Шершень (журнал)
| Шершень | |
| Специализация: |
юмор и сатира |
|---|---|
| Периодичность: |
еженедельник |
| Язык: | |
| Адрес редакции: |
Киев |
| Главный редактор: |
Владимир Лозинский |
| Издатель: |
Владимир Лозинский |
| Страна: | |
| Дата основания: |
1906 |
| Тип |
газета |
|---|---|
|
| |
| Издатель |
Василий Гришко |
| Основана |
март 1908 |
| Прекращение публикаций |
июнь 1911 |
| Язык | |
| Главный офис |
|
Шершень — украинские юмористические и сатирические журнал и газета. Первый журнал «Шершень» издавался 1906 году в Киеве на Украине, второй — в 1908-1911 годах в США в Нью-Йорке, а затем в Скрентоне.
Киевский еженедельник «Шершень»
Юмористически-сатирический иллюстрированный еженедельник «Шершень» выходил в Киеве с 6 января и по 14 июля 1906 года Издатель и редактор Владимир Лозинский. Всего вышло 26 номеров.[1]
За короткое время появления «Шершень» оставил значительный след в развитии украинской политической сатиры и искусства журнальной графики.
Выдающихся литературные сотрудники: Михаил Коцюбинский, Агафангел Крымский, Иван Липа, Осип Маковей, Иван Нечуй-Левицкий, Людмила Старицкая-Черняховская, Василий Стефаник, С. Тимченко, Гнат Хоткевич и другие.
Авторами иллюстраций и политических карикатур были Иван Бурячок, Фотий Красицкий, Виктор Масляников, Павел Наумов, Владимир Резниченко[2], Афанасий Сластион, Сергей Свитославский и другие.
«Шершень» в США
«Шершень» в США первоначално выходил как юмористическая и сатирическая газета. Издавалася Василием Гришко с марта 1908 до июня 1911, сначала в Нью-Йорке, а с ноября 1908 в Скрентоне. В октябре 1910 года «Шершень» был преобразован на популярный литературно-научный журнал и стал органом Украинского Рабочего Союза под редакцией Евгения Гвоздика. В июне 1911, вместо «Шершня», Украинский Рабочий Союз начал издавать еженедельник «Народная Воля».
Напишите отзыв о статье "Шершень (журнал)"
Примечания
Ссылки
- Энциклопедия украиноведения. В 10-х т. / Гл. ред. Владимир Кубийович - Париж; Нью-Йорк: Молодые Жизнь, 1954-1989 .. Словарная часть.
- Бабишкин ОК «Шершень» / / Украинская советская энциклопедия - 2-е издание. - Т. 12. - М., 1985. - С. 401.
- Бабишкин ОК Сатирический журнал «Шершень» / / Советское литературоведение. - 1959. - № 4.
- Лопата Павел. [www.homin.ca/news_view.php?category=literature&news=765&lang=ua В век появления журнала «Шершень»] / / Украинский говор. - 2006. - 16 декабря. (укр.)
- М.Н.Яковлев [starosti.ru/archiv/juni1906.html «Село просыпается» Рисунок из журнала «Шершень» Киев, 1906 г. №4]
- В.В.Ризниченко [starosti.ru/archiv/may1906.html «После отмены крепостного права» Рисунок из журнала «Шершень» Киев, 1906 г. №7]
- И.М.Бурячок [starosti.ru/archive.php?m=5&y=1906 СВОБОДНАЯ АМЕРИКА. «На такой земле и столько свинства». Рисунок из журнала «Шершень» Киев, 1906 г. №16-17]
- М.Н. Яковлев [bizslovo.org/content/index.php/ru/istoriya-nikopolya/148-pochat-xx-st/253-yak-u-nas-golosuvaly.html «Новый Юпитер» Рисунок из журнала «Шершень» Киев, 1906 г. №19]
- А.Г. Сластион [www.bizslovo.org/content/index.php/ru/istoriya-nikopolya/148-pochat-xx-st/260-sprava-pro-persydskyh-sv.html «Псевдопророки». Рисунок для журнала «Шершень» Киев, 1906 г. №22]
|
Это заготовка статьи о журнале. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Шершень (журнал)
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
