Шенгелая, Ариадна Всеволодовна
Поделись знанием:
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Ариадна Шенгелая | ||
Имя при рождении: |
Ариадна Всеволодовна Шпринк | |
---|---|---|
Дата рождения: | ||
Место рождения: | ||
Профессия: | ||
Награды: |
|
Ариа́дна Все́володовна Шенгела́я (урождённая Шпринк; род. 13 января 1937, Ташкент) — советская и российская актриса театра и кино. Народная артистка Грузинской ССР, Народная артистка России (2000)[1].
Биография
Ариадна Шенгелая родилась 13 января 1937 года в Ташкенте. В 1960 году окончила ВГИК (актёрская мастерская В. Белокурова).
Была актрисой Русского драматического театра им. А. С. Грибоедова в Тбилиси, затем, с 1960 года — актрисой киностудии «Грузия-фильм». С 1980 года — актриса киностудии им. М. Горького.
Семья
- Отец — Всеволод Эдуардович Шпринк (1900—1965), экономист, переводчик.
- Бывший муж — Эльдар Шенгелая (род. 1933), режиссёр.
- Дочь — Нато Шенгелая (род. 1958), актриса.
- Дочь — Kатья (Екатерина Эльдаровна) Шенгелая (род. 1967)
Признание и награды
- Лауреат II Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Премии для актёров» (1959, за фильм «Евгений Онегин»)
- В 1965 году была названа лучшей актрисой по опросу журнала «Советский экран» за роль в фильме «Гранатовый браслет».
- Народная артистка Грузинской ССР (1979)
- Народная артистка России (2000)[1]
Фильмография
- 1957 — Екатерина Воронина — Ирина (Дебют в кино)
- 1958 — Матрос с «Кометы»
- 1958 — Евгений Онегин — Татьяна Ларина
- 1959 — Белые ночи — невольница в танцевальных мечтаниях
- 1960 — Евгения Гранде — Евгения Гранде
- 1960 — Люблю тебя, жизнь! («Верность») — Лена Топилина
- 1960 — Осторожно, бабушка! — Лена, директор Дома культуры
- 1961 — На берегах Ингури
- 1962 — Суд сумасшедших
- 1962 — Увольнение на берег — Женя
- 1963 — Белый караван
- 1964 — Гранатовый браслет — княгиня Вера Николаевна Шеина
- 1965 — Ромео, мой сосед
- 1965 — Год как жизнь
- 1965 — Срок истекает на рассвете
- 1966 — Выстрел— графиня
- 1968 — Распятый остров
- 1969 — Не горюй! — княгиня
- 1970 — Угол падения
- 1970 — Ференц Лист
- 1971 — Гойя, или Тяжкий путь познания — Жозефа
- 1972 — Похищение луны
- 1973 — Дмитрий Кантемир — Кассандра, жена Кантемира
- 1973 — И тогда я сказал нет…
- 1973 — Таланты и поклонники
- 1973 — Чудаки
- 1978 — Синема
- 1979 — Простите нас
- 1980 — Цель
- 1981 — Золотое руно
- 1981 — Хочу, чтоб он пришёл
- 1982 — Профессия — следователь — Малика Андреевна
- 1983 — Ученик лекаря — Мария, мать Тодорки
- 1984 — Кто сильнее его
- 1985 — Возвращение Будулая — военврач
- 1986 — Голова Горгоны — Анна Фёдоровна Самборская
- 1987 — Раненые камни — Асият
- 1987 — В Крыму не всегда лето
- 1987 — Вот такая история... — мать Сергея
- 1991 — Чёрный принц Аджуба — Малика
- 1992 — Тишина — Эльга Борисовна Мукомолова
- 1994 — Дом на камне
- 1995 — Барышня-крестьянка
- 1997 — Волшебный портрет — ведунья
- 2002 — Бабий Яр — Хана
Напишите отзыв о статье "Шенгелая, Ариадна Всеволодовна"
Примечания
Ссылки
- Ариадна Шенгелая (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [a-tremasov.ru/shengelaya-ariadna-vsevolodovna Ариадна Шенгелая в Авторском проекте Алексея Тремасова]
Отрывок, характеризующий Шенгелая, Ариадна Всеволодовна
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 13 января
- Родившиеся в 1937 году
- Родившиеся в Ташкенте
- Актрисы по алфавиту
- Актрисы СССР
- Актрисы Грузии
- Актрисы XX века
- Актрисы XXI века
- Народные артисты Российской Федерации
- Персоналии:Тбилисский театр им. Грибоедова
- Актёры киностудии «Грузия-фильм»
- Шенгелая
- Выпускники ВГИКа
- Народные артисты Грузинской ССР
- Актёры Киностудии им. М. Горького