Шенталинский, Виталий Александрович

Виталий Алекса́ндрович Шенталинский (7 октября 1939, Кемерово) — русский и советский писатель, поэт, прозаик, журналист и общественный деятель.

Биография

В. Шенталинский окончил Арктическое морское училище в Ленинграде и факультет журналистики МГУ. Зимовал на полярной станции острова Врангеля, участвовал в пяти высокоширотных экспедициях. Много лет работал в журналистике: был редактором радио и телевидения, специальным корреспондентом журнала «Вокруг света», вёл популярную рубрику «Хранить вечно» в журнале «Огонёк». В. Шенталинский — автор десяти книг стихов и прозы.

Он принимал участие в создании нескольких документальных фильмов в качестве ведущего и консультанта, в том числе — «Секретная жизнь Советского Союза» (Четвёртый канал Британского ТВ, 1990), «КГБ и гласность» (ТВ ФРГ, 1992), «Рукописи не горят» (Голландское ТВ, 1997), «На фоне Пушкина. 1937», 8 серий (Телеканал «Культура», 2007) и др. Выступал с лекциями во многих университетах и общественно-культурных центрах Европы и США. Подготовил к публикации серию книг «Трагедия культуры» — шесть томов классиков русской литературы ХХ века — в свете новых оценок и открытий (изданы в Испании — Барселона, Circulo de Lectores — Galaxia Gutenberg, 1999—2000).

В годы «перестройки» В. Шенталинский организовал и возглавил Комиссию по творческому наследию репрессированных писателей России. Он первым открыл литературные архивы КГБ и опубликовал хранившиеся там рукописи и материалы о жизни и творчестве И. Бабеля, М. Булгакова, М. Горького, О. Мандельштама, Н. Бердяева, А. Платонова, М. Цветаевой, М. Шолохова, А. Ахматовой, Б. Пастернака и других русских писателей. Книги В. Шенталинского, посвящённые этой теме, переведены и изданы на девяти языках в десяти странах мира.

Творчество

Особенную известность получила книга Виталия Шенталинского «Рабы свободы», посвящённая судьбе русского Слова в советское время, трагическим страницам истории русской литературы. Автор, основываясь на новых, бывших до последнего времени закрытыми и недоступными для общества материалах из архивов КГБ, рассказывает о писателях, которые подверглись репрессиям, либо так или иначе испытали на себе деформирующий гнет тоталитарной власти. В рейтинге лучших книг, вышедших во Франции в 1993 году, эта книга — под названием „La Parole ressuscitee…“ (Paris. Robert Laffont) — заняла второе место.

Книга получила одобрительные отзывы А. Солженицына, Б. Окуджавы, Л. Чуковской и других известных писателей и специалистов по русской литературе и истории. Лев Копелев благодарил В. Шенталинского «за печальную, горькую, но необходимую книгу». Продолжением работы над этой трагической темой стали книги Виталия Шенталинского «Донос на Сократа» и «Преступление без наказания».

В. Шенталинский переводил с церковно-славянского языка выдающийся памятник древнерусской письменности «Статиръ», один из создателей книги «От избытка сердца говорят уста. Рукопись XVII века „Статиръ“ и её автор» (2011).

Краткая библиография

Книги стихов

• «Вместе с птицами» (1968)
• «Перелетные снега» (1983)
• «Яви лицо» (1990)
• «Pokazi lice», Beograd (2000)
• «Наедине с людьми», Москва (2012).

Проза

• «Ледовый капитан» (1981)
• «Дом человеку и дикому зверю» (1988)
• «La Parole ressuscitee. Dans les archives litteraires du K.G.B.». Paris (1993) (русское издание — «Рабы свободы». Москва, 1995; 2009)
• «Les surprises de la Loubianka. Nouvelles lecouvertes dans les archives litteraires du K.G.B.». Paris (1996) (русское издание — «Донос на Сократа». Москва, 2001; 2011)
• «Преступление без наказания» (Москва, 2007).

Отрывок, характеризующий Шенталинский, Виталий Александрович

Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.