Шиллук (народ)

Шиллук

Численность и ареал
Всего: 430—450 тыс. Судан
Язык	шиллук
Религия	христианство, язычество, ислам
Расовый тип	негроиды
Входит в	Северные луо
Родственные народы	ануак, бурун, мабан, луо (джур), тури (кат, шатт), бор

Шиллук (также Чол(л)о) — народ в Судане. Этнос занимает земли западного берега Белого Нила до границ провинции Кордофан. На восточном берегу их территории простираются от слияния Нила с рекой Собат и 20 милями выше по течению Собата.

Шиллук составляют наиболее многочисленную из негроидных народностей Англо-Египетского Судана — 430—450 тыс. человек. Язык шиллук (другие названия: коло, дхоло, чулла, шулла) принадлежит к северной подгруппе луоских языков нилотской группы восточносуданской ветви шари-нильской семьи нило-сахарской макросемьи.

Живут в близко расположенных друг к другу поселениях. Основные занятия — скотоводство, земледелие. Они ловкие охотники, рыболовы. Издавна хорошо развита обработка железа. Оружие — копья, щиты, дубинки.

Внешние данные типичны для представителей негроидов, цвет кожи — агатово-чёрный. Мужчины обычно не носят одежды, женщины носят нечто вроде передника из телячьей кожи. С учреждением англо-египетского контроля шиллук начали перенимать одежду (Берзина С. Я. 1999).

Вместе с алур, ачоли, бурун, мабан, ануак, джур, тури, бор некогда шиллук составляли сильное негритянское королевство, так называемое «божественное царство» («divine kingdom») в этнографических исследованиях, простиравшееся на север вплоть до Хартума. Однако к V веку н. э. оно пришло в упадок (Westermann D. 1970: 187—194).

Почитается общенилотское божество Джуок, посылающее дождь. Посредником между ним и людьми выступает Ньиканг (Ньяканг), легендарный предок царей (ретов), считающихся его воплощениями. Совершив множество подвигов, Ньиканг установил в свою честь культ и в дальнейшем ушёл вместе с ветром, по другой версии, удавился. В связи с чем, вероятно, сложился обычай ритуально душить состарившихся царей. Среди шиллук распространено христианство, однако традиционные культы по-прежнему сильны. Так, у каждого племени по-прежнему имеется святилище Ньиканга, доступ в которое имеют только жрецы и вдова рета (Токарев С. А. 1976: 202—215).

Шиллук — единственный народ Верхнего Нила, признающий единого вождя в качестве правителя для всех племён. Хотя они живут патриархальными семьями, главенство вождя, тем не менее, неизменно передаётся детям сестры или другим родственникам по женской линии.

Литература

• Шиллук // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Берзина С. Я. Шиллук // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М. : Большая Российская Энциклопедия, 1999.
• Токарев С. А. Традиционные культы // Религия в истории народов мира/ М ИПЛ, Библиотека атеистической литературы, М. — 1976. С.202-230.
• Westermann D. The shilluk people, their language and folklore. Westport: Negro Universities Press, 1970. P. 187—194.

Ссылки

• Реты шиллук на [alexhistory.narod.ru/World/Hronology/Titles/Ruler_of_Shilluk.htm].
• [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=shk Язык шиллук] в Ethnologue. Languages of the World, 2015.

Отрывок, характеризующий Шиллук (народ)

«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.