Шелихов, Григорий Иванович

Григорий Иванович Шелихов
Место рождения:	город Рыльск, Курская губерния, Российская империя
Супруга:	Шелихова Наталья Алексеевна

Григо́рий Ива́нович Ше́лихов (Ше́лехов; 1747, Рыльск — 20 [31] июля 1795, Иркутск) — русский исследователь, мореплаватель, промышленник и купец из рода Шелеховых, с 1775 года занимавшийся обустройством коммерческого торгового судоходства между Курильской и Алеутской островными грядами. В 1783—1786 годах возглавлял экспедицию в Русскую Америку, в ходе которой были основаны первые русские поселения в Северной Америке. Основатель Северо-Восточной компании.

Жизнь

Родился в городе Рыльске Курской губернии в зажиточной купеческой семье. Шелихов был смышленым и бойким мальчиком, ещё в ранней молодости по поручению отца он начал торговые отношения с сибирскими хозяйственниками. Родители умерли к его 28 годам, и он принял решение переселиться в Сибирь навсегда.

Компаньоны Шелихова, купцы, торговавшие в Сибири, налаживали уже пути к островам в Тихом океане, где водился в изобилии морской бобр. Некоторым удавалось счастливо привести суда с промысла пушного зверя на островах и получить значительную прибыль. Их опыт вдохновил Григория Ивановича, и он отправился на Камчатку, где с местным купцом снарядил своё первое судно за шкурами бобров, песцов и морских котиков, которое вернулось в 1780 году с большим грузом мехов.

В 1777 году Шелихов направил с этой же целью корабль на Курилы и к берегам Японии. Следующую экспедицию он отправил к Алеутским островам. В ходе последней его штурман Прибылов открыл неизвестные до того острова, которые были названы именем штурмана.

В середине августа 1783 года Шелихов вошел в компаньонство с братьями Голиковыми, с которыми отправился к берегам Аляски на трех кораблях, численность команды которых составляла 192 человека. Спустя месяц, пройдя Берингов остров, прибыли в Новый Свет, потеряв один из кораблей («Св. Михаила»), сделали остановку на острове Уналашка.

22 июля 1784 годаК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) экспедиция пристала к острову Кадьяк (Кыктак) в гавани, которую Шелехов назвал Трехсвятительской. Здесь он основал первое поселение. Русские пушные промышленники, которые уже посещали эти места, отговаривали Шелихова от основания здесь поселений, так как незадолго до этого местные жители убили целую группу русских охотников. Однако Шелихов не послушался их и основал первое поселение на острове Кадьяк. Колонизация материка по соображениям безопасности откладывалась.

Григорий вместе со своими людьми устроил массовую резню местного населения, убив от 500 до 2500 эскимосов, в ответ на оказывавшееся ранее прибывшим русским (и самому Шелихову) вооружённое сопротивление. После резни Шелихов захватил в плен более тысячи человек.

Шелихов контролировал строительство с 1790 года. В 1791 году Шелихов основал «Северо-Восточную компанию», которая в 1799 году была преобразована в Русско-Американскую торговую компанию. В 1788 году был награждён золотой медалью и серебряной шпагой «за открытие островов в Восточном океане».

Скончался 20 (31) июля 1795 в Иркутске, похоронен на территории Знаменского монастыря. В связи с размещением на территории монастыря в 1930-х годах иркутского гидропорта его могила была повреждена, но статьи писателя Исаака Гольдберга привлекли внимание к этой ситуации. Могила Шелихова — памятник истории федерального значения.

После смерти Шелихова его значительное состояние и место во главе Северо-Восточной компании унаследовал зять — Николай Петрович Резанов.

Память

Его именем названы:

• залив Шелихова в Охотском море;
• бухта Шелихова на острове Парамушир;
• пролив Шелихова между Аляской и островом Кодьяк;
• город Шелехов в Иркутской области;
• самолет Airbus A-320 а/к «Аэрофлот».

Памятники Шелихову установлены:

• на его родине — в Рыльске;
• на могиле в Иркутске, где высечены эпитафии, написанные Г. Державиным и И. Дмитриевым:

‎"Колумб здесь росский погребен:
Преплыл моря, открыл страны безвестны;
Но зря, что все на свете тлен,
Направил паруса во океан небесный.
1796"

• в г. Шелехов Иркутской области.

• Изображения 108.JPG

  Надгробие в Знаменском монастыре

• Изображения 109.JPG

  Фрагмент надгробия

• 1991 CPA 6302.jpg

  Почтовая марка СССР (1991)

• Памятник Г.И. Шелехову (Рыльск).jpg

  Памятник в Рыльске

Литература

• Шелехов, Григорий Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Научная публикация сочинений

• Шелихов Г. И. Российского купца Григория Шелихова странствования из Охотска по Восточному океану к американским берегам / Г. И. Шелихов.. — Хабаровск: Хабаровское книжное изд-во, 1971. — 172 с. — (Дальневосточная историческая библиотека).

Ссылки

• [frontiers.loc.gov/cgi-bin/ampage?collId=mtfxtx&fileName=txs/s00017//mtfxtxs00017.db&recNum=1&itemLink=r?intldl/mtfront:@field(NUMBER+@od1(mtfxtx+s00017))&linkText=0 «Российского купца Григория Шелехова первое странствие».] СПб. 1795
• [taina.aib.ru/biography/grigorij-shelihov.htm Биография в «Кирилле и Мефодии»](недоступная ссылка с 22-09-2016 (2766 дней))
• [irkutsk-photo.narod.ru/memorials_shel.htm Фотографии памятника Шелихову в Иркутске, включая текст эпитафий](недоступная ссылка с 22-09-2016 (2766 дней))
• [stamps.lgg.ru/?show_id=379-envelopes&lang=ru&part=irkphil&subpart=cov-pri ХМК и СПШ к 50-летию основания города Шелехов]
• [rylsk.ru/about/press/4/4/0/24/ Статья о Г. И. Шелихове. Биографический материал. Архив документов.]

Отрывок, характеризующий Шелихов, Григорий Иванович

– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.