Система гань-чжи
Поделись знанием:
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
(перенаправлено с «Шестидесятилетний цикл»)
Шестидесятилетний цикл (干支 gānzhǐ) — система китайского летоисчисления, основанная на комбинации десятеричного (天干) и двенадцатеричного (地支) циклов (см. соответственно небесные стволы и земные ветви).
Знаки каждого из циклов следуют попарно в строгом порядке:
| Небесные стволы | 甲 | 乙 | 丙 | 丁 | 戊 | 己 | 庚 | 辛 | 壬 | 癸 | ||
| Земные ветви | 子 | 丑 | 寅 | 卯 | 辰 | 巳 | 午 | 未 | 申 | 酉 | 戌 | 亥 |
Асимметрия двух циклов приводит к тому, что последовательность «небесных» знаков возобновляется на двух из последних «земных» знаков, таким образом генерируя новую уникальную комбинацию пар «ствол-ветвь».
Содержание
История
Сложившаяся система знаков гань-чжи зафиксирована уже в наиболее раннем слое китайских письменных памятников — в гадательных надписях эпохи Шан — для записи дней и лет.
Коррелятивная система
В наиболее развитой форме система гань-чжи использовалась, среди прочего, для предсказаний с использованием понятия у-син.
| Год | Пиньинь | Транскрипция | Инь и Ян | Пять стихий | Зодиакальное животное | |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | 甲子 | jiǎ-zǐ | цзя-цзы | 阳 Ян | 木 Дерево | 鼠 Мышь |
| 2 | 乙丑 | yǐ-chǒu | и-чоу | 阴 Инь | 牛 Корова | |
| 3 | 丙寅 | bǐng-yín | бин-инь | 阳 Ян | 火 Огонь | 虎 Тигр |
| 4 | 丁卯 | dīng-mǎo | дин-мао | 阴 Инь | 兔 Кролик | |
| 5 | 戊辰 | wù-chén | у-чэнь | 阳 Ян | 土 Земля | 龍 Дракон |
| 6 | 己巳 | jǐ-sì | цзи-сы | 阴 Инь | 蛇 Змея | |
| 7 | 庚午 | gēng-wǔ | гэн-у | 阳 Ян | 金 Металл | 馬 Конь |
| 8 | 辛未 | xīn-wèi | синь-вэй | 阴 Инь | 羊 Овца | |
| 9 | 壬申 | rén-shēn | жэнь-шэнь | 阳 Ян | 水 Вода | 猴 Обезьяна |
| 10 | 癸酉 | guǐ-yǒu | гуй-ю | 阴 Инь | 鷄 Петух | |
| 11 | 甲戌 | jiǎ-xū | цзя-сюй | 阳 Ян | 木 Дерево | 狗 Собака |
| 12 | 乙亥 | yǐ-hài | и-хай | 阴 Инь | 猪 Свинья | |
| 13 | 丙子 | bǐng-zǐ | бин-цзы | 阳 Ян | 火 Огонь | 鼠 Мышь |
| 14 | 丁丑 | dīng-chǒu | дин-чоу | 阴 Инь | 牛 Корова | |
| 15 | 戊寅 | wù-yín | у-инь | 阳 Ян | 土 Земля | 虎 Тигр |
| 16 | 己卯 | jǐ-mǎo | цзи-мао | 阴 Инь | 兔 Кролик | |
| 17 | 庚辰 | gēng-chén | гэн-чэнь | 阳 Ян | 金 Металл | 龍 Дракон |
| 18 | 辛巳 | xīn-sì | синь-сы | 阴 Инь | 蛇 Змея | |
| 19 | 壬午 | rén-wǔ | жэнь-у | 阳 Ян | 水 Вода | 馬 Конь |
| 20 | 癸未 | guǐ-wèi | гуй-вэй | 阴 Инь | 羊 Овца | |
| 21 | 甲申 | jiǎ-shēn | цзя-шэнь | 阳 Ян | 木 Дерево | 猴 Обезьяна |
| 22 | 乙酉 | yǐ-yǒu | и-ю | 阴 Инь | 鷄 Петух | |
| 23 | 丙戌 | bǐng-xū | бин-сюй | 阳 Ян | 火 Огонь | 狗 Собака |
