Шилохвость

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Шилохвость

Самец и самка в брачном оперении
Научная классификация
Международное научное название

Anas acuta Linnaeus, 1758

Ареал

     Места гнездовий     Круглогодично

     Зимняя миграция
Охранный статус

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Вызывающие наименьшие опасения
IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/100600457 100600457 ]

Систематика
на Викивидах
Изображения
на Викискладе

Ши́лохвость[1], обыкновенная шилохвость[2], шилохвостка, острохвост или (устар.) шилень[3] (лат. Anas acuta) — многочисленная и одна из наиболее распространённых уток в мире. Гнездится на разнообразных внутренних водоёмах Европы, Азии и Северной Америки. Наиболее обычна на севере — в тундре, лесотундре и северной части тайги, но также встречается в южной тайге, подтайге, широколиственных лесах, лесостепной и степной зонах. Птица открытых ландшафтов, избегает лесных тенистых водоёмов. Почти везде перелётная птица, зимует в субтропиках и тропиках, на юге умеренной зоны к югу и западу от гнездового ареала.

По мнению ряда авторов, это одна из наиболее привлекательных уток[4][5]. Самец в брачном наряде имеет контрастное оперение, в котором преобладают серые и каштановые тона, а чёрный и белый цвета не являются доминирующими, как у многих родственных видов. Кроме того, у шилохвости стройное изящное телосложение, и вытянутая шея наряду с длинным игловидным хвостом самца только подчёркивает это обстоятельство. Буроватый пёстрый окрас самки во многом схож с таковым у других уток.

Шилохвость быстро летает и легко поднимается с воды без длительного разбега. Хорошо держится на воде, но почти никогда полностью не заныривает, даже в случае опасности. Корм добывает на поверхности и на мелководье со дна водоёмов, опрокидываясь вниз головой. Питается моллюсками, рачками, личинками водных насекомых, а также семенами, корешками и зеленью водных и околоводных растений. Гнездится в траве либо на почти полностью голом грунте, как правило, недалеко от водоёма. В кладке обычно 7—10 желтоватых или зеленоватых яиц.





Описание

Внешний вид

Шилохвость своими размерами лишь ненамного уступает крякве, но в сравнении с ней выглядит значительно более изящно. Стройное телосложение дополняют тонкая удлинённая шея, заострённые крылья и острый игловидный хвост самца, хорошо заметный как у летящей, так и у сидящей на воде птицы. Благодаря последней особенности утка приобрела своё название — научное и на некоторых европейских языках, в том числе русское[6]. Длина самцов 61—76 см (с учётом хвоста), длина самок 51—57 см, размах крыльев 80—95 см, масса самцов 550—1300 г, масса самок 400—1050 г[7].

Селезень в брачном наряде хорошо выделяется среди других уток, помимо шиловидного хвоста его характеризует особый окрас оперения. Голова каштанового цвета, более тёмная — почти чёрная — на затылке. По бокам головы позади кроющих ушей опускаются узкие белые полоски, которые на горле смыкаются между собой и образуют одну широкую белую полосу, проходящую через всю нижнюю часть туловища до подхвостья. Последнее двуцветное желтовато-чёрное, кроющие хвоста чёрные. Брюхо с продольными серыми пестринами. На светло-серых спине и боках развит тёмный струйчатый рисунок, на лопатках заметны чёрно-белые косицы перьев. Кроющие крыла серые, первостепенные маховые бурые. Зеркало фиолетовое с бронзовым отливом, имеет охристую окантовку спереди. Рулевые (за исключением удлинённой средней пары, окрашенной в чёрный цвет) серые[6][8][9][10].

Самка весь год, а также самец в летнем пере, окрашены более скромно в серовато-бурые тона с рыжими V-образными каёмками перьев. По окрасу утка мало чем отличается от самок других речных уток, и издалека её можно выделить по более стройной вытянутой фигуре, длинной шее и светлому клюву. На близком расстоянии можно обратить и на другие особенности вида: так, у шилохвости отсутствуют характерные для многих видов хохолки и тёмные полосы через глаз, зеркальце на крыле серовато-коричневое, не блестит либо имеет очень слабый зеленоватый отлив. У самок кряквы и серой утки клюв полностью либо частично жёлтый, самка свиязи в целом более рыжая и тёмная. У обоих полов шилохвости клюв серого цвета с чёрным ноготком, однако у самца он более светлый с голубоватым оттенком и имеет чёрную окантовку. В отличие от других видов, он всегда длиннее 44 см. Радужина буро-жёлтая либо светло-ореховая, ноги тёмно-серые[6][7][10]. От кергеленской шилохвости, которую ранее рассматривали в качестве подвида обыкновенной, последнюю можно отличить по более крупному размеру и волнистому струйчатому рисунку на боках тела[5][11].

Голос

Брачный крик селезня — короткий мелодичный свист, в начале которого можно услышать шипящие звуки — в целом получается что-то вроде «хх-трюк»[7]. Этот крик самец может издавать как на лету, так и сидя на воде, сопровождая его вздёрнутой вверх шеей[10]. Очень похожий свист, но более высокий и без шипящего вступления, издаёт селезень чирка-трескунка[7]. Самка крякает аналогично крякве и домашней утке, но более мягко и с постепенным затуханием[7][10].

