Шереметьево

Аэропорт «Шереметьево»
Терминал D
ИАТА: SVO – ИКАО: UUEE
Информация
Тип	гражданский
Страна	Россия
Расположение	Химки, Московская область
Эксплуатант	АО «Международный аэропорт Шереметьево»
Хаб для	Аэрофлот Nordwind Airlines Royal Flight AirBridgeCargo
Высота НУМ	192 м
Часовой пояс	UTC+3
Время работы	круглосуточно
Сайт	[www.svo.aero/ www.svo.aero]
Карта
SVO Расположение аэропорта на карте России
Взлётно-посадочные полосы
Номер Размеры (м) Покрытие 06R/24L 3 700×60 цементобетон 06L/24R 3 550×60 цементобетон
Статистика (2015)
Годовой пассажиропоток	▲ 31 612 000 чел.
Статистика, Полосы

Аэропорт «Шереме́тьево» (IATA: SVO, ICAO: UUEE) — международный аэропорт федерального значения, один из четырёх основных аэропортов Москвы и Московской области, первый в России по объёму пассажиропотока, также входит в двадцатку крупнейших аэропортов Европы.

Расположен к северо-западу от Москвы, на территории городского округа Химки Московской области, между городами Химки и Лобня. Расстояние от МКАД по Ленинградскому шоссе до терминалов «А» и «C» — 13 км, до терминалов «D», «E» и «F» — 9 км.

«Шереметьево» — аэропорт приписки авиакомпании «Аэрофлот».

Аэропорт «Шереметьево» включает пять пассажирских терминалов: «А» (терминал бизнес-авиации), «С», «D», «E», «F» (ранее «Шереметьево-2») и грузовой терминал «Шереметьево-Карго».

Компания-эксплуатант терминалов «C», «D», «E» и «F» — АО «Международный аэропорт Шереметьево». Терминал «А» принадлежит дочернему предприятию аэропорта «Шереметьево» — компании «Авиа Групп». Состав акционеров данной компании: 83,04 % принадлежит государству, миноритарные пакеты у «Аэрофлота», «Внешэкономбанка» и банка «ВТБ».

Генеральный директор ОАО «Международный аэропорт Шереметьево» (с 12 мая 2005 года) — Михаил Василенко.

История

Изначально аэродром был построен как главный аэродром Военно-воздушных сил Советской армии. 1 сентября 1953 года вышло Постановление Совета Министров СССР о строительстве Центрального аэродрома ВВС в районе населённого пункта Чашникова.

Аэродром получил первоначальное название «Шереметьевский» по двум расположенным неподалеку объектам — жилому посёлку Шереметьевскому и одноимённой станции Савёловской железной дороги.

1957 год — введены в строй взлётно-посадочная полоса, магистральная и соединительные рулёжные дорожки, три перрона с местами для стоянки самолетов, здания Центрального пункта управления.

В 1959 году аэродром передан от Министерства обороны СССР в гражданскую авиацию. Официальной датой открытия Международного аэропорта Шереметьево считается 11 августа 1959 года. В этот день службы предприятия впервые обслужили лайнер «Ту-104», доставивший пассажиров из Ленинграда.

Инициатор создания международного аэропорта — глава СССР Н. С. Хрущёв. По свидетельствам современников, он был настолько поражён размахом аэропорта «Хитроу» в Лондоне (где пребывал с государственным визитом), что прилетев обратно в СССР и выйдя из самолёта на вновь построенном Шереметьевском военном аэродроме, оглядел пустырь и сказал: «Пора бы и у нас построить такой аэропорт». Его слова были восприняты как руководство к действию, и постановлением правительства страны 31 июля 1959 года на базе бывшего военного аэродрома «Шереметьевский» был организован аэропорт «Шереметьево», а уже 11 августа того же года лайнер «Ту-104», вылетевший из Ленинграда, приземлился на аэродроме «Шереметьево», где аэропортовые службы впервые выполнили коммерческое и техническое обслуживание. Первым аэровокзалом «Шереметьева» стало небольшое здание Центрального пункта управления, располагающееся рядом с нынешним Терминалом «B» («Шереметьево-1»).

1 июня 1960 года выполнен первый международный рейс по маршруту Москва (Шереметьево) — Шёнефельд на самолёте «Ил-18» Внуковского авиаотряда. Располагая самолётами «Ту-104», «Ил-14» и «Ил-18», «Аэрофлот» выполнял из «Шереметьев» рейсы в 23 зарубежных государства. За первый год работы аэропорт обслужил 50 тыс. пассажиров и 3 тыс. тонн почты и грузов.

С 1961 года из «Шереметьева» выполнялись специальные, чартерные и регулярные рейсы на Кубу, в США, в Канаду, Мексику, Аргентину и Австралию.

11 февраля 1964 г. был издан приказ начальника Главного управления Гражданского воздушного флота «Об организации Транспортного управления международных воздушных линий Гражданского воздушного флота», в состав которого вошли московский аэропорт Шереметьево и международная авиагруппа Московского управления транспортной авиации с местом базирования в Шереметьеве.

