Аббевильская культура
| Палеолит |
|---|
|
|
|
Нижний палеолит (ок. 2,5 млн лет назад — 100 тыс. лет назад)
Средний палеолит (300 — 30 тыс. лет назад)
Верхний палеолит (50 — 10 тыс. лет назад)
Финальный палеолит (14 — 10 тыс. лет назад)
|
| |
См. также Портал:Доисторическая Европа |
Аббеви́льская культу́ра (шелльская культура, раннеашёльская культура) — археологическая культура раннего (нижнего) палеолита.
Содержание
Период
Аббевильская культура возникла приблизительно 1,5 млн лет назад, сменив олдувайскую культуру, и закончилась примерно 300 тыс. лет назад, когда её сменила ашёльская культура[1]. Однако некоторые археологи рассматривают аббевильскую культуру как начальную фазу ашёльской.
Территория
Европа и Африка. В связи с ухудшением климата и началом оледенения носители аббевильской культуры были вынуждены покинуть Европу и концентрировались в Африке.[2]
История выделения аббевильской культуры
Первоначально она называлась шелльская культура (это название всё ещё часто употребляется в российской литературе) по имени французского города Шелль близ Парижа. В 1920—30 годах было установлено, что орудия труда, найденные у города Аббевиля (в долине Соммы, Франция), более типичны для эпохи раннего палеолита, чем находки у города Шелль, и шелльская культура была переименована в аббевильскую культуру[3]. Орудия обнаружил в 1839—1848 годах француз Жак Буше де Перт (1788—1868), директор таможенного бюро города Аббевиль, давший название найденному виду орудий «каменный топор»[1]. Найденные им орудия также называются ручные рубила[1].
Изделия культуры
Аббевильское ручное рубило долгое время считалось основным орудием нижнего палеолита. Типичное рубило по форме похоже на ладонь человека с сомкнутыми пальцами или сплющенную грушу. Технология изготовления ручного рубила сложнее, чем чоппера. Для их изготовления использовались крупные куски камней, откалываемые от больших каменных глыб (валунов). Ручное рубило изготовлялось путём двусторонней оббивки. Камню придавалась нужная форма в результате нанесения ударов другим камнем, служившим отбойником. Для этого заготовке требовалось около 30 ударов (сколов). Рабочей частью служил суживающийся конец рубила, путём целенаправленных ударов этот конец приобретал острый край. Противоположный конец («пятка») имел утолщенную и закругленную форму, при использовании рубила этот конец зажимался в ладони человека. Максимальные размеры ручного рубила —- 20 см, вес 2,5 кг[1][2].
Назначение ручных рубил до конца не выяснено: по всей видимости, это было охотничье и кухонное орудие. Ручные рубила использовались для того, чтобы добивать затравленных зверей и расщеплять их кости для извлечения костного мозга, перерубать сухожилия, чтобы отделить мясо от костей, прокалывать и скрести кожу животных, выкапывать корни съедобных растений и клубни, обрубать ветки со ствола дерева[1][2].
Кроме описанного ручного рубила аббевильская культура включает:
- рубила других форм (киркообразные и с долотообразным концом),
- опоровидные кливеры,
- скребла,
- ножи-отщепы,
- деревянные копья,
- сфероиды (каменные ядра)[1].
Хозяйства культуры
Носители аббевильской культуры использовали огонь и могли возводить временные жилища из камней и веток[1].
Численность населения
300 тысяч лет назад общая численность людей составляла около 1 млн человек[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Аббевильская культура"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Мещеряков Б., Мещерякова И. [lib.uni-dubna.ru/search/files/ped_mesh_vved_chelov/ped_mesh_vved_chelov2.htm Глава 6. Первобытные люди и культуры] // Введение в человекознание. — М.: РГГУ, 1994—320 с — ISBN 5-7281-0084-8
- ↑ 1 2 3 Серебряный Л. В. [sivatherium.h12.ru/library/Srbrnj/glava_05.htm Глава 5. Первобытные культуры и история четвертичного периода] // Древнее оледенение и жизнь. — М.: Наука, 1980. — 125 с.
- ↑ Аббевильская культура // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
</ol>
Отрывок, характеризующий Аббевильская культура
[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