Особенности поведения

Шилохвость хорошо плавает, но ныряет плохо и крайне неохотно. Даже раненая утка старается уплыть не ныряя. Как правило, больших стай не образует; исключение составляет период миграции, когда на пролёте могут собраться сотни и даже тысячи уток[8][9].

Распространение

Специалисты оценивают общую площадь гнездового ареала шилохвости в более чем 28 млн км²[12], что делает её второй после кряквы (36 млн км²[13]) наиболее распространённой уткой в мире. Кроме того, шилохвость дальше других речных уток гнездится на севере, часто достигая арктического побережья материков.

Гнездовой ареал

Шилохвость населяет Европу, Азию и Северную Америку, где гнездится в промежутке от арктических тундр до степей. В Западной части Евразии наиболее многочисленна в полосе примерно между 60 и 70° с. ш. в зонах арктической тундры и лесотундры, местами селится в лесостепи[14]. За пределами континента утка гнездится на западе Гренландии, в Исландии, на Фарерских островах, на севере Ирландии и спорадически в Великобритании. Изолированные участки гнездового ареала также отмечены на юге Испании, на юге Франции (в болотистой местности Камарг), дельте реки По, в районах, примыкающих к Северному и Балтийскому морям, а также в Австрии, Венгрии и Турции[11][15][16].

Основной участок ареала на территории Евразии начинается в Скандинавии и тянется к востоку до восточного побережья материка, а также охватывает Командорские, Курильские острова и Сахалин. На территории России утка гнездится почти повсеместно, однако крайне неравномерно — так, в средней Сибири птица наиболее обычна в северной тайге и лесотундре[17], а в тундре, южной тайге и подтайге встречается значительно реже[18][19][20][21]. На территории России шилохвость не гнездится вовсе на Ямале севернее 71° с. ш., Таймыре севернее 74° с. ш., в полосе прибрежной тундры, в Европейской части России южнее Орловской, Воронежской и Саратовской областей, а также в южном Прибайкалье и Забайкалье[11]. Южнее России птица гнездится лишь местами в Закавказье, на южном побережье Каспийского моря, в северной половине Казахстана к югу до Камыш-Самарских озёр, низовьев Тургая и Зайсанской котловины[22], а также в районе озера Сонкёль и в северной части Маньчжурии[11].

В Северной Америке шилохвость широко распространена на Аляске и в северных территориях Канады, за исключением Канадского Арктического архипелага и северной части Квебека и Лабрадора. На территории США вид на западном побережье достигает южной Калифорнии, однако отсутствует во многих южных штатах и на востоке не гнездится южнее реки Святого Лаврентия и штата Мэн[4].

Зимовки

За исключением небольших популяций запада США и Великобритании, ведущих преимущественно оседлый образ жизни, шилохвость является типичной перелётной птицей. В Западной части Евразии можно выделить 3 основных направления зимовок, имеющие между собой зоны пересечения: к первой относится северо-запад и запад Европы, ко второй — Средиземноморье, побережье Чёрного моря и Западная Африка, к третьей — Восточная Африка, Ближний Восток и Персидский залив. Направления миграций одной и той же популяции могут меняться в зависимости от климатических условий в отдельные годы, таких аномально холодная зима в Европе либо засуха в африканской области Сахель. Очень незначительная часть птиц остаётся в центральной Европе. В Африке большая часть птиц достигает Сенегала, Мали, Нигерии, Чада, Судана и Кении. В значительно меньшем количестве птицы летят ещё дальше на юг — в Гану, Камерун, Уганду и Танзанию, а отдельные особи долетают до Руанды, Бурунди, Замбии, Зимбабве, Ботсваны и территории бывшей ЮАР-овской провинции Трансвааль[14]. В Европе основные места зимовок находятся в Великобритании, северо-западной Франции, Бельгии, Нидерландах, Дании, Испании и Италии[14][16][23][24][25][26].

Из Средней Сибири утки летят в южном направлении — в районы, прилегающие к Каспийскому морю и Персидскому заливу, в Пакистан и Индию (в некоторых равнинных районах Индии шилохвости наряду с широконосками являются наиболее многочисленными зимующими утками). Из Восточной Сибири направление миграции по всей видимости идёт в юго-восточном направлении — в Японию, Южную Корею, Китай и страны Юго-Восточной Азии. Наиболее дальние залёты в Азии отмечены на Шри-Ланке и Борнео[15]. В Америке основная масса шилохвостей мигрируют на запад (к берегам Калифорнийского залива) и на юг — в Луизиану, Мексику и далее, достигая северных районов Колумбии. Малая часть остаётся зимовать в суровых условиях Аляски и Скалистых гор, а отдельные птицы совершает необычно дальний, более 9000 км, перелёт и зимует на островах Тихого океана, в частности на Гавайях[4][27]. Иногда регистрируют и транс-океанические путешествия: так, окольцованная в канадском Лабрадоре, спустя 9 лет была добыта охотником в Англии[28], а помеченные в Японии птицы были пойманы в 6 штатах США к востоку до Юты и Миссисипи[29].