3 сентября 1964 года аэровокзальный комплекс «Шереметьево-1» принял первых пассажиров. Здание аэровокзала было построено в передовом по меркам конца 1950-х архитектурном стиле и по своей оригинальности стало в своё время лучшим из отечественных сооружений подобного типа. Архитектурной доминантой явилось посадочное здание, которое в народе получило название «рюмка» и ставшее изюминкой в облике Международного аэропорта Шереметьево на долгие годы. Над проектом терминала работала команда архитекторов под руководством Г. Елькина и Ю. Крюкова.

К 1970 году аэропорт «Шереметьево» стал крупнейшим в СССР.

20 ноября 1967 года состоялся первый рейс из аэропорта «Шереметьево» в Нью-Йорк.

1972—1974 — строительство новой взлётно-посадочной полосы (ВПП-2). В преддверии проведения Московской Олимпиады, 17 ноября 1977 года был заложен первый камень в основание нового аэровокзала «Шереметьево-2», расположенного на месте старого терминала международных авиалиний.

6 мая 1980 года состоялось торжественное открытие аэровокзала «Шереметьево-2».

В 1980 году за месяц проведения олимпийских игр аэропорт «Шереметьево» обслужил более 460 тыс. иностранных пассажиров.

В 1985 году аэропорт «Шереметьево» обслужил 3,5 млн пассажиров. Регулярные полёты в зарубежные страны выполнялись по 172 маршрутам в 122 пункта 97 стран мира. В том же году введён в эксплуатацию международный грузовой аэровокзал с пропускной способностью до 150 тыс. тонн.

11 ноября 1991 года — Международный аэропорт «Шереметьево» получил юридический статус госпредприятия. 1997 год — завершена реконструкция ВПП-1. Новая взлётно-посадочная полоса легла на старое бетонное покрытие.

В первой половине 2000-х годов в «Шереметьеве» начали ощущаться проблемы, связанные с нехваткой пропускной способности из-за повышения стандартов безопасности и очень неудобными средствами сообщения аэропорта с Москвой. Эти проблемы призвано было решить строительством двух новых терминалов и железнодорожного сообщения до Савёловского вокзала (действовало с 2008 по 2010 год) и Белорусского вокзала (действует с 2009 года).

В марте 2007 года открылся новый международный Терминал «С» с четырёхуровневым паркингом на 2 500 машиномест. 12 марта 2007 года Терминал «С» обслужил первый рейс по маршруту Вильнюс — Москва (Шереметьево) — Вильнюс.

14 июня 2007 года приказом Минтранса РФ № 78 открыт аэровокзал международных воздушных линий (терминал «С») в составе пункта пропуска через государственную границу Российской Федерации в международном аэропорту «Шереметьево» г. Москвы пропускной способностью 1 500 пассажиров в час при круглосуточном режиме работы.

К осени 2007 года в Международный аэропорт «Шереметьево» на регулярной основе совершают полёты более 70 авиакомпаний. За год через шереметьевские терминалы проходят более 15 млн пассажиров. Это пятая часть общего количества пассажиров, отправленных из российских аэропортов.

5 марта 2008 года открыта (после двухлетней реконструкции) вторая взлётно-посадочная полоса (ВПП-2). Её длина составляет 3 700 м, ширина — 60 м. ВПП-2 способна принять все типы воздушных судов, включая широкофюзеляжные самолёты «Airbus A380» и «Boeing 787 Dreamliner».

В 2009 году завершилась модернизация Терминала «F» (ранее «Шереметьево-2») — была полностью перестроена стерильная зона, убраны перегородки, максимально открыто пространство и оптимизирована зона Duty Free.

28 августа 2009 года — открыто регулярное железнодорожное сообщение между Белорусским вокзалом города Москвы и аэропортом.

15 ноября 2009 года введен в эксплуатацию Терминал «D», обслуживающий рейсы авиакомпании «Аэрофлот» и её партнеров по альянсу Sky Team.

В 2010 году в аэропорту «Шереметьево» открыт международный Терминал «Е». Новый терминал объединяет терминалы «D», «F» и железнодорожную станцию «Аэроэкспресса» в единый Южный терминальный комплекс.

В 2011 году «Шереметьево» открыл Центр управления аэропортом для координирования действий всех подразделений аэропорта.

Зимой 2012 года открыт терминал «А», обслуживающий клиентов деловой авиации. Терминал принадлежит дочернему предприятию аэропорта «Шереметьево» — компании «Авиа Групп».

Внешние изображения
	[www.svo.aero/transport/ Схема аэропорта Шереметьево]

15 февраля 2013 года принят в эксплуатацию новый командно-диспетчерский пункт аэропорта. Высота здания составляет 56 метров, общая площадь 3 тысячи квадратных метров, стоимость постройки и оборудования составила 744 миллиона рублей.

12 марта 2013 удостоен звания «Лучший аэропорт Европы по качеству обслуживания пассажиров».

Система менеджмента качества аэропорта сертифицирована по стандарту ISO 9001:2008.

Технические данные

Аэродром Шереметьево — аэродром первого класса, способен принять все типы воздушных судов как отечественного, так и иностранного производства. В 2002 году аэропорту присвоена III А категория ИКАО, позволяющая обеспечивать посадки воздушных судов при вертикальной видимости не менее 15 метров и при дальности видимости на взлётно-посадочной полосе не менее 200 метров. Взлёт выполняется при дальности видимости на взлётно-посадочной полосе не менее 200 метров, без ограничений по вертикальной видимости.

