Шерстюк, Фёдор Семёнович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Фёдор Семёнович Шерстюк
Дата рождения

6 марта 1925(1925-03-06)

Место рождения

село Базилевщина,Машевский район, Полтавская губерния, Украинская ССР, СССР

Дата смерти

22 июня 1992(1992-06-22) (67 лет)

Место смерти

город Львов, Украина

Принадлежность

СССР СССРУкраина Украина

Род войск

Пехота

Годы службы

19431985

Звание

Майор милиции майор

Сражения/войны

Великая Отечественная война

Награды и премии
Связи

Пётр Алексеевич Гончаров

Фёдор Семёнович Шерстю́к (6 марта 1925, село Базилевщина ныне Машевского района Полтавской области22 июня 1992, город Львов) — полный кавалер ордена Славы (июль 1944; ноябрь 1944; июнь 1945), майор милиции, в годы Великой Отечественной войны – снайпер.





Биография

Родился 6 марта 1925 года в селе Базилевщина ныне Машевского района Полтавской области (Украина). В 1938 году окончил 7 классов школы. Работал в колхозе.

С сентября 1941 года находился на оккупированной территории. После освобождения Полтавской области в сентябре 1943 года вступил в армию.

Участник Великой Отечественной войны: с сентября 1943 года – стрелок 44-го гвардейского стрелкового полка. Воевал на Степном и 2-м Украинском фронтах. Участвовал в освобождении Левобережной Украины, битве за Днепр и наступлении на криворожском направлении. В боях 27 сентября и 14 октября 1943 года был дважды ранен. В наступательном бою 23 ноября 1943 года в районе села Новоивановка (Криворожский район Днепропетровской области, Украина) упорно и настойчиво продвигался вперёд, лично уничтожив одного офицера и двух солдат противника. За этот бой Ф. С. Шерстюк был награждён медалью «За отвагу».

В конце 1943 года окончил курсы снайперов. Его наставником в снайперском деле был будущий Герой Советского Союза П. А. Гончаров. С этого времени Ф. С. Шерстюк стал снайпером 44-го гвардейского стрелкового полка. Воевал на 3-м Украинском фронте. Участвовал в Никопольско-Криворожской, Березнеговато-Снигирёвской и Одесской операциях. При ликвидации криворожской группировки противника в феврале 1944 года и при расширении плацдарма на правом берегу Днестра в районе города Тирасполь (Молдова) 25 апреля 1944 года из снайперской винтовки сразил 20 вражеских солдат и офицеров.

Приказом по 15-й гвардейской стрелковой дивизии №074/н от 9 июля 1944 года гвардии красноармеец Фёдор Семёнович Шерстюк награждён орденом Славы 3-й степени.

C июля 1944 года воевал на 1-м Украинском фронте. Участвовал в Львовско-Сандомирской операции и боях на Сандомирском плацдарме. 18-21 августа 1944 года в период боёв у деревень Кемпе (гмина Олесница, Сташувский повят, Свентокшиское воеводство, Польша) и Клемпье-Дольне (гмина Стопница, Буский повят, Свентокшиское воеводство, Польша) из снайперской винтовки уничтожил 13 гитлеровцев (из них 2 офицеров), ликвидировал 2 пулемётных расчёта. В сентябре 1944 года, когда полк перешёл к обороне, уничтожил за время «свободной охоты» на левом берегу Вислы до 35 гитлеровцев. 13-17 ноября 1944 года в боях на Сандомирском плацдарме у деревни Дзеславице (16 км юго-западнее города Сташув, Свентокшиское воеводство, Польша) уничтожил 34 гитлеровца.

Приказом по 5-й гвардейской армии №069/н от 30 ноября 1944 года гвардии сержант Шерстюк Фёдор Семёнович награждён орденом Славы 2-й степени.

Затем участвовал в Сандомирско-Силезской и Нижнесилезской операциях. С 12 января по 12 февраля 1945 года в боях на подступах к городу Бреслау (ныне город Вроцлав, Польша) истребил 103 гитлеровца (из них 3 офицера и 9 пулемётных расчётов). 10 февраля 1945 года в бою за деревню Поттвиц, несмотря на сильный артиллерийский огонь противника, выбрал огневую позицию на чердаке дома и за один день уничтожил 2 офицера и 12 солдат противника. 23 февраля 1945 года в районе осаждённого Бреслау выдвинулся непосредственно в расположение противника и, замаскировавшись, в течение двух суток вёл снайперский огонь, уничтожив при этом 26 немецких солдат и офицеров. За эти подвиги был представлен к ордену Славы 1-й степени.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1945 года гвардии сержант Шерстюк Фёдор Семёнович награждён орденом Славы 1-й степени.

Затем участвовал в Верхнесилезской, Берлинской и Пражской операциях. 15 марта 1945 года в уличных боях западнее города Гротткау (ныне город Гродкув, Бжегский повят, Опольское воеводство, Польша) с группой бойцов ворвался в дом, в котором засели немецкие пулемётчики и фаустпатронщики. С помощью гранат уничтожил 12 гитлеровцев, а 6 захватил в плен. 16 апреля 1945 года в бою за город Бад-Мускау (земля Саксония, Германия) забрался на третий этаж одного дома и, замаскировавшись, в течение четырёх часов вёл снайперский огонь из своей винтовки, истребив 22 гитлеровца и обеспечив продвижение батальона. 6 мая 1945 года в наступлении западнее города Гроссенхайн (земля Саксония, Германия), когда батальон вёл тяжёлые уличные бои в деревне Весниц, с двумя бойцами подобрался к дому, в котором засели немцы. Закрыв все выходы из дома, поджёг его, в результате чего весь гарнизон дома сгорел. После боя в доме было найдено 28 обгоревших трупов немецких солдат и офицеров.

Всего за время войны из своей снайперской винтовки уничтожил 225 вражеских солдат и офицеров. В мае 1945 года был представлен к званию Героя Советского Союза, но получил орден Красного Знамени. Участник Парада Победы 24 июня 1945 года в Москве.

После войны продолжал службу в армии (в Прикарпатском военном округе). В 1950 году гвардии старшина Ф. С. Шерстюк демобилизован.

Служил в Львовском городском управлении внутренних дел. Неоднократно участвовал в задержании опасных преступников. В 1956 году окончил шестимесячные курсы МВД СССР. Уволен в запас в звании майора милиции.

Жил в городе Львов (Украина). Умер 22 июня 1992 года.

Награды

Память

В Львове в честь Ф. С. Шерстюка проводятся ежегодные соревнования среди милиционеров по многоборью среди снайперов.

Напишите отзыв о статье "Шерстюк, Фёдор Семёнович"

Литература

  • Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
  • Дубров Б. И. Солдатская слава. — 3-е изд.. — Киев, 1987. — С. 376.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15875 Шерстюк, Фёдор Семёнович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Шерстюк, Фёдор Семёнович

– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»