Шесть миров

Шесть миров (тиб. rigs drug gi skye gnas), также «шесть лок», «шесть реальностей», «шесть путей» — в буддизме шесть возможных перерождений в сансаре. Шесть миров называют «шестью путями перерождений», «шестью путями страданий», «шестью уровнями», «шестью низшими реальностями».

Выделяются следующие шесть миров (от высшего к низшему):

1. Мир дэвов (богов) — дэвалока;
2. Мир асуров (демонов и/или полубогов);
3. Мир людей;
4. Мир животных;
5. Мир претов — голодных духов;
6. Мир адских существ (нараков) — ады;

Миры представляют шесть возможных путей жизни разного качества, попадание в тот или иной мир зависит от деяний (кармы) и состояния сознания на момент смерти. Буддийская психология рассматривает шесть миров не только как места, куда попадают после смерти, но как и состояния сознания, меняющиеся в течение жизни: наслаждение — мир богов; власть — мир асуров; страстное желание — мир претов; злоба, ревность, зависть, агрессия — ад; невежество, постоянная жизнь сиюминутными потребностями (неустроенность, голод) — животные. Люди отличаются возможностью принимать решения сознательно.

Одним из важных положений буддизма является утверждение о том, что «человеческое перерождение получить нелегко». Смысл этого утверждения в том, что существа во всех других состояниях не способны сознательно принимать решения и крутятся в сансаре в плену своих желаний и внешних обстоятельств. Даже боги пребывают в постоянном наслаждении и, хоть и способны на деяния, которые выведут их из круговорота сансары, полностью увлечены удовольствиями. С этой точки зрения человеческое перерождение очень ценно.

При этом все миры сопряжены со страданиями разного рода, и, описывая шесть миров, буддийские авторы в первую очередь обращают внимание на ущербность того или иного мира и ущербность сансары в целом (см. Четыре Благородные Истины).

Различные школы буддизма описывают шесть миров с небольшими расхождениями. Некоторые школы используют Пять миров (исключён мир асуров, которые соединяются с богами или претами). Некоторые школы ставят асуров выше людей, а некоторые — ниже. Асуры были специально выделены в отдельный мир ламой ЦонкапойК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

Мир богов

Мир богов (дэвов), который называется дэвалока — мир блаженства и гордости.

Понятие дэ'вы (боги) несколько отличается от принятого в римской или греческой мифологии. Боги не являются бессмертными, хотя существование в мире богов может длиться достаточно долго. Боги не являются всемогущими и как правило не являются творцами (демиургами), боги не решают проблемы жизни и смерти. Боги наслаждаются блаженством, в фольклоре описываются бесконечные балы, праздники и приёмы в небесных дворцах, музыка и красота, которой они окружены. Боги не лишены страдания, недостатком их мира является скука, пресыщенность и страх того, что их божественное пребывание кончится и им придётся вернуться в нижние миры.

Обитателей дэвалоки делят на богов сферы чувственного, богов сферы форм и богов сферы отсутствия форм (см. Три сферы), в каждой из этих сфер имеется много местопребываний, которые детально описаны.

Мир асуров

Мир асуров — мир демонов, полубогов. Асуры стремятся к власти, борьбе, переделке мира, они наполнены энергией действия, они могут питаться ревностью и завистью. Это перерождение возникает у тех, кто имел добрые намерения, но действовал неправильно и приносил вред другим. Хотя иногда говорят, что асуры живут лучше чем люди, они несчастны, потому что завидуют богам.

Асуров называют также титанами, завистливыми богами, антибогами, демонами, борющимися демонами.

Мир людей

Мир людей характеризуется желаниями, эмоциями и сомнениями. Вероятность достижения нирваны, становления на путь бодхисаттвы или возможность стать Буддой в мире людей наиболее высокая, поскольку считается, что в этом мире наравне можно познать как радости, так и страдания, вследствие чего можно наиболее полно анализировать явления, что является необходимым в практике. Поэтому рождение в этом мире считается особой удачей.

Мир животных

Мир животных (Тирьяг-йони) ассоциируется с фундаментальным невежеством и погружённостью в насущные жизненные потребности (холод, голод, неустроенность) — животные постоянно страдают, живут впроголодь и вынуждены всё время бороться за выживание.

Мир претов

Мир претов (голодных духов) — преталока, связан с острой жаждой, которую никак нельзя насытить или удовлетворить. Голодные духи не могут насладиться едой или питьём, их изображают как уродливых существ с тонкой шеей, через которую они не могут пропустить пищу.

Мир адских существ

Мир адских существ (нарака) называется наракалока — место, где превалирует злоба и ненависть.

В буддийском представлении наказание в аду длится не вечно. Существа пребывают там до тех пор, пока не очистится их негативная карма, а после этого они перерождаются в более высоких реальностях. Выделяются восемь горячих и восемь холодных адов, есть ещё и дополнительные ады.

См. также

• Буддийская космология
• Четыре Благородные Истины
• Двенадцатичленная формула бытия
• Сансара
• Карма
• Абхидхарма
• Абхидхармакоша

Ссылки

• [www.strannik.de/super/abhidharma.htm Абхидхарма и перерождения]
• [www.tientai.net/teachings/dharma/6realms/fa2.htm Six Spiritual Realms of Good and Evil]
• [www.khandro.net/doctrine_rebirth.htm Wheel of Life]
• Тибетская книга мертвых

Отрывок, характеризующий Шесть миров

– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.