Аэропорт располагает двумя параллельными ВПП: 06R/24L и 06L/24R (длиной 3700 и 3550 м) с цементобетонным и железобетонным покрытием. Однако недостаточное расстояние между ВПП (280 метров) не позволяет использовать их как две полностью независимые ВПП. Поэтому взлёт и посадка с (на) двух полос осуществляется с теми же интервалами безопасности, что и с одной ВПП. С 2015 года идет строительство 3-й ВПП длиной 3200 метров (ВПП-3), которая будет располагаться к северу от терминалов A и B. С такой длиной она сможет принимать все типы, однако для взлета сверхтяжелых самолетов (В-747, В-777, MD11, Ан-124 и А-380) будет действовать ограничение на взлетный вес. Полоса ВПП-3 должна увеличить пропускную способность аэропорта вдвое.

Однако следует отметить, что ограничения связаны в том числе и с авиационными правилами России и ИКАО. В мире существуют аэропорты и с меньшим расстоянием между ВПП, успешно практикующие параллельную работу обеих полос. К примеру аэропорт Сан-Франциско, который располагает двумя парами ВПП с расстоянием между ними 230 метров. В аэропорту Сиэтла при аналогичной Шереметьеву конфигурации двух полос (до введения в 2008 году в строй третьей полосы) обеспечивались операции до 84 ВС в час, тогда как в Шереметьево в 2010 году обеспечивалось лишь 38 в час.

В 2011 году Шереметьево открыл Центр управления аэропортом. Центр управления аэропортом — это стратегический проект, позволяющий управлять бизнес-процессами, оперативно координировать совместную работу всех участников процессов обслуживания воздушных судов), пассажиров и багажа, а также отслеживать и анализировать обстановку на территории Шереметьева в режиме реального времени.

В аэропорту Шереметьево функционирует трёхуровневая система автоматического досмотра багажа, в которой используются интроскопы MVT-HR и многофункциональный томограф Examiner (3DX 6500). Для досмотра пассажиров используются портальные сканеры ProVision-100 и SafeScout 100 миллиметрового диапазона.

В целях профилактики авиационных происшествий и предупреждения актов незаконного вмешательства в Шереметьево также действуют такие системы безопасности, как:

• просвечивание багажа и ручной клади;
• интегрированная система видеонаблюдения;
• профайлинг (метод психологического тестирования);
• работа кинологической службы.

В аэропорту Шереметьево действует стандарт обслуживания пассажиров 20/12, согласно которому первое место багажа выдается пассажирам уже через 12 мин после постановки самолета на стоянку (под телетрапом), последнее — через 20 мин.

Терминалы

Пассажирские терминалы
Итого
Открытие	11 августа 1959
Площадь	500 000 м²
Пропускная способность (пассажиров в год)	35 000 000
Стоянки	51 (телетрапы) 118 (удалённые)
Терминал A
Открытие	15 января 2012
Площадь	3 000 м²
Пропускная способность (пассажиров в год)	75 000
Стоянки	-
Терминал C
Открытие	12 марта 2007
Площадь	40 000 м²
Пропускная способность (пассажиров в год)	5 000 000
Стоянки	6 (телетрапы)
Терминал D
Открытие	15 ноября 2009
Площадь	172 000 м²
Пропускная способность (пассажиров в год)	12 000 000
Стоянки	22 (телетрапы) 11 (удалённые)
Терминал E
Открытие	28 марта 2010
Площадь	76 000 м²
Пропускная способность (пассажиров в год)	5 000 000
Стоянки	8 (телетрапы)
Терминал F
Открытие	6 мая 1980
Площадь	95 000 м²
Пропускная способность (пассажиров в год)	7 000 000
Стоянки	15 (телетрапы) 21 (удалённые)

В аэропорту Шереметьево действуют пять пассажирских терминалов: Терминал A (SVO-A), Терминал C (SVO-С), Терминал D (SVO-D), Терминал E (SVO-E) и Терминал F (SVO-F). Терминал B (SVO-В) работа терминала временно остановлена в связи со строительством нового здания терминала.

Работает грузовой авиационный комплекс «Шереметьево-Карго», предприятие по наземному обслуживанию авиационных грузов и почты «Аэропорт Москва», оператор грузового комплекса «Руспорт» и др.

Терминал А

Расположен в северо-восточной части аэропорта, к востоку от терминала С и бывшего терминала В. Предназначен для обслуживания пассажиров деловой авиации. Введён в эксплуатацию в 2012 году.

22 удалённые стоянки «Западного сектора» Терминала В используются для обслуживания воздушных судов деловой авиации Терминала А.

Терминал В

Самый первый аэровокзал Шереметьево (не считая нынешнего здания центра управления полетами, которое использовалось как временный аэровокзал в первые годы существования аэропорта), в настоящее время демонтирован. Находился в северной части аэропорта, рядом с Терминалом C. Введен в эксплуатацию в 1964 году. До декабря 2009 года назывался Шереметьево-1. Делился на 2 здания: зал прилёта, зал вылета. Рядом с Терминалом В находилась «рюмка» — посадочный павильон, который получил своё название из-за своих архитектурных особенностей. Над проектом терминала работала команда архитекторов под руководством Г.Елькина и Ю.Крюкова.

