Шереметьевская, Наталья Сергеевна

Наталья Шереметьевская (княгиня Брасова)
Наталья Шереметьевская и великий князь Михаил Александрович
Имя при рождении:	Наталья Сергеевна Шереметьевская
Род деятельности:	Императрица Российской империи (де-юре между отречением Николая II и мужа)
Дата рождения:	27 июня (9 июля) 1880(1880-07-09)
Место рождения:	Перово
Дата смерти:	26 января 1952(1952-01-26) (71 год)
Место смерти:	Париж
Отец:	С. А. Шереметьевский
Мать:	Ю. В. Свенцицкая
Супруг:	1) С. И. Мамонтов 2) В. В. Вульферт 3) Михаил Александрович
Дети:	от 1-го брака: дочь Наталья (1903—1969) от 3-го брака: сын Георгий (1910—1931)

Ната́лья Серге́евна Шереме́тьевская (также известная как графиня Брасова, княгиня Брасова и светлейшая княгиня Романовская-Брасова; 27 июня [9 июля] 1880, Перово (ныне — Москва) — 26 января 1952, Париж) — морганатическая супруга великого князя Михаила Александровича.

Семья и первые замужества

Дочь московского присяжного поверенного Сергея Александровича Шереметьевского и Юлии Вячеславовны Свенцицкой.

В 16 лет вышла замуж за Сергея Ивановича Мамонтова (племянника Саввы Мамонтова), аккомпаниатора в Опере Мамонтова, а затем — и в Большом театре. Родила дочь Наталью, которую звали «Тата». Поняв, что Сергей для неё «социально скучен», она вскоре развелась и вышла замуж за поручика Владимира Владимировича Вульферта, служившего в полку «синих кирасир», лейб-эскадроном которого командовал великий князь Михаил Александрович, младший брат Николая II.

Третий брак

Госпоже Вульферт было двадцать восемь лет, когда она встретила великого князя Михаила Александровича, в подчинении у которого находился по службе её муж. Положение жены поручика, не менее скучное, чем жены скромного пианиста, не выдерживало для очаровательной Натальи Сергеевны никакого сравнения с перспективой союза с великим князем царствующего дома Романовых, бывшим на тот момент наследником российского престола. Честный и порядочный, но вместе с тем жизнерадостный и обаятельный, склонный следовать «велению сердца» и щедрый на человеческие чувства (в юности он едва не женился тайным браком на фрейлине своей младшей сестры Ольги — Александре Коссиковской; по воспоминаниям великой княжны Ольги, этот неосторожный юношеский замысел был обнаружен и в последний момент расстроен их матерью, императрицей Марией Фёдоровной), князь Михаил не мог не заметить вспыхнувших при первой же их встрече прекрасных глаз Натальи Сергеевны, её нежного и неотступного внимания, которое она не скрывала при каждой следующей встрече. Князь Михаил сильно увлекся женой своего подчиненного — восхитительной и опытной в чувствах женщиной, почти классической красавицей, рождённой покорять, но не удовлетворённой жизнью и «прозябающей» в незавидном статусе жены младшего офицера. Со своей стороны Наталья Сергеевна искренне считала, что к ней в третий раз «пришла любовь с первого взгляда». Поручик Вульферт, чтобы не допустить позорного для чести офицера скандала, был вынужден дать влюбленной жене развод, и великий князь стал упрашивать брата-царя разрешить их брак. Не только из-за недопустимо низкого происхождения «невесты», но и потому, что госпожа Вульферт была дважды разведена (оба раза — церковные венчанные браки, и оба раза — по её инициативе), царь категорически отказал. Согласно российскому законодательству, Михаил был вторым в линии престолонаследников: если бы серьёзно больной царевич Алексей Николаевич умер, Михаил получал реальные шансы занять трон. Однако, в случае женитьбы без согласия царя, он терял право взойти на него.

24 июля (6 августа) 1910 года Наталья родила сына, который был назван Георгием в честь умершего великого князя Георгия, брата Михаила.

В конце концов, великий князь Михаил проигнорировал запрет брата и тайно вступил с разведенной госпожой Вульферт в морганатический брак. Сочетание произошло в Вене 17 (30) октября 1912 года в сербской православной церкви Св. Саввы. Узнав о случившемся, Николай II написал их матери Марии Фёдоровне:

Между мной и им сейчас всё кончено, потому что он нарушил своё слово. Сколько раз он сам мне говорил, не я его просил, а он сам давал слово, что на ней не женится. И я ему безгранично верил! Ему дела нет ни до Твоего горя, ни до нашего горя, ни до скандала, который это событие произведёт в России…

Михаил был уволен со всех должностей и постов, ему было запрещено возвращаться в Россию, и сочетавшаяся пара жила в Европе.

В годы Первой мировой войны

После начала Первой мировой войны Михаил Александрович запросил у Николая разрешение вернуться на родину и служить в армии. После положительного ответа он принял командование Кавказской туземной конной дивизии, сформированной 23 августа 1914 года из добровольцев-мусульман, уроженцев Кавказа и Закавказья, которые по российскому законодательству не подлежали призыву на воинскую службу.