Линные скопления

Помимо собственно сезонной миграции, для самцов шилохвости, как и для многих других видов уток, характерны линные скопления. В конце мая либо первых числах июня с началом насиживания селезни покидают гнездовые участки, разлетаясь в разных направлениях, однако спустя некоторое время скапливаются в заранее определённых местах с хорошими защитными условиями — больших тростниковых озёрах, низовьях и дельтах крупных рек и т. п[7]. Нередко такие места находятся на значительном удалении от гнездовий. Там же собираются и одинокие либо потерявшие кладку самки. Собственно полная линька продолжается с первой декады июня до конца августа, во время которой в течение около 4 недель птицы полностью утрачивают способность к полёту[14]. На территории России традиционные линные скопления отмечены в дельтах Волги, Урала и Оби, в южном Ямале на реке Паюта, на озёрах Барабинской низменности, а также на озере Кургальджин в северном Казахстане[8]. В Западной Европе многие птицы концентируются в Нидерландах[14], на североамериканском континенте — в степях плато Ллано-Эстакадо[30]. Последовательность смены оперения одинакова у обоих полов, однако наседки начинают линять гораздо позже, когда потомство подросло и готовится стать на крыло[8].

Места обитания

Несмотря на огромную область распространения, населяемые биотопы имеют много общего между собой. В гнездовой период это разнообразные открытые водоёмы внутреннего типа с изобилием невысокой водной и прибрежной растительности, имеющие мелководные участки глубиной от 10 до 30 см[31]. Типичные места обитания — речные поймы с зарослями осоки, степные и верховые тундровые озёра, влажные и заливные луга[8][32]. В зоне лесов утки чаще всего селятся на луговых поймах средних и крупных рек, в лесостепи наиболее обычны на заливных лугах рек и озёр[8]. Во общем случае шилохвости избегают лесных тенистых водоёмов, отдавая предпочтение открытой местности с густой травянистой растительностью. Тем не менее, в Америке утки часто ассоциируются с поросшими кустарником берегами, а на западе Канады также с молодыми тополиными рощами на болотах[33][34]. В Сибири заметно различие между ландшафтами, занимаемыми кряквой и свиязью с одной стороны, и шилохвостью с другой. Если первые отдают предпочтение речным долинам и пойменным водоёмам, то вторая к тому же охотно заселяет озёра и болота водораздельных пространств лесотундры и тайги[21][35]. На зимовках утки придерживаются аналогичных ландшафтов с учётом климата, но также встречаются на мелководных морских заливах с солоноватой водой, прибрежных болотах, заиленных участках рек[5][33].

Питание

Питание смешанное с преобладанием животных кормов в северной части ареала и растительных в южной. Как правило, корм добывает на мелководье небольших водоёмов — болот, небольших озёр, заводей, луж, заливных лугов. Полностью не ныряет, но опрокидывается, чтобы добыть корм со дна водоёма; этому способствует достаточно длинная шея, благодаря которой птица способна погрузиться на большую глубину, чем другие речные утки[8]. Кроме того, шилохвость склёвывает пищу с поверхности воды и на суше. Осенью в рационе преобладают растительные корма, в том числе и на севере[9]. Они широко представлены различными семенами и вегетативными частями водных и околоводных растений, в том числе рдеста, элодеи, валлиснерии, роголистника, ряски, камыша озёрного (Scirpus lacustris), наяды морской, зостеры, нимфейника (Nymphoides), осоки, горца, проса, клубнекамыша (Bolboschoenus), руппии морской (Ruppia maritima), сыти и др, а также нитчатых водорослей. В сентябре — ноябре, а также на зимовках птицы часто посещают убранные поля зерновых злаковых культур, нередко к тому времени подтопленные — риса, ячменя, проса, пшеницы, кукурузы, сорго[8][9][36][37][38]. Весной с таянием снега возрастает доля животных кормов: вначале личинок хирономид, а в апреле также личинок ручейников. В мае и июне в рационе появляются моллюски (катушки, живородки, прудовики, дрейссена (Dreissena polimorpha), затворка (Valvata piscinalis), лунки (Theodoxus)), мелкие ракообразные (дафнии, бокоплавы, водяные ослики и др), личинки стрекоз, мух, комаров и жуков[8][9]. В незначительной степени поедаются мелкая рыба, головастики, креветки, дождевые черви и пиявки[37][38][39][40].