В Терминале В — 86 удалённых стоянок, из них 8 мест стоянок используется для технического обслуживания воздушных судов Аэрофлота, 22 стоянки «Западного сектора» Терминала В используются для обслуживания воздушных судов бизнес-авиации, 5 мест «Восточного сектора» Терминала В используются для обслуживания грузовых рейсов.

В 2010—2011 годах в терминале базировался лоукостер «Авианова».

В 2011—2012 годах обслуживал рейсы дочерних авиакомпаний «Аэрофлота».

С 11 июня по 4 августа 2014 использовался для обслуживания пассажиров бюджетной авиакомпании «Добролёт».

Последний рейс терминал принял в сентябре 2014 года, после чего был закрыт в связи с началом строительства нового здания.

В конце июля 2015 года начался его снос, который к концу августа полностью завершён. Посадочная «рюмка» также снесена, несмотря на протесты общественности. К 2017 году на месте терминала В планируется возвести новый терминал пропускной способностью в 15 млн человек в год.

Терминал С

12 марта 2007 года — открыт новый Терминал С международного класса. Расположен в северной части аэропорта, рядом с терминалом B. Обслуживает в основном чартерные рейсы. Является хабом для чартерных перевозчиков Nordwind Airlines и Ikar. Установлены 30 стоек регистрации, 36 кабин паспортного контроля, трёхуровневая автоматическая система досмотра багажа, автоматическая система сортировки багажа. Шесть стоянок терминала оснащено телескопическими трапами. Терминал С связан пешеходной галереей с многоярусной автомобильной парковкой на 1000 мест.

Осенью 2008 года в здании Терминала C (3 этаж) открылась православная часовня Архистратига Михаила и прочих сил бесплотных.

Терминал D

Аэрофлот пытался реализовать проект нового терминала под пилотным названием Шереметьево-3 начиная с января 2001 года. Строительство нового терминала начато в 2005 году, ввод в эксплуатацию комплекса состоялся 15 ноября 2009 года. Строительство собственного терминала для Аэрофлота было одним из условий вступления авиаперевозчика в SkyTeam Alliance. Подрядчик строительства — турецкая компания Enka, оператор строительства — ОАО «Терминал».

15 ноября 2009 года в 9:15 утра первый рейс из Терминала D (новое официальное название проекта) торжественно отправился в Сочи. До апреля 2012 года Терминалом D, в отличие от других терминалов, управляла отдельная структура — ОАО «Терминал», контролировавшаяся ОАО «Аэрофлот».

Весной 2012 года ОАО «Терминал» было присоединено к ОАО «Международный аэропорт Шереметьево», в число акционеров которого вошли Аэрофлот, Внешэкономбанк и ВТБ.

В основу архитектурно-художественного образа Терминала D положен облик гигантского лебедя с распростертыми крыльями, как будто заботливо защищающими пассажиров и символизирующего богатые культурные и авиационные традиции России.

Терминал Е

В 2010 году в Шереметьево был открыт международный Терминал Е. Данный терминал обслуживает рейсы авиакомпаний-партнеров "Аэрофлота" по альянсу SkyTeam (Air France, KLM, Alitalia), а также отдельные рейсы самого "Аэрофлота". Терминалы D, E, F и железнодорожная станция Аэроэкспресс объединены в Южный терминальный комплекс. Они соединены между собой пешеходными галереями с траволаторами, что позволяет пассажирам беспрепятственно передвигаться по всему Южному терминальному комплексу.

В декабре 2010 года открыта часовня Николая Чудотворца в Терминале E (2 этаж, при выходе из ж/д терминала Аэроэкспресс).

Терминал F

Введён в эксплуатацию 6 мая 1980 года. Терминал включил в себя пассажирский аэровокзал с телетрапами, привокзальную площадь, гостиницу, перрон с техническим обслуживанием и ряд производственных зданий. Терминал был рассчитан на обслуживание 6 млн пассажиров в год.

Расположен в Южном секторе аэропорта, рядом с Терминалами D, E и железнодорожным терминалом. Здесь имеется пятнадцать стоянок, оборудованных телескопическими трапами.

В 2003 году в левом крыле Терминала F Международного аэропорта Шереметьево был открыт Зал официальных лиц и делегаций. Также к услугам пассажиров предлагается 2 вип-зала, расположенных на втором и третьем этажах аэровокзала.

В 2009 году завершилась модернизация Терминала F (ранее Шереметьево-2). Для удобства пребывания пассажиров была полностью перестроена стерильная зона, убраны перегородки, максимально открыто пространство и оптимизирована зона Duty Free.

25 декабря 2009 года — терминал аэропорта Шереметьево-2, открытый к московской Олимпиаде в 1980 году, стал официально именоваться Терминалом F в соответствии с международной буквенной системой обозначения. Такое решение было принято в целях упорядочения идентификации терминалов с учетом ввода новых аэровокзальных комплексов.

Грузовой комплекс

ООО «Руспорт» — оператор грузового комплекса на территории аэропорта Шереметьево. Совместное предприятие ОАО «Международный аэропорт Шереметьево», холдинговой компании «Интеррос», группы компаний «Кратос» и авиакомпании AirBridgeCargo.

Выполняет полный комплекс услуг по обработке грузов (в том числе и опасных): прием груза и почты от грузоотправителей, складскую обработку, коммерческое обслуживание воздушных судов, выдачу грузов и почты грузополучателям, информационное обеспечение воздушных перевозок груза и почты.

