Толис-хан Шибоби
| Толис-хан Шибоби 突利可汗 | ||
| ||
|---|---|---|
| 603 — 630 | ||
| Предшественник: | Жангар Киминь-каган | |
| Преемник: | нет | |
| ||
| 630 — 631 | ||
| (под именем Толис-хан) | ||
| Предшественник: | Толис-хан Шибоби | |
| Преемник: | Хэлоху | |
| Утверждён Тан, как единственный хан сохраниивший управлениие аймаком | ||
| Вероисповедание: | Тенгрианец | |
| Рождение: | 602(?) | |
| Смерть: | 631 Бинчжоу | |
| Род: | Ашина | |
| Имя при рождении: | Шибоби или Нибуше | |
| Отец: | Шибир-хан Тюрк-шад | |
| Супруга: | Хуайнань | |
| Дети: | Хэлоху | |
Толис-хан Шибоби (кит. упр. 突利可汗, пиньинь: tulikehan, устар[1]. Тули-хан; личное имя кит. упр. 阿史那什缽苾, пиньинь: ashina shibobi — Ашина Шибоби) — хан восточного аймака тюркского каганата с 603 по 631 год.
Биография
Сын Шабир-хана, женился на суйской принцессе Хуайнань. В 603 назначен на пост Толос-хана, это был самый восточный аймак каганата, под его управлением находились кидани и мохэ. Свою ставку он расположил севернее Ючжоу. В 624 Шибоби встречался с Ли Шиминем и заключил с ним союз. Постепенно отношения Шибоби с подчинёнными племенами испортились из-за беззаконных податей, которые он собирал. Племена Сйеяньто, Хи и Си бежали в Китай. В 627 году отправил войско, чтобы подавить мятеж, но войско было разбито. Разгневанный каган посадил Толис-хана под стражу и наказал палками, но вскоре простил. В 628 Шибоби откололся от орды перекочевал к границам Китая. Каган безуспешно пытался вернуть его. В Китае Шибоби был награждён княжеским титулом, военным званием и получил 700 дворов для содержания.
Когда в 630 каганат был уничтожен, Ли Шиминь объявил, что несмотря на все заслуги Шибоби, он не сделает его каганом, чтобы не было новой войны тюрок с китайцами, и велел возвращаться в свой аймак. По дороге, около Бинчжоу, Шибоби умер. Его сын Хэлоху стал Толис-ханом.
| Предшественник: Жангар Киминь-каган |
Толос-хан 603-631 |
Преемник: Толис-хан Хэлоху |
Напишите отзыв о статье "Толис-хан Шибоби"
Примечания
Отрывок, характеризующий Толис-хан Шибоби
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