Размножение

Самцы и самки достигают половой зрелости к концу первого года жизни и, по всей видимости, большинство уток спаривается уже в этом возрасте. В декабре в местах зимовок начинается смешивание однополых стай, и самцы приступают к активному токованию[10]. Брачное поведение самцов заключается в различных демонстративных позах, в которых он пытается привлечь внимание самки. В одной из этих поз селезень приподнимет раскрытое крыло перед самкой и, запрокинув голову за спину, проводит клювом по нижней части стержня перьев, издавая дребезжащий звук. Временами самец преследует самку с вытянутой шеей и издаёт характерный свист; при этом утка нередко отвечает, резко откидывая голову через плечо, как будто отгоняя гостя. Другое характерное действие самца заключается в следующем. Спокойно сидящий на воде селезень вдруг быстро приподнимается над водой, при этом оставляя клюв остаётся погружённым в воду. Затем внезапным резким движением голова с фонтаном брызг вскидывается вверх и издаётся свист. Наконец, для шилохвости, как и для чирка-свистунка, характерен неравномерный токовый полёт, во время которого небольшая группа птиц, состоящая из особей обоих полов, с втянутой шеей кружится над водой на высоте 5—7 метров. Полёт чередуется резкими взмахами крыльев и «приседанием» на хвост в наклонном положении под большим углом[8].

Образование пар происходит ещё на зимовках и к моменту весенней миграции большинство самок уже обзаводятся партнёрами. Тем не менее, брачные игры одиноких самцов могут продолжаться и на гнездовых участках вплоть до начала спаривания и откладывания яиц[10]. Весной шилохвости возвращаются одними из первых уток, когда ещё реки скованы льдом и повсюду лежит снег: в южных частях ареала во второй половине марта — начале апреля, в северных — во второй половине мая либо начале июня[41]. Как правило, весенний пролёт проходит в сжатые сроки, так что в течение нескольких дней прибывает основная масса птиц[42].

Вскоре после прилёта пары приступают к выбору места будущего гнезда. Самки шилохвостей более других уток склонны гнездиться на новом месте вдали от районов, где они появились на свет сами — по этой причине они часто выступают в роли первопроходцев новых территорий. Какая-либо территориальность не выражена, границы участка также не определены. Гнездо всегда расположено на земле, на свободном от древесной растительности и достаточно сухом участке на расстоянии до 1,5 км от водоёма[10] — разреженных зарослях тростника или луговой травы, небольшом лишённом растительности сухом островке, осоковой кочке посреди заливного луга и т. п.[7][8][9]. Обычно выбирается место с сохранившейся прошлогодней травой, которая выполняет роль укрытия, но также может быть и полностью открытым[7]. Последние гнёзда часто разоряются хищниками, особенно в начальный период насиживания, пока не успела вырасти свежая трава[10]. Другая опасность — паводковые воды, затапливающие гнездовья[9].

Самка лапами разгребает ямку глубиной 7,5—11 см и диаметром 22—28 см[9]. Подстилка почти отсутствует, за исключением редких сухих травинок, однако по периметру гнезда имеется валик из тёмно-серого пуха. В сутки самка откладывает по одному яйцу, полная кладка содержит 5—12, чаще всего 7—10 яиц зеленоватой, бледно-оливковой либо желтоватой окраски. Размеры яиц: (49—62) х (33—42) мм[7]. Если первоначальная кладка утрачена и климатические условия позволяют, самка откладывает повторно. Насиживание продолжается 22—24 дня[7]. Через несколько дней после его начала самец навсегда покидает гнездо и откочёвывает на сезонную линьку. Вторую половину инкубации утка сидит очень плотно, не покидая гнезда. Вспугнутая человеком, она обливает яйца жидким зелёным помётом — такая же особенность поведения характерна и для других уток — кряквы, широконоски и обыкновенного гоголя[8]. Птенцы выводкового типа, покрыты серовато-бурым пухом. Уже через несколько часов после появления на свет они выглядят вполне самостоятельными, неплохо бегают и держатся на воде, однако не ныряют. В возрасте двух недель масса птенцов почти достигает половины взрослой птицы, к этому времени у них начинает развиваться перьевой покров. Через 40—45 дней (на Аляске через 35—42 дня[10]) после вылупления молодые поднимаются на крыло, после чего выводки распадаются и рассеиваются[5]. Максимально известный возраст шилохвости — 27 лет 5 месяцев — был зарегистрирован в Нидерландах[43].

Враги и паразиты

Шилохвости часто устраивают гнездо на открытом месте — это обстоятельство, наряду с более ранним по сравнению с другими утками началом сезона размножения, способствует частому нападению хищников и разорению гнёзд. По различным оценкам, выживаемость птенцов составляет от 32 до 68 %[5]. Значительный урон наседкам и потомству приносят различные млекопитающие — лисицы, койоты, барсуки, скунсы, полосатые скунсы, суслики, енот-полоскун, а также пернатые хищники — чайки, сороки и другие врановые птицы[36][38]. Для взрослых уток потенциальную опасность на земле представляют более крупные хищники типа рыси или ястреба-тетеревятника, в воздухе на них охотятся некоторые виды соколов, включая кречета[44].

Птицы чувствительны ко многим паразитным заболеваниям, в том числе к ботулизму, кишечной лямблии, криптоспоридиозу, заражению ленточными червями, кровососами и пухоедами[45][46][47][48]. Широкую известность получил штамм вируса H5N1, вызывающий так называемый птичий грипп — обладая высокими патогенными свойствами, он способен передаваться человеку. Шилохвость наряду с кряквой, свиязью, чирком-свистунком, косаткой, чирком-клоктуном, чирком-трескунком и чёрной кряквой считаются традиционными переносчиками этой болезни[49][50][51].

