Шерешёво
Городской посёлок
Показать/скрыть карты
|
Шерешёво (белор. Шарашова) — городской посёлок в Пружанском районе Брестской области Белоруссии на реке Левая Лесная в 20 км к западу от Пружан, 32 км от железнодорожной станции Оранчицы на линии Брест — Барановичи, 97 км от Бреста. Население 1782 человек (на 1 января 2016 года)[1].
История
Известно с 1380 как деревня в Каменецком, в 1566 Берестейском повете Великого княжества Литовского. Во время войн середины XVII-начала XVIII в. неоднократно разрушалось, в 1661 освобождено от налогов на четыре года. В 1790-х гг. 3366 жителей, 561 дом.
С 1795 в составе Российской империи, местечко, центр волости Пружанского уезда. В 1897 было 5079 жителей, 1584 дома, 9 мелких предприятий, народное училище.
С 1915 оккупировано немцами, с 1919 польскими войсками. В 1921—1939 в составе Польши, город, центр гмины Пружанского повета.
С 1939 в составе БССР, с января 1940 городской посёлок, центр района.
Под немецкой оккупацией находилось 3 года и 1 месяц - с 23 июня 1941 до 17 июля 1944[2].
С декабря 1956 в Пружанском районе.
Исторические памятники
В XVII и XIX вв. в Пречистенской церкви (не сохранилась) находилось так называемое Шерешёвское Евангелие, ныне хранящееся в Национальном художественном музее Беларуси.
В поселке сохранилась звонница, построенная у Пречистенской церкви в 1799 и, как памятник архитектуры, охраняемая государством.
Шерешёвская Петропавловская церковь — тоже памятник деревянного зодчества. Построена в 1824, односрубная, имеет черты классицизма.
Шерешёвский Троицкий костёл построен в 1848 в стиле позднего классицизма. Интерьер костёла в 1850—1860-е гг. расписан фресками: ангелы с музыкальными инструментами.
Свято-Николаевская церковь в псевдорусском стиле построена во второй половине XIX в.
Также имеется памятник на братской могиле партизан.
Галерея
- Šarašoŭ, Wooden Chapel.jpg
Звонница греко-католической церкви
- Church of the Holy Trinity in Šarašoŭ.jpg
Троицкий костёл
- Šarašoŭ, Church of St. Nicholasin.jpg
Свято-Николаевская церковь
- Šarašoŭ. Шарашоў (6.06.2011).jpg
В центре посёлка
См. также
Напишите отзыв о статье "Шерешёво"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.belstat.gov.by/ofitsialnaya-statistika/solialnaya-sfera/demografiya_2/metodologiya-otvetstvennye-za-informatsionnoe-s_2/index_4945/ Численность населения на 1 января 2016 г. и среднегодовая численность населения за 2015 год по Республике Беларусь в разрезе областей, районов, городов и поселков городского типа.]
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=447717 Периоды оккупации населенных пунктов Беларуси]
Литература
- Шерешево // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
|
Это заготовка статьи по географии Брестской области. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Шерешёво
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
