Шергова, Галина Михайловна

Галина Михайловна Шергова
Дата рождения:	31 августа 1923(1923-08-31) (100 лет)
Место рождения:	Чита, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР, Россия Россия
Профессия:	сценарист
Направление:	социалистический реализм
Награды:

Галина Михайловна Ше́ргова (р. 1923) — советский и российский сценарист. Лауреат Государственной премии СССР (1978).

Биография

Г. М. Шергова родилась 31 августа 1923 года в Чите в семье врачей. Её дед был кантонистом. С 1933 года живет в Москве. В годы Великой Отечественной войны была сотрудником фронтовой газеты 5-й танковой армии «На штурм !». Имеет боевые ранения. В 1948 году окончила Литинститут имени А. М. Горького. Входила в литературу как поэт и продолжала писать стихи в течение всей жизни. С 1959 года в документальном кино. Работала с Р. Л. Карменом и другими режиссёрами. Как сценарист и автор дикторского текста участвовала в создании более 200 фильмов и телефильмов. С 1967 на телевидении - автор и ведущая телепрограмм. Художественный руководитель телесериалов «Наша биография», «Стратегия победы» «Несокрушимая и легендарная» , один из авторов «Минуты молчания» и др. Лауреат Государственной премии СССР, Золотой и Серебряной медалей им. Довженко, имеет более 30 призов и наград (отечественных и международных) на фестивалях и конкурсах. Лауреат Национальной премии «Лавровая ветвь» в области неигрового кино и телевидения "За вклад в кинолетопись". Действительный член Национальной Академии кинематографических искусств и наук России . Член КПСС с 1971 года.

Семья

• муж Юровский, Александр Яковлевич (сценарист), профессор МГУ имени М. В. Ломоносова (1921—2003).
• дочь Шергова, Ксения Александровна, режиссёр-документалист
• внучка Екатерина Шергова, журналист, член Правления БФ «Подари жизнь»
• внучка Лёля Шергова, исследователь медиа

Фильмография

• 1959 — День нашей жизни (к/м)
• 1970 — Трагедия Перу
• 1971 — Горячий ветер свободы; Десант дружбы
• 1972 — На углу Арбата и улицы Бубулинас; Победоносный Сталинград
• 1973 — Эжени Коттон
• 1974 — Наш Пушкин; Киножурнал Москва 1974 № 11 Говорит и показывает Москва
• 1975 — Наследники победы (к/м); Мир дому твоему
• 1977 — Наша биография; Главная площадь
• 1978 — Родословная подвига
• 1979 — К берегам Эллады
• 1980 — На выставке «60 лет советского кино»; Легка ли земля Кубани
• 1981 — Ужель та самая Татьяна?; Крах операции "Тайфун" ; Писатель и время
• 1982 — По комсомольскому календарю; Друг наш Индия
• 1982 — Московские адреса
• 1983 — Легенда и быль о Дашковой; У истоков советской культуры
• 1984 — Стратегия победы
• 1986 — Город
• 1987 — Притча о воскрешении
• 1991 — Театральный роман (к/м); Война окончена. Забудьте...
• Красная площадь
• Волгоград
• Глазами вдохновения
• Однажды мир узнал
• Быль о Фаусте
• Несокрушимая и легендарная

и др.

Книги

• На углу Арбата и улицы Бубулинас. Повесть. - М.: Молодая гвардия, 1969 -160 с.
• Туманная эстакада. Повесть. - М.: Молодая гвардия, 1974 -128 с.
• Десять секунд бессмертия. Повесть. - М.: Молодая гвардия, 1978 -206с.
• Эхо слова. Записки о звучащей публицистике. - М.:Искусство,1986 -239 с.
• Синий гусь. Повести. - М.: Мол.гвардия, 1988. -335 с.
• Возраст: Поэма, стихотворения. — М.: Советский писатель, 1988. — 112 с.
• Вторая любовь. Повести - М.: ИПО Полигран, 1994 - 384 с.
• Касание. Роман. - М.: Издательство АСТ, Астрель, 2000. - 384 с.
• ...Об известных всем - М.: Издательство АСТ, Астрель, 2004, 556с.
• Светка - астральное тело. Повести - М.: Издательство АСТ, Астрель, 2007. - 318 с.

Награды и премии

• Государственная премия СССР (1978) — за участие в создании эпопеи «Наша биография» (1977)
• премия «ТЭФИ» в номинации «Легенда российского телевидения»
• Национальная премия «Лавровая ветвь» в области неигрового кино и телевидения "За вклад в кинолетопись"
• Золотая медаль имени А. П. Довженко (1975) — за фильм «Наследники победы»
• Серебряная медаль имени А. П. Довженко
• орден Отечественной войны II степени
• медаль «За боевые заслуги»
• орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени
• орден Почёта (2011) — за большие заслуги в развитии отечественного телерадиовещания и многолетнюю плодотворную деятельность

Источники

• «Кино». Энциклопедический словарь.М.: Советская энциклопедия, 1987.

Отрывок, характеризующий Шергова, Галина Михайловна

– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.