Классификация

Первое таксономическое описание шилохвости появилось в 1758 году в работе шведского врача и натуралиста Карла Линнея «Система природы», в которой автор присвоил ей имя «Anas acuta»[52][53]. Это название, сохранившееся до настоящего времени, является производным от двух латинских слов: anas, буквально означающего «утка», и acutus — «острый»[54].

В обширной группе речных уток, к которой принадлежит шилохвость, её ближайшими родственниками считаются желтоклювая (Anas georgica) и кергеленская (Anas eatoni) шилохвости. На основании морфологических, поведенческих и молекулярных особенностей всех шилохвостей иногда выделяют в род Dafila, описанный в 1824 году английским зоологом Джеймсом Стивенсоном[55][56][57].

Кергеленская шилохвость, в которую обычно включают 2 подвида — A. e. eatoni с архипелага Кергелен и A. e. drygalskyi с островов Крозе, ранее рассматривалась в качестве конспецифичной (то есть относящейся к тому же виду) по отношению к более распространённой шилохвости северного полушария. В отличие от своего северного родственника, у кергеленской шилохвости половой диморфизм развит в меньшей степени (самцы и самки похожи друг на друга). Несмотря на свой обширный ареал, обыкновенная шилохвость подвидов не образует, в отличие от островных видов, распространённых на очень ограниченной территории[58].

Напишите отзыв о статье "Шилохвость"

