Шибир-хан Тюрк-шад
| Шибир-хан Тюрк-шад 始畢可汗 | ||
| ||
|---|---|---|
| 608(609) — 619 | ||
| (под именем Шибир-хан) | ||
| Предшественник: | Жангар Киминь-каган | |
| Преемник: | Чуло-хан Силиг-бег-шад | |
| Вероисповедание: | Тенгрианец | |
| Смерть: | 619 около Тайюань | |
| Род: | Ашина | |
| Имя при рождении: | Тюрк-шад | |
| Отец: | Жангар Киминь-каган | |
| Супруга: | Ичжен | |
| Дети: | Толис-хан Шибоби | |
Шибир-хан Тюрк-шад (кит. упр. 始畢可汗, пиньинь: shibikehan, устар[1]. Шиби-хан Дуги; личное имя кит. упр. 阿史那咄吉(世), пиньинь: ashina duojishi — Ашина Доцзи(ши)) — каган Восточно-тюркского каганата с 609 по 619 год. Пользуясь крушением Суй, привёл, недавно бессильный каганат, к необычайному могуществу.
Правление
В конце 608 (начале 609) умирает Жангар Киминь-каган и его сын Тюрк-шад становиться каганом. В отличие от предыдущих каганов, Тюрк-шад был не избран на съезде князей, а назначен Суй Ян-ди. По обычаю тюрков он женится на Ичжэн — своей мачехе и жене отца. Следующие 5 лет правления прошли в относительном спокойствии. Хотя суйские чиновники пытались ослабить кагана и раздробить тюрок, их действия не принесли особых результатов, но отношение Шабир-хана к Суй испортилось.
К 615 году безумные авантюры Суй Ян-ди довели Китай до крестьянской войны. Скрываясь от проблем император переехал на север в город Фэнъянгун. Когда Шабир-хан узнал, что император слабо охраняется и находится неподалёку, он решил действовать и напасть на него. Шабир-хан собрал тюркское войско для нападения на Ян-ди. Ичен успела предупредить императора и тот укрылся в крепости Яньмэнь в Великой Стене. У Ян-ди было 150 000 солдат, но тюрки окружили и постоянно обстреливали крепость, они сожгли все незащищённые города на севере. На помощь императору двинулись войска под командованием Ли Юаня отогнали тюрок от Яньмэня. Ли Юань соединился с наёмными войсками и напал на Ордос, где убил 2 000 тюрок. Война продлилась до конца 616, но не принесла значительных результатов.
В 617 году Суйская империя фактически перестала существовать. Неожиданно тюрки снова (с 570-х) оказались мощнейшей силой в Восточной Азии, а Шабир-хан получил реальную возможность завоевать Китай. Он договорился с императрицей Сяо о предоставлении ей защиты и убежища в городе Динсян. Губернаторы и чиновники Се Цзюй, Доу Цзяньдэ, Ван Шичун, Лю Учжоу, Лян Шиду, Ли Гуй, Гао Кайдао стали вассалами кагана, при условии сохранения земель. О подчинении тюркам заявили кидани, шивэй-татары, Тогон, Гаочан. Вследствие этого Шабир-хан при желании мог бы собрать миллионную армию.
В 618 году Ли Юань — Тан Гао-цзу, укрепившийся в Тайюане, отправил к кагану Лю Выньцзина с дарами и предложил альянс. Каган согласился и отправил 2 000 коней, 500 воинов для охраны Тайюаня и ещё 1500 воинов с Дэлэ Каншаоли. Каган отправил Гудулу Дэлэ в Тайюань, его отлично приняли там и посадили подле Ли Юаня, но он сообщил, что Ли Юань способен вновь объединить Китай, а это нехорошо для тюрок.
В 619 Шабир-хан пересёк Хуанхэ, соединился с Лян Шиду у Хячжоу. У него было всего 500 воинов и каган рассчитывал быстро соединиться с войсками Лю Учжоу и незамедлительно атаковать Тайюань. Неожиданно каган заболел и умер.
Смерть кагана была удачей для Гао-цзу. Он решил сделать вид, что не знал о последнем немерении кагана, объявил траур, отправил тюркам соболезнования и 30 000 кусков шёлка «для похорон» (замаскированная дань). Младший брат кагана Силиг-бег-шад стал каганом.
| Предшественник: Жангар Киминь-каган |
Восточно-Тюркский каган 608-619 |
Преемник: Чуло-хан Силиг-бег-шад |
Напишите отзыв о статье "Шибир-хан Тюрк-шад"
Примечания
Отрывок, характеризующий Шибир-хан Тюрк-шад
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
– Les souverains? Je ne parle pas de la Russie, – сказал виконт учтиво и безнадежно: – Les souverains, madame! Qu'ont ils fait pour Louis XVII, pour la reine, pour madame Elisabeth? Rien, – продолжал он одушевляясь. – Et croyez moi, ils subissent la punition pour leur trahison de la cause des Bourbons. Les souverains? Ils envoient des ambassadeurs complimenter l'usurpateur. [Государи! Я не говорю о России. Государи! Но что они сделали для Людовика XVII, для королевы, для Елизаветы? Ничего. И, поверьте мне, они несут наказание за свою измену делу Бурбонов. Государи! Они шлют послов приветствовать похитителя престола.]
И он, презрительно вздохнув, опять переменил положение. Князь Ипполит, долго смотревший в лорнет на виконта, вдруг при этих словах повернулся всем телом к маленькой княгине и, попросив у нее иголку, стал показывать ей, рисуя иголкой на столе, герб Конде. Он растолковывал ей этот герб с таким значительным видом, как будто княгиня просила его об этом.
– Baton de gueules, engrele de gueules d'azur – maison Conde, [Фраза, не переводимая буквально, так как состоит из условных геральдических терминов, не вполне точно употребленных. Общий смысл такой : Герб Конде представляет щит с красными и синими узкими зазубренными полосами,] – говорил он.
Княгиня, улыбаясь, слушала.
– Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, – продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, – то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