Авиакомпании и пункты назначения

Маршрутная сеть аэропорта Шереметьево составляет более 200 направлений. Пропускная способность аэропорта Шереметьево составляет около 35 млн пассажиров в год (3500 пассажиров в час). На страны дальнего зарубежья (по состоянию на август 2008 года) приходится около половины всех рейсов, на страны СНГ — 6 %.

Большую часть рейсов выполняет Аэрофлот. Остальные компании представлены крупными национальными авиаперевозчиками, обслуживающими одно или несколько международных направлений, а также некоторыми российскими авиакомпаниями.

В Шереметьево регистрация билетов и оформление багажа пассажиров международных рейсов начинается за 2 часа 30 минут до вылета рейса, на все рейсы «Аэрофлот» за 24 часа, и заканчивается за 40 минут до вылета рейса по расписанию. Посадка на рейс заканчивается за 10 минут до вылета рейса.

Пассажирские рейсы

На август 2016 года международный аэропорт Шереметьево обслуживает рейсы следующих авиакомпаний:

↑  — Часть рейсов выполняется авиакомпанией Pegas Fly

Инфраструктура

Отели

В аэропорту и в непосредственной близости от него работают несколько отелей, в том числе: «Новотель Шереметьево», «Мидленд Шереметьево», «Парк Инн от Рэдиссон Шереметьево Аэропорт, Москва», капсульный отель «Воздушный экспресс», «Профилакторий», «Кора-вип», «Атланта Шереметьево», «Аэро Плаза» (в районе Терминала С), «MONA».

Дети

Во всех терминалах аэровокзала работают комнаты матери и ребёнка, где для пассажиров с детьми есть игровая и спальная зоны, а также кухня и пеленальные столы.

Безбарьерная среда

В аэропорту обеспечивается персональная помощь пассажирам с ограниченными возможностями здоровья, организованы специальные парковочные места, информационные стойки и стойки регистрации, круглосуточно работают медпункты, в случае необходимости предоставляются амбулифты для доставки пассажира на борт воздушного судна. В «чистой зоне» Терминала Е работает бесплатный зал отдыха «Сириус» для пассажиров с ограниченными возможностями здоровья. Сотрудники аэропорта провожают пассажира, прошедшего регистрацию, до зала и, в дальнейшем, до выхода на посадку.

Музей истории аэропорта Шереметьево

В Терминале F (5 этаж) открыт для посещения Музей истории аэропорта Шереметьево. Площадь музея — 500 кв. м.

Транспорт

Добраться до аэропорта из Москвы можно следующими путями:

От	До терминалов	Туда	Обратно
Белорусский вокзал	D, E, F	электропоезд «Аэроэкспресс»
Станция метро Речной Вокзал	B, C, D, F	Автобусы 851, 851Э (→C→B→F→D)	Автобусы 851, 851Э (C→B→F→D→)
Станция метро Планерная	B, C, D, F	817 (→F→D→B→C)	817 (F→D→B→C→)
Платформа Планёрная Ленинградского направления	B, C, D, F	Автобусы 817 (→F→D→B→C), 851 (→C→B→F→D)	Автобусы 817 (F→D→B→C→), 851 (C→B→F→D→)
Станция Лобня Савёловского направления	B, C	Автобусы 21, 38, 48 [www.mostransavto.ru/?page=rasp&code=196&ak=7&n=21&com=0 расписание] (интервал: с багажом 10 мин, маршрутки — чаще)

В ночное время действует маршрут автобуса Н1 Аэропорт Шереметьево — Озёрная улица, проходящий с севера на юг Москвы через центр.

Железнодорожный транспорт

10 июня 2008 года было начато прямое пассажирское сообщение поездов «Аэроэкспресс» между Савёловским вокзалом Москвы и аэропортом Шереметьево. Были специально построено ответвление от основной линии Савёловского направления и железнодорожная станция Аэропорт Шереметьево в аэропорту, находящаяся в южном комплексе около терминала Е. Строительство железнодорожной линии обошлось в 4,2 млрд руб., железнодорожного терминала — примерно в 125 млн $. Для обслуживания линии у «Трансмашхолдинга» было закуплено четыре новых электропоезда стоимостью 250 млн руб. каждый. Интервал движения поездов составил преимущественно 30 минут, время в пути — 35 минут. При вылете в терминале на Савёловском вокзале можно было пройти регистрацию и оформить багаж для последующей его транспортировки в Шереметьево.

28 августа 2009 года маршрут был продлён до Белорусского вокзала столицы. С 30 мая 2010 года остановка поездов «Аэроэкспресс» на Савёловском вокзале была отменена.

Кроме того, планировалось строительство линии скоростной транспортной системы до терминала D от комплекса «Москва-Сити». По планам 2003 года, она будет использовать пути Октябрьской железной дороги и Малого кольца Московской железной дороги

Автобусы и маршрутные такси

От станций метро Речной Вокзал и Планерная до аэропорта ходят автобусы (№ 851С экспресс, 817, 851) и маршрутные такси (№ 949, 948, 200М). От железнодорожной станции Лобня до терминалов B и C можно доехать на автобусе или маршрутном такси № 21. Конечная остановка этого маршрута находится на расстоянии около 200 м от входа в зону вылета терминала B, и около 400 м от входа в терминал C. На этой остановке останавливаются также маршруты № 38 (ст. Долгопрудная — ст. Лобня), № 41 (ст. Химки — ст. Лобня, 8 раз в день), № 48 (ст. Лобня — Дубровки). До терминала F можно добраться на автобусах маршрутов № 41 (ст. Химки — ст. Лобня, 8 раз в день), № 43 (ст. Химки — Ивакино, 6 раз в день). От терминала С до терминала F можно доехать автобусом № 851 и № 851С, а также на маршрутном такси № 20.