Примечания

  1. ↑ Бёме Р. Л., Флинт В. Е. Пятиязычный словарь названий животных. Птицы. Латинский, русский, английский, немецкий, французский / Под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. — М.: Рус. яз., «РУССО», 1994. — С. 29. — 2030 экз. — ISBN 5-200-00643-0.
  2. ↑ [www.shumkar.ru/aym_birds.php?x=557 А. Ю. Мишустин. Птицы]
  3. ↑ [www.ecosystema.ru/08nature/birds/014.php Шилохвость, или шилохвостка, или острохвост, или шилень (устар.) — Anas acuta // Птицы России]
  4. ↑ 1 2 3 Gooders, John; Boyer, Trevor. Ducks of Britain and the Northern Hemisphere. — London: Collins & Brown, 1997. — P. 58—61.
  5. ↑ 1 2 3 4 5 Carboneras, C. 1992. Family Anatidae (Ducks, Geese and Swans) in del Hoyo, J., Elliott, A., & Sargatal, J., eds. Vol. 1. // Handbook of the birds of the world. — Barcelona: Lynx Edicions, 1992. — P. 605.
  6. ↑ 1 2 3 Коблик Е. А. Разнообразие птиц (по материалам экспозиции Зоологического музея МГУ. — Изд. МГУ, 2001. — Т. Ч. 1 (Класс Птицы, Отряды Страусообразные, Тинамуобразные, Пингвинообразные, Гагарообразные, Поганкообразные, Буревестникообразные, Пеликанообразные, Аистообразные, Фламингообразные, Гусеобразные, Грифы Нового Света, Соколообразные). — 358 с.
  7. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Рябицев, В. К. Птицы Урала, Приуралья и Западной Сибири. — Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2001. — С. 63—64. — 608 с.
  8. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Дементьев, Г. П.; Гладков, Н. А. Птицы Советского Союза. — Советская наука, 1953. — Т. 4. — С. 366—382. — 635 с.
  9. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Лысенко, В. И. Том 5 — Птицы. Вып. 3 — Гусеобразные // Фауна Украины. — Киев: Наукова думка, 1991. — С. 130—134.
  10. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Johnsgard, Paul A. Ducks, Geese and Swans of the World. — University of Nebraska Press, 1978. — P. 233—236.
  11. ↑ 1 2 3 4 Степанян, Л. С. Конспект орнитологической фауны России и сопредельных территорий. — М.: Академкнига, 2003. — С. 57—58.
  12. ↑ [www.birdlife.org/datazone/speciesfactsheet.php?id=457 Northern Pintail Anas acuta]. IUCN Red List for birds. BirdLife International. Проверено 10 апреля 2011. [www.webcitation.org/65t9UxR7Y Архивировано из первоисточника 3 марта 2012].
  13. ↑ [www.birdlife.org/datazone/speciesfactsheet.php?id=435 Mallard Anas platyrhynchos]. IUCN Red List for birds. BirdLife International. Проверено 10 апреля 2011. [www.webcitation.org/65t9VfQuF Архивировано из первоисточника 3 марта 2012].
  14. ↑ 1 2 3 4 5 Scott, Derek A.; Rose, Paul M. Atlas of Anatidae populations in Africa and Western Eurasia. — Wetlands International, 1996. — P. 143—146. — 336 p.
  15. ↑ 1 2 Niethammer, Günther. Band 2/I – Anseriformes // Handbuch der Vögel Mitteleuropas. — Frankfurt am Main: Akademische Verlagsgesellschaft, 1968. — С. 449—467.
  16. ↑ 1 2 [www.bto.org/ai/pdfs/71move.pdf Northern Pintail (Anas acuta) movements]. British Trust for Ornithology, BTO. Проверено 9 апреля 2011. [www.webcitation.org/65t9WEmLP Архивировано из первоисточника 3 марта 2012].
  17. ↑ Сыроечковский Е. Е., Рогачёва Э. В. Животный мир Красноярского края. — Красноярск: Красноярское книжное издательство, 1980.
  18. ↑ Кречмар А. В. Птицы Западного Таймыра // Биология птиц. — М.; Л.: Издательствово АН СССР, 1966. — С. 185—312.
  19. ↑ Вронский Н. В. Птицы в подзоне арктических тундр Западного Таймыра: Автореферат-диссертация кандидата биологических наук. — М., 1986. — 18 с.
  20. ↑ Прокофьев С. М. Орнитофауна Минусинской котловины и её изменения за 80 лет // Фауна и экология птиц и млекопитающих Средней Сибири. — М.: Наука, 1987. — С. 151—172.
  21. ↑ 1 2 [birds.krasu.ru/index.php?f=species&ids=40 Шилохвость Anas acuta Linnaeus, 1758]. Птицы Средней Сибири. Проверено 9 апреля 2011. [www.webcitation.org/65t9Wj29q Архивировано из первоисточника 3 марта 2012].
  22. ↑ Гаврилов Э. И. Фауна и распространение птиц Казахстана. — Алматы: Наука, 1999. — 198 с.
  23. ↑ Bauer, H.G., Bezzel, E. & Fiedler, W. (eds). Das Kompendium der Vögel Mitteleuropas. Alles über Biologie, Gefährdung und Schutz: Das Kompendium der Vögel Mitteleuropas. 3 Bände: Alles über Biologie, Gefährdung und Schutz. — Wiebelsheim: Aula, 2005. — ISBN 9783891046968.
  24. ↑ Speek B.J. & Speek G. Thieme's Vogeltrekatlas. — Zutphen: Thieme & Cie, 1984. — ISBN 90-03-98125-6.
  25. ↑ Wernham, C., Toms, M., Marchant, J., Clark, J., Siriwardena, G. & Baillie, S. (eds). The Migration Atlas: movements of the birds of Britain and Ireland. — London: A&C Black, 2002. — ISBN 0713665149.
  26. ↑ Бианки, В. В. & Добрынина, И. Н. Миграции птиц Восточной Европы и Северной Азии. Пластинчатоклювые. Речные утки. — М.: Наука, 1997. — ISBN 5-02004193-9.
  27. ↑ Madge, Steve; Burn, Hilary. Wildfowl: An Identification Guide to the Ducks, Geese and Swans of the World (Helm Identification Guides). — Christopher Helm, 1988. — С. 222—224.
  28. ↑ Robinson, Jerry; Johansson, Carl. [animaldiversity.ummz.umich.edu/site/accounts/information/Anas_acuta.html Anas acuta]. Animal Diversity Web. University of Michigan Museum of Zoology. Проверено 9 апреля 2011. [www.webcitation.org/65t9ZQhFn Архивировано из первоисточника 3 марта 2012].
  29. ↑ Towell, Larry. [replay.waybackmachine.org/20080621014559/sports.espn.go.com/outdoors/general/news/story?id=3200913 From Tokyo to Tupelo]. ESPN Outdoors News. Проверено 9 апреля 2011.
  30. ↑ Smith, L. M.; Sheeley, D. G. Molt Patterns of Wintering Northern Pintails in the Southern High-Plains // The Journal of Wildlife Management. — 1993. — Т. 57, № 2. — P. 229—238.
  31. ↑ Snow, David; Perrins, Christopher M. The Birds of the Western Palearctic concise edition (2 volumes). — Oxford: Oxford University Press, 1998. — С. 222—225.
  32. ↑ Рябицев, В. К. Птицы тундры. — Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1986.
