Шесть демонов Эмили Роуз

Шесть демонов Эмили Роуз
The Exorcism of Emily Rose
Жанр	фильм ужасов триллер
Режиссёр	Скотт Дерриксон
Продюсер	Пол Харрис Бордман Бо Флинн Андре Ламал
Автор сценария	Пол Харрис Бордман Скотт Дерриксон
В главных ролях	Лора Линни Том Уилкинсон Кэмпбелл Скотт Дженнифер Карпентер
Оператор	Том Штерн
Композитор	Кристофер Янг
Кинокомпания	Lakeshore Entertainment Screen Gems Studios
Длительность	122 мин
Бюджет	19 млн $
Сборы	144 млн $
Страна	США
Язык	английский
Год	2005
IMDb	ID 0404032
Выход фильма «Шесть демонов Эмили Роуз» (оригинальное название — The Exorcism of Emily Rose)

К:Фильмы 2005 года

«Шесть демонов Эмили Роуз» (англ. The Exorcism of Emily Rose) — художественный кинофильм режиссёра Скотта Дерриксона 2005 года. Фильм основан на реальных событиях 1976 года, когда в ходе экзорцизма умерла Аннелиза Михель. Литературный источник — документальная книга антрополога Фелиситас Гудман «Изгнание дьявола из Аннелиз Михель».

Сюжет

Подготовка к суду над католическим священником отцом Мором, проведшим обряд экзорцизма, в результате которого его подопечная, студентка Эмили Роуз, умерла. Обвинение подбирает в качестве главного обвинителя убеждённого методиста Итана Томаса, а епархия со своей стороны нанимает восходящую звезду адвокатуры агностика Эрин Брунер. Священнику предлагают сделку, но он отказывается. Начинается суд.

Университетский профессор доктор Мюллер, специалист по неврологии, предположил, что девушка страдала эпилепсией, и назначил курс терапии данного заболевания (по фильму, он использовал препарат гамбутрол, не существующий в реальности). Однако девушка по совету отца Мора отказалась от приёма препарата, после чего галлюцинации усилились. Эксперт доктор Бриггс, производивший вскрытие, вынес заключение, что у девушки эпилепсия переросла в эпилептический психоз. Он также высказал мнение, что девушка умерла от истощения, и высказал согласие с мнением доктора Мюллера. Тогда адвокат решает, что стоит вызвать в качестве эксперта антрополога — доктора Садиру Адани.

В качестве свидетелей были также вызваны парень Эмили и её отец, которые рассказали живописные подробности беснования девушки. Затем защита вызвала Садиру Адани, которая представилась специалистом по одержимости. Та начала излагать теорию, что девушка была гиперсенситивом, в результате она стала одержимой. Также Адани предположила, что ритуал экзорцизма не оказался эффективным из-за применения психотропных препаратов.

Неожиданно в суде решил выступить психиатр доктор Картрайт, который присутствовал при обряде. На следующий день в суде выступил сам отец Мор, который рассказал, что в три часа ночи (по его словам, времени разгула тёмных сил) подвергся нападению тёмных сил. В ночь 31 октября (на Хэллоуин) священник приступил к обряду. Однако девушке под влиянием владевшей ею сущности удалось вырваться и убежать в сарай. Обряд был продолжен там. Когда отец Мор потребовал от сущности внутри девушки назвать своё имя, она (сущность) сообщила, что их всего шесть. Обряд оказался неудачным.

Однако Картрайт в суд не явился. Затем доктор встретился с Эрин на улице, долго извинялся за произошедшее, после чего неожиданно попал под машину и погиб. Защита оказалась в тупике. Старший партнёр фирмы под угрозой увольнения потребовал от Эрин больше не вызывать в качестве свидетеля отца Мора, однако адвокат на следующий день начала именно с этого, после чего старший партнёр покинул зал заседаний. Священник зачитал письмо Эмили, где та писала о видении Богородицы после обряда. Богородица предложила девушке пойти с Ней или остаться и претерпевать муки далее, а также сообщила Эмили, что всё произошедшее — попущение Бога для того, чтобы окружающие осознали реальность духовного мира. Эмили решила остаться и вскоре очнулась со стигматами на руках и ногах, образовавшимися, по мнению обвинения, вследствие того, что девушка держалась руками за колючую проволоку, ограждавшую участок Роузов.

После последних выступлений обвинения и защиты присяжные вынесли вердикт — они признали священника виновным. Однако они также предложили рекомендацию по сроку заключения, предложив засчитать падре срок, который он уже отсидел. Судья согласилась с этой рекомендацией.

После суда старший партнёр фирмы предложил Эрин место равноправного партнёра, однако она отказалась…

В эпилоге фильма отец Мор и Эрин приходят на могилу Эмили. Священник сообщает, что отойдёт от дел и с паствой работать не будет.

В ролях

1. Лора Линни — Эрин Брунер, адвокат.
2. Том Уилкинсон — отец Мор, обвиняемый
3. Кэмпбелл Скотт — Итан Томас, главный обвинитель
4. Дженнифер Карпентер — Эмили Роуз
5. Мэрилин Норри — Мариа Роуз
6. Эндрю Вилер — Натаниэл Роуз
7. Колм Фиори — Карл Гандерсон
8. Джошуа Клоуз — Джейсон
9. Кеннет Уэлш — доктор Мюллер
10. Шохре Агдашлу — доктор Садира Адани
11. Дункан Фрайзер — доктор Грехем Картрайт
12. Джей Ар Борн — Рей
13. Мэри Бет Хёрт — судья Брюстер
14. Генри Черни — доктор Бриггс
15. Стив Арчер — парень в баре
16. Мэри Блэк — доктор Эдит Фогель
17. Лорена Гэйл — председатель жюри присяжных

Шесть демонов

1. ивр. ‏!אני הוא ששוכן בתוך קין‏‎ — Я тот, кто вселился в Каина!
2. лат. Ego sum unus quisnam habitat Nero! — Я тот, кто вселился в Нерона!
3. греч. Mιά φορά κατοίκησε μέσα σε Ιούδας! — Я некогда вселился в Иуду!
4. нем. Ich war mit Legion! — Я был с Легионом!
5. арам. !ܐ ܢ ܐ ܒ ܠ ܝ ܐ ܝ ܠ — Я — Белиал (в русском дубляже — Сатана)!
6. А я Люцифер, дьявол во плоти!

Во время припадков Аннелиза Михель говорила на разных языках и называла себя Люцифером, Каином, Иудой, Нероном, Адольфом Гитлером и другими именами.

Награды

• 2006 Премия Сатурн
  • лучший фильм ужасов
  • номинация — лучшая актриса (Лора Линни).
  • номинация — лучшая актриса второго плана (Дженнифер Карпентер).

• 2006 Golden Trailer Awards
  • лучший фильм ужасов

• 2006 MTV Movie Awards
  • Best Frightened Performance — Дженнифер Карпентер
  • Best Breakthrough Performance — Дженнифер Карпентер

См. также

• Экзорцизм (фильм)
• Реквием (фильм, 2006)

Ссылки

• The Exorcism of Emily Rose (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Шесть демонов Эмили Роуз

– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.