Андерсон, Шервуд

Шервуд Андерсон
Sherwood Anderson
Шервуд Андерсон, 1933. Фотография Карла Ван Вехтена.
Дата рождения:	13 сентября 1876(1876-09-13)
Место рождения:	Камден, Огайо, США
Дата смерти:	8 марта 1941(1941-03-08) (64 года)
Место смерти:	Колон, Панама
Гражданство:	США
Род деятельности:	прозаик
Язык произведений:	английский

Ше́рвуд А́ндерсон (англ. Sherwood Anderson, 13 сентября 1876, Камден, Огайо — 8 марта 1941, Колон, Панама) — американский писатель.

Биография

Родился в семье шорника, третий из семи детей. В 1883 году семья переехала в Клайд, штат Огайо. Этот город позже послужил прототипом Уайнсбурга в одноименном произведении Андерсона. Не получил среднего образования, так как бросил школу и сменил множество разных занятий, чтобы содержать семью после смерти отца. Примерно через год после смерти матери (1895) уехал в Чикаго, где поступил на службу на склад, но сразу был призван в армию на Кубу (Испано-американская война). По возвращении (после 1900) год отучился в Виттенбергском колледже в Спрингфилде (штат Огайо), затем вернулся в Чикаго. Начал писать эссе и рассказы.

В 1904 году женился на Корнелии Лэйн, переехал в Кливленд, где стал главой почтовой фирмы, затем открыл собственный бизнес в Элирии, штат Огайо. В 1910 начал писать романы, но в 1912 пережил тяжелый нервный срыв, после чего вернулся в Чикаго. В 1916 развелся (от первого брака осталось трое детей), в том же году женился на скульпторе Теннесси Митчелл, в 1924 — на управляющей книжным магазином Элизабет Пролл и поселился в Новом Орлеане, где познакомился с подчиненным своей жены, Уильямом Фолкнером. В 1929 разошёлся и с этой женой, женился в четвёртый раз в 1933 на Элинор Коуперхэйвер.

В 1921 и 1927 путешествовал по Европе. В 1926 купил ферму около Мэрион, штат Виргиния, где и поселился до конца жизни. В 1941 отправился с женой в путешествие в Южную Америку, но на корабле заболел и умер от перитонита в Зоне Панамского Канала. Похоронен на кладбище в Мэрион.

Творчество

Начал публиковаться в 1914, полностью посвятил себя литературе с 1923. Новеллистика Андерсона (сборники «Уайнсбург, Огайо» — 1919; «Торжество яйца» – 1921; «Кони и люди» — 1923, и другие) принадлежит к лучшим страницам американской словесности и стала образцом для Фолкнера, Томаса Вулфа, Стейнбека, Рэя Брэдбери. Хемингуэю принадлежит пародия на Андерсона — повесть «Вешние воды» (1926), ознаменовавшая творческий разрыв между писателями. Сборник «Уайнсбург, Огайо», объединяющий 25 рассказов о жизни вымышленного провинциального города на Среднем Западе (общей сюжетной линии нет, но многие персонажи переходят из рассказа в рассказ, а один — Джордж Уиллард — проходит почти через все рассказы сборника, и книга заканчивается его отъездом из Уайнсбурга), был с большим энтузиазмом воспринят критикой. Тем не менее, более позднее творчество Андерсона, 1920-х и особенно 1930-х, не получило столь восторженных оценок, и часто считается, что поздние произведения Андерсона не оправдали тех ожиданий, которые он создал своими ранними работами.

Избранные прозаические произведения

• Windy McPherson`s Son (1916, роман)
• Marching Men (1917, роман)
• Mid-American Chants (1918)
• Winesburg, Ohio (1919)
• Poor White (1920, роман)
• The Triumph of the Egg (1921)
• Horses and Men (1923)
• Many Marriages (1923, роман)
• A Story Teller`s Story (1924, автобиография)
• Dark Laughter (1925, роман)
• Tar: A Midwest Childhood (1926, автобиография)
• Beyond Desire (1932, роман)
• Sherwood Anderson`s Memoirs (1942, воспоминания, посмертно)

Другие сочинения

• Sherwood Anderson/Gertrude Stein: correspondence and personal essays/ Ed. by Ray Lewis White. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1972
• Selected letters/ Ed. by Charles E Modlin. Knoxville: University of Tennessee Press, 1984
• The Sherwood Anderson diaries, 1936—1941/ Ed. by Hilbert H Campbell. Athens: University of Georgia Press, 1987
• Early writings/ Ed. by Ray Lewis White. Kent: Kent State UP, 1989
• American spring song: the selected poems of Sherwood Anderson/ Ed. by Stuart Downs. Kent: Kent State UP, 2007

Публикации на русском языке

• В ногу! Л.: Мысль, 1927
• По ту сторону желания. М.: Гослитиздат, 1933
• История рассказчика. М.: Гослитиздат, 1935
• Рассказы. М.: Гослитиздат, 1959
• Избранное. М.: Художественная литература, 1983
• В ногу. М.: Наука, 2000 (Литературные памятники)
• Уайнсбург, Огайо. М.: Текст, 2002
• Творчество Гертруды Стайн// Иностранная литература, 1999, № 7

Литература о писателе

• Howe I. Sherwood Anderson. New York: Sloane, 1951
• Schevill G.E. Sherwood Anderson: his life and work. Denver: University of Denver Press, 1951
• Sutton W.A. The road to Winesburg: a mosaic of the imaginative life of Sherwood Anderson. Metuchen: Scarecrow Press, 1972
• Sherwood Anderson: a collection of critical essays/ Ed. by W.B. Rideout. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1974
• Rogers D.G. Sherwood Anderson: a selective, annotated bibliography. Metuchen: Scarecrow Press, 1976
• White R.L. Sherwood Anderson: a reference guide. Boston: G.K. Hall, 1977
• Bloom H. Sherwood Anderson. Philadelphia: Chelsea House Publishers, 2003.
• Dunne R. A new book of the grotesques: contemporary approaches to Sherwood Anderson’s early fiction. Kent: Kent State UP, 2005.
• Динамов С. О творчестве Шервуда Андерсона; Шервуд Андерсон: «История рассказчика»// Он же. Зарубежная литература. М., 1960, с. 367—395
• Гайсмар М. Шервуд Андерсон: Последний из провинциалов// Он же. Американские современники. М., 1976, с.68-120.
• Панова О. "Темный смех" белой Америки. Шервуд Андерсон и американский "примитив" // Вопросы литературы. №1. 2009.

Ссылки

• [anderson.classicauthors.net/index.html Тексты on line]
• [www.bedfordstmartins.com/litlinks/fiction/anderson.htm Линки]
• [culture.niv.ru/doc/literature/world-encyclopedia/428.htm (рус.)] (недоступная ссылка с 05-09-2013 (3879 дней) — история, копия)
• [www.lib.ru/INPROZ/ANDERSON_S/ Андерсон, Шервуд] в библиотеке Максима Мошкова

Отрывок, характеризующий Андерсон, Шервуд

«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».