В особняке Михаила Александровича в Петрограде был устроен госпиталь на сто нижних чинов и двадцать пять офицеров. В их доме в Гатчине — госпиталь на тридцать нижних чинов. Наталья Сергеевна занималась обустройством этих госпиталей и снабжением их всеми необходимыми материалами, как и поиском и наймом медицинского персонала. Открытие подобных госпиталей и формирование санитарных поездов входило в обязанность представителей высшего света Российской империи в то время, и семья Михаила Александровича ни в чём не отставала в этом от царской семьи.

В 1915 году сын Натальи и Михаила получил от императора титул графа Брасова (в честь одного из имений великого князя в Орловской губернии) и отчество Михайлович, Николай II признал Георгия племянником, но тот по-прежнему не имел прав на трон. Наталья получила только новую фамилию Брасова (без титулов).

Жена императора

См. также: Отречение Михаила Александровича и Убийство Михаила Александровича

В марте 1917 года после того, как Николай II отрёкся от трона в его пользу, Михаил Александрович обусловил своё решение волей на то Учредительного собрания. Михаил и его семья сначала жили в его Гатчинском доме (ул. Николаевская, 24), затем (21 августа 1917 года) Михаил был помещён под домашний арест, но вскоре освобождён. 7 марта 1918 года — вновь арестован, уже Гатчинским советом, и по решению Совнаркома выслан в Пермь. Наталью Сергеевну он уговорил остаться в Гатчине. Она пыталась добиться возвращения Михаила, ездила для этого в Москву, даже встречалась с Лениным, но безуспешно. В марте 1918 года ей удалось отправить сына в Данию под видом сына своей гувернантки — когда маленького Георгия согласилась принять семья датского монарха, то датское посольство в Петрограде предоставило убежище ему и англичанке-гувернантке, служившей в доме Михаила Александровича. С помощью фальшивых документов гувернантка, уже как жена датского подданного, вместе с «сыном» была отправлена в Данию.

В апреле 1918 года Наталья отправилась к мужу в Пермь. Вернувшись в Петроград в июне 1918 года, она тут же стала собираться во вторую поездку к мужу, но, уже буквально перед отправкой, получила из Перми телеграмму о его «исчезновении». При встрече с М. С. Урицким она обвинила его в убийстве «родного Миши», и её поместили в тюрьму. Через несколько месяцев она симулировала сильную простуду, благодаря чему её перевели в тюремную больницу, откуда она бежала с помощью дочери. С фальшивым паспортом, переодевшись медсестрой Красного Креста, она достигла Киева, находящегося под германской оккупацией. Затем через Одессу выехала из России вместе с дочерью.

В эмиграции

Она жила в Париже, продавая те драгоценности, которые смогла вывезти с собой из Советской России; под конец жизни уже в большой бедности, без денег. Сын Георгий (граф Брасов) погиб в возрасте 20 лет в автомобильной аварии 22 июля 1931 года в 150 км от Парижа.

В 1928 году самопровозглашенный Император Всероссийский великий князь Кирилл Владимирович пожаловал ей титул княгини Брасовой, а 28 июля 1935 года — светлейшей княгини Романовской-Брасовой.

Умерла от рака в городской больнице Laennec в Париже 26 января 1952 года в полной нищетеи одиночестве, похоронена на парижском кладбище Пасси вместе со своим сыном.

Её дочь Тата (1903—1969) была трижды замужем. В 1921 году, в 18 лет, она вышла замуж, против желания матери и в тайне от неё, за Валя Генри Гильгуда (Val Gielgud), в будущем писателя, актёра, редактора и ведущего постановок на Би-би-си, но они развелись уже в 1923 году. Позднее она была замужем за композитором и музыкальным критиком Сесилом Греем, от которого родила дочь Полину, они развелись в 1929 году. Её третий и последний муж — морской офицер Michael Majolier, с которым она родила вторую дочь, Александру.

Литература

• Пчелов Е. В. Романовы. История династии. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. — С. 361-368. — (Архив). — (доп, тираж) 3 000 экз. — ISBN 5-224-01678-9.
• Кроуфорд Д., Кроуфорд Р. Михаил и Наталья. Жизнь и любовь = Michael and Natasha: The Life and Love of the Last Tsar of Russia. — М.: Захаров, 2008. — 676 с. — (Биографии и мемуары). — 3000 экз. — ISBN 978-5-8159-0782-9.
• Donald Crawford. The Last Tsar: Emperor Michael II. Edinburgh: Murray McLellan, 2012, ISBN 978-0-9570091-1-0
• Чернышова-Мельник Н. Д. «Отрекшийся от престола. Жизнь и Любовь Михаила Романова».-М.: «ЭНАС» 2009
• Хрусталёв В. М. Великий князь Михаил Александрович. — М.: Вече, 2008. — 544 с. — (Царский дом). — 3000 экз. — ISBN 978-5-9533-3598-0.

Отрывок, характеризующий Шереметьевская, Наталья Сергеевна

Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».