Шестая колонна
| Шестая колонна | |
| Sixth Column | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: | |
«Шестая колонна» (англ. Sixth Column) — научно-фантастический роман[1] Роберта Хайнлайна, написанный по сюжету Джона Кемпбелла. Впервые опубликован в журнале Astounding Science Fiction (январский, февральский и мартовский выпуски 1941 года) под псевдонимом Anson MacDonald, позже был расширен и вышел отдельным изданием в 1949 году[2]. Название отсылает к понятию «Пятая колонна».
Содержание
Содержание
Роман, написанный накануне войны на Тихом океане, посвящён завоеванию США паназиатами — единым народом, объединившим китайцев и японцев, чья империя уже захватила всю Евразию, включая СССР. Книжное издание также было связано с понятием «жёлтой угрозы», так как совпало с победой коммунистов в гражданской войне в Китае.
Последним форпостом армии США остался секретный научно-исследовательский центр в горах Колорадо. Туда прибывает майор Ардмор, которому предстоит возглавить сопротивление в условиях непрекращавшегося террора. В лаборатории осталось всего 6 человек — остальные погибли в ходе эксперимента с электромагнитными и гравитационными полями. Поскольку паназиаты не преследуют религиозные организации, Ардмор при помощи учёных центра создаёт псевдорелигию бога Мотаа, и начинает активную миссионерскую деятельность («прихожан» хорошо кормят, не принуждают принимать религию, а культовые гимны исполняются на мелодии патриотических американских песен). Открытие трансмутации позволяет команде Ардмора иметь неограниченное количество золота для покупки продовольствия и подкупа паназиатских чиновников. Находится и агент в стане врага — капитан разведки Даунер, которому сделали пластическую операцию, чтобы он внешне походил на паназиатов. Благодаря открытым в последние дни войны волновым технологиям, в храмы Мотаа не могут войти паназиаты. Это же излучение позволяет создать мощнейшее оружие, которое будет поражать только паназиатов. В финале сходит с ума профессор Кэлхун, одержимый идеей создания диктатуры учёных, но его удаётся обезвредить — при этом погиб американец японского происхождения Фрэнк Мицуи, боровшийся с паназиатами, убившими всю его семью. США вновь обретают независимость, а наместник Паназиатской империи покончил с собой, не дождавшись суда.
Критика
Хайнлайн написал роман на основе сюжета Дж. Кемпбелла — неопубликованного рассказа All, и позднее заявлял, что не считает роман своей творческой удачей, утверждая, что он слишком расистский[3]. Писатель и критик Джордж Зебровски заявил, что в образе Кэлхуна Хайнлайн спародировал самого Кемпбелла[4]. В рецензии Энтони Бучера и Фрэнсиса Маккомаса говорилось, что роман — «превосходный пример серьёзной pulp-литературы»[5].
Напишите отзыв о статье "Шестая колонна"
Примечания
- ↑ В некоторых источниках значится как повесть
- ↑ James Gifford. [www.nitrosyncretic.com/rah/ftp/nhol.pdf The New Heinlein Opus List] (англ.). Nitrosyncretic Press.
- ↑ Предисловие автора к рассказу «Никудышное решение» («Solution Unsatisfactory», p. 93 of Ace paperback edition).
- ↑ The Space Beyond, Pyramid 1976, p. 284.
- ↑ Recommended Reading // The Magazine of Fantasy & Science Fiction. February 1952, p. 105.
Ссылки
- [www.fantlab.ru/work2779 Информация о произведении «Шестая колонна»] на сайте «Лаборатория Фантастики»
- [www.isfdb.org/cgi-bin/title.cgi?6129 Список публикаций произведения «Sixth Column»] в ISFDB (англ.)
Отрывок, характеризующий Шестая колонна
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.
8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