В ночное время (1:00 — 5:30) работает только маршрут автобуса Н1 Аэропорт Шереметьево — Озёрная улица, проходящий с севера на юг Москвы через центр. Интервал движения — 30 минут.

Автотранспорт и парковка

Подъехать к аэропорту на автомобиле можно либо от Ленинградского шоссе по Международному или Шереметьевскому шоссе, либо от Дмитровского шоссе. В декабре 2014 года был открыт участок новой скоростной трассы Москва — Санкт-Петербург, прошедший в непосредственной близости от Шереметьево. Вокруг аэропорта оборудовано более 10 платных парковок. Цены на парковку варьируются от 150 рублей в час до 1200 рублей в сутки в зависимости от расположения.

Сообщение между терминалами

Так как терминалы B и С находятся в северной части аэропорта, а пункт прибытия поездов «Аэроэкспресс» и терминалы D, E и F находятся в южной, то возникает необходимость добраться от одного терминала до другого. Это можно сделать на бесплатном автобусе, который курсирует по внутренней дороге из терминала Е до терминала В (и наоборот), при наличии распечатки билета. Терминалы D, E, F и железнодорожная станция «Терминал Шереметьево» объединены в единый комплекс.

Планируется построить тоннель с траволаторами между терминалами D, E, F и B, C под взлетной полосой.

При вылете из терминалов B или C можно воспользоваться региональным экспрессом или обычным электропоездом до станции Лобня, далее часто курсирующим автобусом 21, не выезжающим на пробочное кольцо. Время в пути по расписанию 14 минут, с учётом ожидания автобуса не превышает 40 минут.

Территориальная принадлежность

С середины 1990-х годов до 2011 года территориальная принадлежность аэропорта оспаривалась властями Москвы. При этом аэропорт формально всегда оставался в составе Московской области, поскольку в советский период г. Москве аэропорт официально не передавался, а в постсоветский период соглашений об изменении границ не подписывалось вплоть до 2011 года.

Согласно закону «О территориальном делении Москвы» с 1995 года территория аэропорта Шереметьево входила в состав Молжаниновского района Москвы, а согласно законам Московской области — городского округа Химки.

По соглашению о границе между субъектами федерации, заключенному в сентябре 2011 года, территория аэропорта Шереметьево признана принадлежащей Московской области.

Показатели деятельности

Пассажиропоток аэропорта:

год	1990	2008	2009	2010	2011	2012	2013	2014	2015	2016
Пассажиропоток млн пасс.	11	15,066	14,764	19,330	22,555	26,188	29,256	31,561	31,612

Пассажиропоток Шереметьево в 2009 году составил 14,76 млн человек (в 2008 году — 15,21 млн).

В 2008 году выручка ОАО «Международный аэропорт Шереметьево» составила 7,217 млрд руб. (без учёта дочерних компаний), что на 15 % превышает аналогичный показатель 2007 года. Чистая прибыль — 561 млн рублей. Операционная прибыль — 1,603 млрд (рост на 21 %). Выручка от авиационной коммерческой деятельности за 2008 — 4,663 млрд руб. (выросла на 6 %). За 2008 год выручка от неавиационной коммерческой деятельности — 2,554 млрд руб. (рост 37 %).

В 2011 году по данным исследовательской программы Международного совета аэропортов (ACI World) по качеству услуг в аэропорту (ASQ — Airport Service Quality) по итогам 2011 года вошел в десятку лучших европейских хабов, а по результатам IV квартала 2011 года аэропорт занимал 4 место по качеству обслуживания пассажиров в Европе.

В 2012 году Международный аэропорт Шереметьево стал лауреатом 13-й ежегодной бизнес-премии «Компания года» в номинации «Транспорт, логистика» по версии российского делового журнала «Компания».

Происшествия и несчастные случаи

Список составлен по данным Aviation Safety Network:

• 26 сентября 1960 года самолёт Vickers Viscount OE-LAF компании Austrian Airlines потерпел катастрофу, не долетев 11 километров до взлётно-посадочной полосы аэропорта Шереметьево. Из 37 человек, находившихся на борту, погиб 31 человек.
• Единственная катастрофа с самолётом Ту-114 (бортовой номер CCCP-76491) произошла 17 февраля 1966 года в Шереметьеве. Причина — принятие ошибочного решения произвести взлёт в плохих метеоусловиях ночью с ВПП, расчищенной от снега не на полную ширину.[9]

Экипаж командира корабля В. А. Филонова, получив приказ на взлёт от старшего в экипаже — начальника транспортного отдела Главного управления гражданского воздушного флота Ю. К. Валериуса — не смог выдержать направление взлёта вдоль оси ВПП, при отрыве самолёт зацепился левой тележкой шасси за снежный бруствер на краю полосы, что вызвало бросок самолёта влево с опусканием носа, экипаж накренил лайнер вправо и тот, зацепившись винтами 3-го и 4-го двигателей правой консоли крыла за поверхность земли, рухнул на лётное поле, разрушился и сгорел. Часть пассажиров и экипажа (21 человек, в том числе командир экипажа В. А. Филонов) погибли. Ю. К. Валериус и ещё несколько человек выжили.

