Шибаниды
Поделись знанием:
На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
 |
Эту страницу предлагается объединить с Шейбаниды. Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К объединению/6 мая 2015.
Не удаляйте шаблон до подведения итога обсуждения. Дата начала обсуждения — 6 мая 2015. |
| Шибаниды | |
| Период | |
|---|---|
| Титул: |
оглан, хан |
| Родоначальник: | |
| Когнаты: |
Джучиды, Батуиды, Орду-Ичениды, Тукатимуриды |
| Ветви рода: |
Арабшахиды, Кучумовичи, Шейбаниды |
| Родина | |
| Подданство |
Золотая Орда |
Не следует путать с Шейбаниды.
Шибани́ды (Сибани́ды) — чингизиды, потомки Шибана, пятого сына Джучи от главной жены. После окончания западного похода, в 1241 Бату передал Шибану титул орлок (у Василия Яна — джихангир), главнокомандующего армией Монгольской империи.
Когда во времена Великой замятни в улусе Джучи почти одновременно вымерли линии Орду Ичэна, старшего сына Джучи, правившая в Кок Орде, и линия Бату—верховных ханов улуса Джучи, Шибаниды остались единственными представителями законной линии потомков Джучи. Претендуя на всё наследие улуса Джучи, Шибаниды вели непримиримую борьбу с Тугатимуридами, потомками тринадцатого сына Джучи от наложницы Тукай Тимура, утвердившимися в улусе Джучи, Большой Орде, Крымском, Казанском, Астраханском ханствах и в казахском ханстве Ак Орда. Различные представители династии Шибанидов несколько раз захватывали престол улуса Джучи, однако удержаться на нём не смогли. Старшая линия Шибанидов захватила власть в Сибири, с перерывами царствуя до присоединения к России. В России потомки последнего хана Сибири Али стали ханами последними Касимовскими. Их потомки носили титулы царевичей Касимовских и и Сибирских (с 1718 князья Сибирские). Представители средней линии захватили власть в Кок Орде, свергнув Тукайтимуридов, потомков Урус-хана, позднее основавших казахское ханство Ак Орда. В борьбу с ними вступили представители младшей линии Шибанидов, захватившие власть на части территории Кок Орды, и в 1511 завоевашие Хорезм, основав линию Хивинских ханов. К средней линии Шибанидов относился основатель узбекской династии Шибанидов — Шейбанидов — Мухаммед Шейбани (1451—1510), сын Шахбудаг-султана, внук Абулхайра.
Согласно Т.Султанову, Шибаниды — династия потомков Шибана, разные ветви которой управляли Синей Ордой (1361—1368), Золотой Ордой (1361—1494, с перерывами), кочевыми узбеками (1417—1500), Тюменской Ордой и Сибирским ханством (1457—1664), Бухарским ханством (1500—1601) и Хивинским ханством (Арабшахиды, 1511—1728).[1]
Содержание
Шибаниды Сибири
- Ибрахим ибн Пулад — хан Чинги-Туры, ум. ок. 1410
- Даулат Шайх оглан, сын Ибрахим ибн Пулада — хан Сибири 1410—1426
- Мустафа хан, сын Муса султана — хан Сибири до 1420—1431
- Кажи-Мухаммед, сын Каганбек-хана — хан Сибири 1421— ок.1428
- Абу-л-Хайр Убайдаллах хан, сын Даулат Шайх оглана — хан Сибири 1428—1468， хан узбеков
- Ибак (Сайид Ибрахим хан), сын Кажи-Мухаммеда — хан Сибири ок. 1448—1495
- Мамук-хан, сын Кажи-Мухаммеда — хан Сибири 1495 — ок. 1496
- Агалак султан, сын Кажи-Мухаммеда — хан Сибири ок. 1497 — ок.1500
- Кутлук-хан, сын Сайид Ибрахим хана — хан Сибири ок. 1500 — после 1506
- Муртаза-хан, сын Сайид Ибрахим-хана — претендент на престол Сибири
- Кучум-хан, сын Муртаза-хана — хан Сибири 1563—1598
- Али-хан, сын Кучум-хана — хан Сибири 1601—1608, ум. после 1645
Шибаниды Улуса Джучи
- Хизр-хан, сын Мангутай-оглана, хан Улуса Джучи 1360
- Тимур-Ходжа-хан, сын Хизр-хана, хан Улуса Джучи 1360
- Хаджи Мурад-хан, сын Мангутай-оглана, хан Улуса Джучи 1360
- Алибек-хан, сын Мункэ Тэмур-хана, хан Сибири 1359—1375, хан Улуса Джучи 1374—1375
- Каганбек-хан, сын Алибек-хана, хан Сибири 1375—1377, хан Улуса Джучи 1375—1377
- Арабшах хан, сын Пулад султана, хан Улуса Джучи 1377—1378
Шибаниды Казани
- Мамук-хан, сын Кутлуг-хана, хан Казани 1495—1496, ум.1502
Шибаниды Касимова
- Алп Арслан-хан, сын Али-хана, хан Касимова 1614—1626