  33. ↑ 1 2 Johnsgard, Paul A. A guide to North American waterfowl. — Bloomington: Indiana University Press, 1979. — 274 с. — ISBN 0253202914.
  34. ↑ Vermeer, Kees. Some aspects of the nesting of ducks on islands in Lake Newell, Alberta // Journal of Wildlife Management. — 1970. — Т. 34, № 1. — P. 126—129.
  35. ↑ Рогачёва, Э. В. Птицы Средней Сибири.Распространение, численность, зоогеография. — М.: Наука, 1988. — 310 с. — ISBN 5-02-005252-3.
  36. ↑ 1 2 Bellrose, Frank C. Ducks, Geese and Swans of North America: A Completely New and Expanded Version of the Classic Work by F. H. Kortright. — Harrisburg, PA: Stackpole Books, 1980. — ISBN 0811705358.
  37. ↑ 1 2 DeGraaf, Richard M.; Scott, Virgil E.; Hamre, R. H. Forest and rangeland birds of the United States: Natural history and habitat use. Agric. Handb. 688. — Washington, DC: U.S. Department of Agriculture, Forest Service, 1991. — 625 с.
  38. ↑ 1 2 3 [www.fs.fed.us/database/feis/animals/bird/anac/all.html Anas acuta]. Fire Effects Information System. USDA Forest Service. Проверено 12 апреля 2011. [www.webcitation.org/65t9a4Xew Архивировано из первоисточника 3 марта 2012].
  39. ↑ Musgrove, Jack W.; Musgrove, Mary R. Waterfowl in Iowa. — Des Moines, IA: State Convservation Committee, 1943. — 113 с.
  40. ↑ Bent, Arthur Cleveland. Part 1. // Life histories of North American wild fowl. — New York: Dover Publications, Inc, 1962. — 244 с.
  41. ↑ Гладков Н. А., Дементьев Г. П., Михеев А. В., Иноземцев А. А. Жизнь животных. — М.: Просвещение, 1970. — Т. 5. Птицы. — С. 137—138.
  42. ↑ Мальчевский, А. С.; Пукинский, Ю. Б. [zoomet.ru/mal/malchevski_28.html Птицы Ленинградской области и сопредельных территорий]. — Ленинград: Издательство Ленинградского университета, 1983.
  43. ↑ [www.euring.org/data_and_codes/longevity-voous.htm European Longevity Records]. The European Union for Bird Ringing. Проверено 14 апреля 2011. [www.webcitation.org/612p9vjUD Архивировано из первоисточника 19 августа 2011].
  44. ↑ Forsman, Dick. The Raptors of Europe & the Middle East A Handbook of Field Identification. — Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 2008. — С. 21—25. — ISBN 0-85661-098-4.
  45. ↑ Kuhn, Ryan C.; Rock, Channah M; Oshima, Kevin H. [www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC126547/ Occurrence of Cryptosporidium and Giardia in Wild Ducks along the Rio Grande River Valley in Southern New Mexico] // Applied Environmental Microbiology. — 2002. — Т. 68, № 1. — P. 161—165.
  46. ↑ [wildlife1.wildlifeinformation.org/S/0zAPlat_Cestod/cycl_dava_cotugnia/cotugnia_fastigata.htm Cotugnia fastigata: Parasite species Summary page](недоступная ссылка — история). wildlifeinformation.org. Проверено 15 апреля 2011. [web.archive.org/20110723234040/wildlife1.wildlifeinformation.org/S/0zAPlat_Cestod/cycl_dava_cotugnia/cotugnia_fastigata.htm Архивировано из первоисточника 23 июля 2011].
  47. ↑ Williams, N.A.; Calverley, B.K.; Mahrt J.L. [www.jwildlifedis.org/cgi/content/abstract/13/3/226 Blood parasites of mallard and pintail ducks from central Alberta and the Mackenzie Delta, Northwest Territories] // Journal of Wildlife Diseases. — 1977. — Т. 13, № 3. — P. 226–229.
  48. ↑ [wildlife1.wildlifeinformation.org/S/00dis/Parasitic/Feather_Lice_Infection.htm Feather Lice Infection in Waterfowl](недоступная ссылка — история). wildlifeinformation.org. Проверено 15 апреля 2011. [web.archive.org/20110723234102/wildlife1.wildlifeinformation.org/S/00dis/Parasitic/Feather_Lice_Infection.htm Архивировано из первоисточника 23 июля 2011].
  49. ↑ Takekawa J.Y., Newman S.H., Xiao X., Prosser D.J., Spragens K.A., Palm E.C., Yan B., Li T., Lei F., Zhao D., Douglas D.C., Muzaffar S.B., Ji W. Migration of waterfowl in the East Asian flyway and spatial relationship to HPAI H5N1 outbreaks // Avian Diseases. — 2010. — Т. 54, № 1. — P. 466—476.
  50. ↑ Georgiev, Vassil St. Frontiers in Research // National Institute of Allergy and Infectious Diseases, NIH. — Humana Press, 2008. — С. 139. — ISBN 978-1-60327-297-1.
  51. ↑ [www.usda.gov/wps/portal/usda/usdahome?contentidonly=true&contentid=2006/10/0402.xml Avian influenza tests complete on wild northern pintail ducks in Montana]. News release No. 0402.06.. U.S. Department of Agriculture. Проверено 15 апреля 2011. [www.webcitation.org/65t9aWhTZ Архивировано из первоисточника 3 марта 2012].
  52. ↑ Carolus Linnaeus. Systema naturae per regna tria naturae, secundum classes, ordines, genera, species, cum characteribus, differentiis, synonymis, locis. Tomus I. Editio decima, reformata. — Holmiae (Laurentii Salvii), 1758. — P. 126.
  53. ↑ Carolus Linnaeus. [www.biodiversitylibrary.org/item/10277#105 Systema naturae (оригинал)]. Biodiversity Heritage Library. Проверено 8 декабря 2009. [www.webcitation.org/615t8dyEa Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
  54. ↑ Jobling, James А. A Dictionary of Scientific Bird Names. — United States: Oxford University Press, 1992. — С. 2, 11. — ISBN 0198546343.
  55. ↑ Johnson, Kevin P., Sorenson, Michael D. [elibrary.unm.edu/sora/Auk/v116n03/p0792-p0805.pdf Phylogeny and biogeography of dabbling ducks (genus Anas): a comparison of molecular and morphological evidence] // The Auk. — 1999. — Т. 116, № 3. — P. 792—805.
  56. ↑ Johnson, Kevin P.; McKinney, Frank; Wilson, Robert; Sorenson, Michael D. [ducksrus.bu.edu/~msoren/pubs/AnimBehav2000b.pdf The evolution of postcopulatory displays in dabbling ducks (Anatini): a phylogenetic perspective] // Animal Behaviour. — 2000. — Т. 59, № 5. — P. 953—963.
  57. ↑ Livezey, B. C. [elibrary.unm.edu/sora/Auk/v108n03/p0471-p0507.pdf A phylogenetic analysis and classification of recent dabbling ducks (Tribe Anatini) based on comparative morphology] // The Auk. — 1991. — Т. 108, № 3. — P. 471—507.
  58. ↑ Madge, Steve; Burn, Hilary. Wildfowl: An Identification Guide to the Ducks, Geese and Swans of the World (Helm Identification Guides). — Oxford Christopher Helm, 1988. — P. 222—224. — ISBN 0-7470-2201-1.

