Шигоны
| Село
Шигóны
|
Шигóны — село в Шигонском районе Самарской области, центр Сельского поселения Шигоны.
Содержание
География
Карта Шигонского района, с планируемым мостом через Волгу у Климовки на Тольятти[1]
Улицы села
Автомобилистов ул; Октябрьская ул; Больничный пер; Первомайская ул; Большой пер; Полевая ул; Восточный пер; Почтовая ул;Гагарина ул; Революционная ул; Садовая ул; Связистов ул; Заводской пер; Советская ул; Карла Маркса ул; Совхозная ул; Коммунальная ул; Степана Разина ул; Комсомольская ул; Степная ул; Кооперативная ул; Строителей ул; Ленина пл; Торговая пл; Лесная ул; Ульяновская ул; Луговая ул; Управленческий пер; Мира ул; Хлебная пл; Молодёжная ул; Энергетиков ул; Энтузиастов ул; Новая ул; Южная ул; Новый пер; Цветочная ул; Солнечная ул; Мельничный пер; Управленческий пер; Аэродромная ул; Октябрьская ул; Крестьянская ул; Шигонская ул; Юбилейная ул; Односторонняя ул; Лесная ул;
Дороги
Через село Шигоны проходит межмуниципальная дорога Р227, ведущая от Сызрани к селу Усолье с двумя подъездами к самим Шигонам. От райцентра берут начало асфальтовые дороги до Тайдаково, Подъячевки и Платоновки. Большинство улиц села асфальтированы.
Население
| Численность населения | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| 1959 | 1970 | 1979 | 1989 | 2002 | |
| 3225 | 3753 | 4578 | 5418 | 5309 | |
История
Когда-то в этих краях обитали ногайцы, давшие имя здешнему урочищу - Ногайский Брод (впервые упомянут в 1480 году).
История возникшего здесь села Шигоны[2] тесно связана с историей села Усолье: в начале второй половины XVI века пермскими купцами-солепромышленниками Строгановыми[3] было основано село Усолье, и все земли вокруг, в том числе и земли, на которых расположено с. Шигоны в настоящее время, сделались собственностью «именитых людей Строгановых».
В 1632 году царь Михаил Фёдорович Романов передал Строгановское владение костромскому купцу Надее Святешникову[4]. Он владел этой землей 28 лет. В 1660 году эти владения переходят в собственность Звенигородского монастыря Саввы Старожевского. В период с 1768 по 1791 годы Усольская вотчина принадлежала графу Орлову-Давыдову.
Предполагается, что село Шигоны было основано на рубеже XVI и XVII веков. Существуют две версии происхождения названия села. Согласно одной из них, создателями села были беглые люди, или «шигонь», то есть всякий сброд[5]. Согласно второй — от слова «шиханы»: на диалекте волжских казаков — «холмы». Возможно, что русские поселенцы, сменившие на рубеже XVII—XVIII вв. ранее здесь живших чувашей, пришли из села Шигоны, Шацкого уезда, и принесли с собой новое название селения[6].
Перед реформой 1861 года селом владела дворянка В. П. Кроткова. По Х ревизии в селе насчитывалось 309 дворов, в которых проживало 1654 мужчин и женщин. Белых изб имелось 309, черных бань 20. Крестьянских тягл было 280. О территории селения сообщали, что местность волнистая, берега Усы ровные и болотистые, почва чёрная, местами глина с илом и частью с супесью. Наибольшая ширина реки в районе селения в это время составляла более 20 м, глубина от 2 до 4 м. Весной Уса разливалась от 400 до 800 метров в ширину. У ручья берега в северной части были покатые, в южной ровные. Русло ручья было в рытвинах. Наибольшая ширина до 1 метра, глубина 3 вершка. Весной при разливах вода из берегов в ручье не выходила. Ниже села на ручье был устроен пруд шириной от 400 до 500 метров, длиной до 2 км. Через Усу было переброшено два деревянных моста, а, кроме того, существовала ещё и переправа на судах для сообщения с близлежащими деревнями. Из крупных строений в эти годы в Шигонах находились перестроенная из деревянной в каменную церковь, господский дом, в котором помещики практически не жили, деревянный хлебный магазин, деревянная больница на 12 кроватей, каменный скотный двор. Крупнейшим промышленным заведением являлась суконная фабрика. Она размещалась в каменном здании и находилась при ручье Глиняном. На фабрике работало более 330 человек. Основным занятием населения продолжало оставаться земледелие. Все крестьяне относились к православному вероисповеданию.
Во второй половине XIX—XX вв. селение все более разрасталось, превращалось в крупный административный и хозяйственный центр. Оно стало центром Шигонской волости Сенгилеевского уезда. По данным 1884 года, в нём насчитывалось 320 дворов, в которых проживало более 1800 человек.
Имеется храм во имя святого Архангела Михаила
Напишите отзыв о статье "Шигоны"
Примечания
- ↑ [www.shigony63.ru/map.htm Карта Шигонского района]
- ↑ [adm.shigony.samara.ru/myweb/svedenia.htm История села Шигоны]
- ↑ Другой вариант их фамилии - Строгоновы.
- ↑ Другой вариант его фамилии - Светешников.
- ↑ Согласно ряду исторических хроник — название селу дал указ царя Михаила Романова « … о создании в сих землях села ссыльного…». Слово же «шигОны» буквально означает: «чернь, чёрный сброд».
- ↑ [newciv.relarn.ru/work/2-41/_index.htm История Среднего Поволжья. Топонимика края]
Ссылки
- [adm.shigony.samara.ru/ Сайт районной администрации]
- [shigony63.ru/ Портал Шигон и Шигонского района]
- [adm.shigony.samara.ru/myweb/foto.htm Фотогалерея природы Шигонского района]
- [www.panoramio.com/user/3188906/tags/Шигоны Фотографии Шигон и окрестностей на сайте Panoramio]
Фотогалерея
- Шигоны ИФНС 1.JPG
Шигоны, ИФНС - Шигоны церковь.JPG
Шигоны, вход в храм - Шигоны Церковь 7в.jpg
Храм Святого Архангела Михаила
- Шигоны пруд 42м.jpg
Шигоны, красивый пруд в центре села - Шигоны перед храмом.jpg
На территории храма
á
|
Для термина этой статьи надо поставить правильное ударение.
|
| ||||||||||
Отрывок, характеризующий Шигоны
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