| 24 | 丁亥 | dīng-hài | дин-хай | 阴 Инь | 猪 Свинья | |
| 25 | 戊子 | wù-zǐ | у-цзы | 阳 Ян | 土 Земля | 鼠 Мышь |
| 26 | 己丑 | jǐ-chǒu | цзи-чоу | 阴 Инь | 牛 Корова | |
| 27 | 庚寅 | gēng-yín | гэн-инь | 阳 Ян | 金 Металл | 虎 Тигр |
| 28 | 辛卯 | xīn-mǎo | синь-мао | 阴 Инь | 兔 Кролик | |
| 29 | 壬辰 | rén-chén | жэнь-чэнь | 阳 Ян | 水 Вода | 龍 Дракон |
| 30 | 癸巳 | guǐ-sì | гуй-сы | 阴 Инь | 蛇 Змея | |
| 31 | 甲午 | jiǎ-wǔ | цзя-у | 阳 Ян | 木 Дерево | 馬 Конь |
| 32 | 乙未 | yǐ-wèi | и-вэй | 阴 Инь | 羊 Овца | |
| 33 | 丙申 | bǐng-shēn | бин-шэнь | 阳 Ян | 火 Огонь | 猴 Обезьяна |
| 34 | 丁酉 | dīng-yǒu | дин-ю | 阴 Инь | 鷄 Петух | |
| 35 | 戊戌 | wù-xū | у-сюй | 阳 Ян | 土 Земля | 狗 Собака |
| 36 | 己亥 | jǐ-hài | цзи-хай | 阴 Инь | 猪 Свинья | |
| 37 | 庚子 | gēng-zǐ | гэн-цзы | 阳 Ян | 金 Металл | 鼠 Мышь |
| 38 | 辛丑 | xīn-chǒu | синь-чоу | 阴 Инь | 牛 Корова | |
| 39 | 壬寅 | rén-yín | жэнь-инь | 阳 Ян | 水 Вода | 虎 Тигр |
| 40 | 癸卯 | guǐ-mǎo | гуй-мао | 阴 Инь | 兔 Кролик | |
| 41 | 甲辰 | jiǎ-chén | цзя-чэнь | 阳 Ян | 木 Дерево | 龍 Дракон |
| 42 | 乙巳 | yǐ-sì | и-сы | 阴 Инь | 蛇 Змея | |
| 43 | 丙午 | bǐng-wǔ | бин-у | 阳 Ян | 火 Огонь | 馬 Конь |
| 44 | 丁未 | dīng-wèi | дин-вэй | 阴 Инь | 羊 Овца | |
| 45 | 戊申 | wù-shēn | у-шэнь | 阳 Ян | 土 Земля | 猴 Обезьяна |
| 46 | 己酉 | jǐ-yǒu | цзи-ю | 阴 Инь | 鷄 Петух | |
| 47 | 庚戌 | gēng-xū | гэн-сюй | 阳 Ян | 金 Металл | 狗 Собака |
| 48 | 辛亥 | xīn-hài | синь-хай | 阴 Инь | 猪 Свинья | |
| 49 | 壬子 | rén-zǐ | жэнь-цзы | 阳 Ян | 水 Вода | 鼠 Мышь |
| 50 | 癸丑 | guǐ-chǒu | гуй-чоу | 阴 Инь | 牛 Корова | |
| 51 | 甲寅 | jiǎ-yín | цзя-инь | 阳 Ян | 木 Дерево | 虎 Тигр |
| 52 | 乙卯 | yǐ-mǎo | и-мао | 阴 Инь | 兔 Кролик | |
| 53 | 丙辰 | bǐng-chén | бин-чэнь | 阳 Ян | 火 Огонь | 龍 Дракон |
| 54 | 丁巳 | dīng-sì | дин-сы | 阴 Инь | 蛇 Змея | |
| 55 | 戊午 | wù-wǔ | у-у | 阳 Ян | 土 Земля | 馬 Конь |
| 56 | 己未 | jǐ-wèi | цзи-вэй | 阴 Инь | 羊 Овца | |
| 57 | 庚申 | gēng-shēn | гэн-шэнь | 阳 Ян | 金 Металл | 猴 Обезьяна |
| 58 | 辛酉 | xīn-yǒu | синь-ю | 阴 Инь | 鷄 Петух | |
| 59 | 壬戌 | rén-xū | жэнь-сюй | 阳 Ян | 水 Вода | 狗 Собака |
| 60 | 癸亥 | guǐ-hài | гуй-хай | 阴 Инь | 猪 Свинья |
Начало первого года 甲子年 шестидесятилетнего цикла согласно европейскому летоисчислению
| Первое тысячелетие | Второе тысячелетие | Третье тысячелетие |
|---|---|---|
Напишите отзыв о статье "Система гань-чжи"
Литература
- Ошибка Lua : attempt to index local 'entity' (a nil value).
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Система гань-чжи
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
