Алексей Родионович Шемигон (1916 — 20 августа 1944) — командир роты 468-го стрелкового полка 111-я стрелковая дивизия, 52-я армия, 2-й Украинский фронт, лейтенант. Герой Советского Союза.
Биография
Родился в 1916 году в селе Виловка ныне Змиёвского района Харьковской области. Работал слесарем в Харьковском локомотивном депо.
В Красной Армии с 1937 года. С началом Великой Отечественной войны воевал на Западном фронте. Участвовал в боях на Северном Кавказе. Был награждён медалью «За боевые заслуги».
В ходе Ясско-Кишинёвской операции одним из первых поднял роту в атаку. Шемигон подобрался к огневой точке и закрыл собой амбразуру дзота. Это позволило роте выбить противника с занимаемого рубежа с меньшими потерями.
24 марта 1945 года за мужество, отвагу и героизм лейтенант Шемигон Алексей Родионович посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
Источники
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13280 Шемигон, Алексей Родионович]. Сайт «Герои Страны». Проверено 24 сентября 2013.
- Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
- Подвиги во имя Отчизны. Харьков, 1974.
Напишите отзыв о статье "Шемигон, Алексей Родионович"
Отрывок, характеризующий Шемигон, Алексей Родионович
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