• 27 ноября 1972 года самолёт Douglas DC-8-62 компании Japan Airlines потерпел катастрофу вскоре после взлёта из Шереметьево. Погибли 9 из 14 членов экипажа и 52 из 62 пассажиров, в общей сложности 61 из 76 человек.
• 6 июля 1982 года самолёт Ил-62, следующий рейсом 411 компании Аэрофлот, разбился при взлёте, погибли все 90 человек на борту.
• 9 марта 2000 года самолёт Як-40 разбился при взлёте (по официальной версии — из-за обледенения). Погибли все находившиеся на борту 9 человек, включая Артёма Боровика и Зию Бажаева.
• 28 июля 2002 года самолёт Ил-86 компании Пулково без пассажиров на борту и с 16 членами команды упал на лес, разрушился и сгорел вскоре после взлёта. Выжили две бортпроводницы, находившиеся в момент катастрофы в хвостовой части самолёта.

Интересные факты

• В советском фантастическом фильме «Через тернии к звёздам», действие которого происходит в далёком будущем, зал Шереметьево-2 практически без каких-либо доработок «сыграл роль» космопорта, причём названия отбывающих и прибывающих космических кораблей в фильме отображаются на обычных современных табло.
• Захра Камалфар с двумя детьми прожила 10 месяцев в транзитной зоне аэропорта.
• В транзитной зоне аэропорта проживал 39 дней бывший сотрудник агентства национальной безопасности США Эдвард Сноуден. 1 августа 2013 года он покинул транзитную зону аэропорта, получив политическое убежище в России.

См. также

• Посёлок аэропорта Шереметьево

Ссылки

• [www.svo.aero Официальный сайт аэропорта]
• [www.svo.aero/timetable/ Табло рейсов аэропорта Шереметьево]
• [tutu.ru/avia/details/19d2aa Схема проезда в аэропорт Шереметьево-1]
• [tutu.ru/avia/airport/1aa20f/ Схема проезда в аэропорт Шереметьево-2]
• [maps.yandex.ru/-/CVBFN6Nb Аэропорт Шереметьево] на сервисе Яндекс.Панорамы.
• [www.aeroflot.ru/information.aspx?ob_no=36762#37695 График перевода рейсов Аэрофлота и авиакомпаний-партнеров в Терминал D (3) c 15.11.2009 по 13.03.2010 (в график могут быть внесены изменения), сайт «Аэрофлота».]
• [mm-vasilenko.livejournal.com/ Блог гендиректора «Шереметьево» Михаила Василенко в LiveJournal]