- Сайид Бурхан-хан, сын Алп Арслан-хана, хан Касимова 1626—1679
Шибаниды Кок Орды
- Джумадук, сын Суфи-султана, хан Кок Орды 1425—1428
- Абу-л-Хайр Убайдулла-хан, сын Даулат Шейх-оглана, хан Кок Орды 1428—1468
- Шайх-Хайдар, сын Абу-л-хайра, хан Кок Орды 1468—1469
- Хуш Хайдар-хан, сын Шайх-Хайдара, хан Кок Орды 1469
параллельно правили в части Кок Орды
- Йадгар-хан (Жадигер), сын Тэмур Шейх-султана, хан Кок Орды 1458—1468
- Буреке-султан, сын Йадгар-хана, хан Кок Орды 1468—1469
- Илак-хан, сын Йадгар-хана, хан Кок Орды 1469—1484
- Аминек-хан, сын Йадгар-хана, хан Кок Орды 1484—
- Ильбарс-хан, сын Буреке-султана, хан Кок Орды —1511, хан Хорезма 1511—1538
Шибаниды Хорезма (1511—1728)
- Абу-л-Мансур Ильбарс-хан, сын Буреке-султана, хан Кок Орды —1511, хан Хорезма 1511—1518
- Султан Хаджи-хан, сын Бильбарс Паландж-султана, хан Хорезма 1518—1519
- Хасанкули-хан, сын Абулек-хана, хан Хорезма 1519
- Суфиян-хан, сын Аминек-хана, хан Хорезма 1519—1522
- Буджуга-хан, сын Аминек-хана, хан Хорезма 1522—1526
- Аванеш-хан, сын Аминек-хана, хан Хорезма 1526—1538
- Кал-хан, сын Аминек-хана, хан Хорезма 1541—1547
- Агатай-хан, сын Аминек-хана, хан Хорезма 1547—1557
- Дост-хан, сын Агатай-хана, хан Хорезма 1557—1558
- Хаджи Мухаммад-хан, сын Агатай-хана, хан Хорезма 1558—1603
- Араб Мухаммад-хан, сын Хаджи Мухаммад-хана, хан Хорезма 1603—1621
- Хабаш султан и Ильбарс султан, сыновья Араб Мухаммад-хана 1621—1623
- Исфандияр-хан, сын Араб Мухаммад-хана, хан Хорезма 1623—1643
- Абу-л-Гази-хан, сын Араб Мухаммад-хана, хан Хорезма 1643—1663
- Абу-л-Музаффар Мухаммад Ануша-хан, сын Абу-л-Гази-хана, хан Хорезма 1663—1686
- Худайдад-хан, сын Мухаммад Ануша-хана, хан Хорезма 1686—1689
- Эренг-хан, сын Мухаммад Ануша-хана, хан Хорезма 1689—1694
- Джочи-хан, сын Хаджи Мухаммад-хана, хан Хорезма 1694—1697
- Валихан, сын Хаджи Мухаммад-хана, хан Хорезма 1697—1698
- Шахнияз-хан, сын Джочи-хана, хан Хорезма 1698—1702
- Шахбахт-хан, сын Шахнияз-хана, хан Хорезма 1702—1703
- Сайид Али-хан, сын Шахнияз-хана, хан Хорезма 1703
- Мусахан, сын Джочи-хана, хан Хорезма 1703—1704
- Йадигар-хан, сын Хаджи Мухаммад-хана, хан Хорезма 1704—1714
- Шергази-хан, хан Хорезма 1714—1728
См. также
Напишите отзыв о статье "Шибаниды"
Литература
- Абд ал-Кадир ибн Мухаммад-Амин. Маджма ал-ансаб ва-л-ашджар // История Казахстана в персидских источниках / Отв. ред. А. К. Муминов. — Алма-Ата: Дайк-Пресс, 2005. — Т. 2. — С. 276-277. — 692 с. — 3,000 экз. — ISBN 9965-699-89-5.
- Бартольд В. В. Соч. Т. 2, ч. 2. М., 1964.
- Босворт К. Э. Мусульманские династии. Справочник по хронологии и генеалогии = The Islamic Dynasties. A Chronological and Genealogical Handbook. — М.: Наука, 1971. — С. 207-208. — 324 с. — 14,000 экз.
- История Узбекской ССР. Т. 1. Ташкент, 1967.
- Камал ад-дин Бинаи. [www.vostlit.info/Texts/rus15/Binai/frametext.htm Шайбани-наме] // Материалы по истории казахских ханств XV-XVIII веков (Извлечения из персидских и тюркских сочинений). — Алма-Ата: Наука, 1969.
- Махмуд бен Вали. [www.vostlit.info/Texts/rus15/Machmud_ben_Vali/frametext.htm Море тайн, относительно доблестей благородных] // Материалы по истории казахских ханств XV-XVIII веков (Извлечения из персидских и тюркских сочинений). — Алма-Ата, 1969.
- Сабитов Ж. М. [files.istorichka.ru/FTP/Vostokovedenie/sabitov_genealogy_juchid.pdf Генеалогия Торе]. — 3-е изд. — Алма-Ата: Наука, 2008. — С. 24-26, 31. — 326 с. — 1,000 экз. — ISBN 9965-9416-2-9.
Примечания
- ↑ Султанов Т. И., Чингиз-хан и чингизиды. Москва: АСТ, 2006,с.218
Ссылки
- [www.hrono.ru/geneal/geanl_chx_11.html Дом Джучи. Потомки Шейбана (генеалогические таблицы).]
- [ru.rodovid.org/wk/%D0%A0%D0%BE%D0%B4:%D0%A8%D0%B8%D0%B1%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B4%D1%8B Род:Шибаниды]. Родовод. Проверено 31 января 2011. [www.webcitation.org/67lM24fFf Архивировано из первоисточника 19 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Шибаниды
На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
