Шелковый, Сергей Епифанович

Сергей Епифанович Шелковый
Дата рождения	21 октября 1912(1912-10-21)
Место рождения	село Павловка, Харьковская губерния, Российская империя
Дата смерти	25 декабря 1997(1997-12-25) (85 лет)
Место смерти	Долгопрудный, Московская область, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1934—1971
Звание	генерал-лейтенант
Часть	79-й гвардейский стрелковый полк
Командовал	батальоном, полком, бригадой, дивизией, корпусом, помощник командующего УрВО
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	Генерал-майор Шелковый С.Е. с 1971 года в отставке. Жил и работал в Подмосковье в городе Химки Московской области.

Сергей Епифанович Шелковый (21 октября 1912 — 25 декабря 1997) — Герой Советского Союза. Советский военачальник, командир 79-го гвардейского стрелкового полка 26-й гвардейской стрелковой дивизии, 11-й гвардейской армии, 3-го Белорусского фронта, гвардии майор.

Биография

Ранние годы

Сергей Епифанович Шелковый родился 21 сентября 1912 года в селе Павловка Харьковской губернии (ныне Богодуховский район Харьковской области) в семье крестьянина. Украинец. Член ВКП(б) с 1942 года.

Окончил 2 курса Харьковского ветеринарного института. В РККА с 1934 года.

Служил курсантом в 23-й стрелковой дивизии. В 1938 году окончил Харьковское военное училище «Школа червоных старшин», после чего служил на Дальнем Востоке командиром взвода, роты в составе пулемётных батальонов 105-го и 15-го укреплённых районов (УР) В 1942 году окончил ускоренный курс Военной академии имени М. В. Фрунзе.

Участие в Великой Отечественной войне

В действующей армии на фронтах в Великой Отечественной войне с августа 1942 года. Был начальником штаба, заместителем командира и командиром стрелкового полка. Воевал на Сталинградском, Донском, Западном, Брянском, Калининском, 1-м Прибалтийском, 3-м Белорусском фронтах. В боях дважды ранен. Участвовал:

• в оборонительных и наступательных боях севернее Сталинграда и в его освобождении в 1942 году;
• в боях на Курско-Орловской дуге, в том числе в освобождении городов Карачев, Брянск, в Городокской операции в 1943 году;
• в Белорусской операции, в форсировании Березины и освобождении посёлков Сенно, Логойск, города Молодечно, в освобождении Литвы, в форсировании реки Неман с завоеванием плацдарма, в боях на границе с Восточной Пруссией в 1944 году;
• в боях в Восточной Пруссии, в том числе в освобождении городов Гумбиннен (Гусев), Инстербург (Черняховск), в штурме Кёнигсберга (Калининград), в Земландской операции с выходом к Балтийскому морю — в 1945 году.

Подвиг

Командир 79-го гвардейского стрелкового полка 26-й гвардейской стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта гвардии майор Шелковый в боях в июне—июле 1944 года организовал форсирование с ходу Березины и Немана. На Немане в сложной обстановке возглавил бой передового отряда. Успех в этом бою обеспечил форсирование реки южнее города Алитус.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение заданий командования в борьбе против немецко-фашистских захватчиков и проявленные при этом мужество и героизм Шелковому Сергею Епифановичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением Ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

В феврале 1945 года 79-й гвардейский стрелковый полк гвардии подполковника Шелкового участвовал в прорыве гитлеровской обороны и в штурме города Инстербург (Черняховск), за что получал ещё один орден Красного Знамени. Последние бои в Великой Отечественной войне гвардии подполковник Шелковый провел в ходе Кёнигсбергской и Земландской операций в апреле-мае 1945 года. Полк под его командованием участвовал в овладении городом Велау (Знаменск) и в штурме Кёнигсберга (Калининград).

9 апреля 1945 года Кёнигсберг пал. А 5 мая 1945 года бойцы Шелкового вышли на берег Балтийского моря севернее города Людвигсорт (Ладушкин) и принялись палить из всех видов оружия в воздух в знак своей Победы.

После войны

После войны продолжал службу в армии. До 1950 года Шелковый служил заместителем командира 16-й стрелковой дивизии Прибалтийского военного округа, стал полковником. В том же году заочно окончил полный курс Военной академии имени М. В. Фрунзе до декабря 1951 года командовал 3-й гвардейской стрелковой дивизией в Прибалтике, а затем был перевед ен в Германию ГСОВГ, где стал командиром 94-й гвардейской стрелковой дивизии, затем заместителем командира 29-го гвардейского стрелкового корпуса.

В 1953 году ему было присвоено воинское звание генерал-майора. С 1955 года С. Е. Шелковый командовал 19-й гвардейской механизированной и 26-й гвардейской танковой дивизиями в составе ГСВГ.

15 ноября 1957 года генерал-майор Шелковый стал слушателем Военной академии Генштаба имени К. Е. Ворошилова.

С 1958 года Шелковый был заместителем командира 30-го гвардейского армейского корпуса, а затем командовал 1-м армейским корпусом в Уральском военном округе. Здесь в 1962 году ему было присвоено звание генерал-лейтенанта.

С 1964 года генерал-лейтенант С. Е. Шелковый занимал должность заместителя командующего 7-й гвардейской армией по боевой подготовке, а с 1967 году перешел на должность помощника командующего войсками УрВО.

С 1971 генерал-лейтенант Шелковый — в запасе. Жил в городе Химки Московской области, работал старшим инженером Всесоюзного научно-технического информационного центра.

Умер 25 декабря 1997 года.

Похоронен в городе Долгопрудный Московской области на южном кладбище (участок 62).

Награды

• Медаль «Золотая Звезда»;
• орден Ленина;
• орден Красного Знамени;
• орден Красного Знамени;
• орден Красного Знамени;
• орден Красного Знамени;
• орден Отечественной войны I степени;
• орден Отечественной войны I степени (11 марта 1985);
• орден Красной Звезды;
• медаль За боевые заслуги;
• медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»;
• медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (9 мая 1945);
• юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (7 мая 1965);
• юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
• медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»;
• юбилейная медаль «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;
• медаль «За взятие Кёнигсберга» (9 июня 1945);
• медаль «Ветеран Вооружённых Сил СССР»;
• медаль «30 лет Советской Армии и Флота»;
• юбилейная медаль «40 лет Вооружённых Сил СССР»;
• юбилейная медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР» (26 декабря 1967);
• юбилейная медаль «60 лет Вооружённых Сил СССР» (28 января 1978);
• юбилейная медаль «70 лет Вооружённых Сил СССР» (28 января 1988);
• медаль «За безупречную службу» I степени.

Память

• Имя Героя высечено золотыми буквами в зале Славы Центрального музея Великой Отечественной войны в Парке Победы города Москвы.
• В городе Долгопрудный Московской области на южном кладбище (участок 62) на могиле Героя установлен надгробный памятник.

Литература

• Навечно в сердце народном. — 3-е изд., доп. и испр. — Минск, 1984. — С. 585.
• Подвиги во имя Отчизны. — 2-е изд., перераб., доп. — Харьков, 1985. — С. 656—658.
• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.

Ссылки

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0009/53d3a6b8.shtml Библиотека. Люди и книги].

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10561 Шелковый, Сергей Епифанович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Шелковый, Сергей Епифанович

– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]