Авиация   Москва   Московская область

Отрывок, характеризующий Шереметьево

– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.
На выставке все так же безучастно, как муха на лице дорогого мертвеца, сидел старик и стукал по колодке лаптя, и две девочки со сливами в подолах, которые они нарвали с оранжерейных деревьев, бежали оттуда и наткнулись на князя Андрея. Увидав молодого барина, старшая девочка, с выразившимся на лице испугом, схватила за руку свою меньшую товарку и с ней вместе спряталась за березу, не успев подобрать рассыпавшиеся зеленые сливы.
Князь Андрей испуганно поспешно отвернулся от них, боясь дать заметить им, что он их видел. Ему жалко стало эту хорошенькую испуганную девочку. Он боялся взглянуть на нее, по вместе с тем ему этого непреодолимо хотелось. Новое, отрадное и успокоительное чувство охватило его, когда он, глядя на этих девочек, понял существование других, совершенно чуждых ему и столь же законных человеческих интересов, как и те, которые занимали его. Эти девочки, очевидно, страстно желали одного – унести и доесть эти зеленые сливы и не быть пойманными, и князь Андрей желал с ними вместе успеха их предприятию. Он не мог удержаться, чтобы не взглянуть на них еще раз. Полагая себя уже в безопасности, они выскочили из засады и, что то пища тоненькими голосками, придерживая подолы, весело и быстро бежали по траве луга своими загорелыми босыми ножонками.
Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.
С 1805 года мы мирились и ссорились с Бонапартом, мы делали конституции и разделывали их, а салон Анны Павловны и салон Элен были точно такие же, какие они были один семь лет, другой пять лет тому назад. Точно так же у Анны Павловны говорили с недоумением об успехах Бонапарта и видели, как в его успехах, так и в потакании ему европейских государей, злостный заговор, имеющий единственной целью неприятность и беспокойство того придворного кружка, которого представительницей была Анна Павловна. Точно так же у Элен, которую сам Румянцев удостоивал своим посещением и считал замечательно умной женщиной, точно так же как в 1808, так и в 1812 году с восторгом говорили о великой нации и великом человеке и с сожалением смотрели на разрыв с Францией, который, по мнению людей, собиравшихся в салоне Элен, должен был кончиться миром.
В последнее время, после приезда государя из армии, произошло некоторое волнение в этих противоположных кружках салонах и произведены были некоторые демонстрации друг против друга, но направление кружков осталось то же. В кружок Анны Павловны принимались из французов только закоренелые легитимисты, и здесь выражалась патриотическая мысль о том, что не надо ездить во французский театр и что содержание труппы стоит столько же, сколько содержание целого корпуса. За военными событиями следилось жадно, и распускались самые выгодные для нашей армии слухи. В кружке Элен, румянцевском, французском, опровергались слухи о жестокости врага и войны и обсуживались все попытки Наполеона к примирению. В этом кружке упрекали тех, кто присоветывал слишком поспешные распоряжения о том, чтобы приготавливаться к отъезду в Казань придворным и женским учебным заведениям, находящимся под покровительством императрицы матери. Вообще все дело войны представлялось в салоне Элен пустыми демонстрациями, которые весьма скоро кончатся миром, и царствовало мнение Билибина, бывшего теперь в Петербурге и домашним у Элен (всякий умный человек должен был быть у нее), что не порох, а те, кто его выдумали, решат дело. В этом кружке иронически и весьма умно, хотя весьма осторожно, осмеивали московский восторг, известие о котором прибыло вместе с государем в Петербург.
В кружке Анны Павловны, напротив, восхищались этими восторгами и говорили о них, как говорит Плутарх о древних. Князь Василий, занимавший все те же важные должности, составлял звено соединения между двумя кружками. Он ездил к ma bonne amie [своему достойному другу] Анне Павловне и ездил dans le salon diplomatique de ma fille [в дипломатический салон своей дочери] и часто, при беспрестанных переездах из одного лагеря в другой, путался и говорил у Анны Павловны то, что надо было говорить у Элен, и наоборот.
Вскоре после приезда государя князь Василий разговорился у Анны Павловны о делах войны, жестоко осуждая Барклая де Толли и находясь в нерешительности, кого бы назначить главнокомандующим. Один из гостей, известный под именем un homme de beaucoup de merite [человек с большими достоинствами], рассказав о том, что он видел нынче выбранного начальником петербургского ополчения Кутузова, заседающего в казенной палате для приема ратников, позволил себе осторожно выразить предположение о том, что Кутузов был бы тот человек, который удовлетворил бы всем требованиям.
Анна Павловна грустно улыбнулась и заметила, что Кутузов, кроме неприятностей, ничего не дал государю.
– Я говорил и говорил в Дворянском собрании, – перебил князь Василий, – но меня не послушали. Я говорил, что избрание его в начальники ополчения не понравится государю. Они меня не послушали.
– Все какая то мания фрондировать, – продолжал он. – И пред кем? И все оттого, что мы хотим обезьянничать глупым московским восторгам, – сказал князь Василий, спутавшись на минуту и забыв то, что у Элен надо было подсмеиваться над московскими восторгами, а у Анны Павловны восхищаться ими. Но он тотчас же поправился. – Ну прилично ли графу Кутузову, самому старому генералу в России, заседать в палате, et il en restera pour sa peine! [хлопоты его пропадут даром!] Разве возможно назначить главнокомандующим человека, который не может верхом сесть, засыпает на совете, человека самых дурных нравов! Хорошо он себя зарекомендовал в Букарещте! Я уже не говорю о его качествах как генерала, но разве можно в такую минуту назначать человека дряхлого и слепого, просто слепого? Хорош будет генерал слепой! Он ничего не видит. В жмурки играть… ровно ничего не видит!
Никто не возражал на это.
24 го июля это было совершенно справедливо. Но 29 июля Кутузову пожаловано княжеское достоинство. Княжеское достоинство могло означать и то, что от него хотели отделаться, – и потому суждение князя Василья продолжало быть справедливо, хотя он и не торопился ого высказывать теперь. Но 8 августа был собран комитет из генерал фельдмаршала Салтыкова, Аракчеева, Вязьмитинова, Лопухина и Кочубея для обсуждения дел войны. Комитет решил, что неудачи происходили от разноначалий, и, несмотря на то, что лица, составлявшие комитет, знали нерасположение государя к Кутузову, комитет, после короткого совещания, предложил назначить Кутузова главнокомандующим. И в тот же день Кутузов был назначен полномочным главнокомандующим армий и всего края, занимаемого войсками.
9 го августа князь Василий встретился опять у Анны Павловны с l'homme de beaucoup de merite [человеком с большими достоинствами]. L'homme de beaucoup de merite ухаживал за Анной Павловной по случаю желания назначения попечителем женского учебного заведения императрицы Марии Федоровны. Князь Василий вошел в комнату с видом счастливого победителя, человека, достигшего цели своих желаний.
– Eh bien, vous savez la grande nouvelle? Le prince Koutouzoff est marechal. [Ну с, вы знаете великую новость? Кутузов – фельдмаршал.] Все разногласия кончены. Я так счастлив, так рад! – говорил князь Василий. – Enfin voila un homme, [Наконец, вот это человек.] – проговорил он, значительно и строго оглядывая всех находившихся в гостиной. L'homme de beaucoup de merite, несмотря на свое желание получить место, не мог удержаться, чтобы не напомнить князю Василью его прежнее суждение. (Это было неучтиво и перед князем Василием в гостиной Анны Павловны, и перед Анной Павловной, которая так же радостно приняла эту весть; но он не мог удержаться.)