Литература

  • Вагнер, Ю. Н.;. Шилохвост // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • Дементьев, Г. П.; Гладков, Н. А. Птицы Советского Союза. — Советская наука, 1953. — Т. 4. — С. 366—382. — 635 с.
  • Коблик Е. А. Разнообразие птиц (по материалам экспозиции Зоологического музея МГУ. — Изд. МГУ, 2001. — Т. Ч. 1 (Класс Птицы, Отряды Страусообразные, Тинамуобразные, Пингвинообразные, Гагарообразные, Поганкообразные, Буревестникообразные, Пеликанообразные, Аистообразные, Фламингообразные, Гусеобразные, Грифы Нового Света, Соколообразные). — 358 с. — ISBN 5-211-04072-4.
  • Лысенко, В. И. Том 5 — Птицы. Вып. 3 — Гусеобразные // Фауна Украины. — Киев: Наукова думка, 1991.
  • Рябицев, В. К. Птицы Урала, Приуралья и Западной Сибири. — Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2001. — С. 63—64. — 608 с. — ISBN 5-7525-0825-8.
  • Степанян, Л. С. Конспект орнитологической фауны России и сопредельных территорий. — М.: Академкнига, 2003. — 808 с. — ISBN 5-94628-093-7.
  • Carboneras, C. 1992. Family Anatidae (Ducks, Geese and Swans) in del Hoyo, J., Elliott, A., & Sargatal, J., eds. Vol. 1. // Handbook of the birds of the world. — Barcelona: Lynx Edicions, 1992. — P. 605. — ISBN 84-96553-42-6.
  • Johnsgard, Paul A. Ducks, Geese and Swans of the World. — University of Nebraska Press, 1978. — P. 233—236. — ISBN 978-0-8032-0953-4. (англ.)
  • Scott, Derek A.; Rose, Paul M. Atlas of Anatidae populations in Africa and Western Eurasia. — Wetlands International, 1996. — P. 143—146. — 336 p. — ISBN 1-900442-09-4. (англ.)
  • Gooders, John; Boyer, Trevor. Ducks of Britain and the Northern Hemisphere. — London: Collins & Brown, 1997. — P. 58—61. — ISBN 1855855704. (англ.)
  • Madge, Steve; Burn, Hilary. Wildfowl: An Identification Guide to the Ducks, Geese and Swans of the World (Helm Identification Guides). — Christopher Helm, 1988. — С. 222—224. — ISBN 0-7470-2201-1. (англ.)

Ссылки

  • [animalbox.ru/birds/shiloxvost-anas-acuta Шилохвость]. Энциклопедия животного мира. — Описание, фото- и видео материалы. [www.webcitation.org/65t9bAYfC Архивировано из первоисточника 3 марта 2012].
  • [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?birds/96.html Позвоночные животные России: Шилохвость]
  • [ibc.lynxeds.com/species/northern-pintail-anas-acuta Фото, видео и аудио файлы с участием шилохвости]

Отрывок, характеризующий Шилохвость


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.
Перемена, происшедшая в Наташе, сначала удивила княжну Марью; но когда она поняла ее значение, то перемена эта огорчила ее. «Неужели она так мало любила брата, что так скоро могла забыть его», – думала княжна Марья, когда она одна обдумывала происшедшую перемену. Но когда она была с Наташей, то не сердилась на нее и не упрекала ее. Проснувшаяся сила жизни, охватившая Наташу, была, очевидно, так неудержима, так неожиданна для нее самой, что княжна Марья в присутствии Наташи чувствовала, что она не имела права упрекать ее даже в душе своей.
Наташа с такой полнотой и искренностью вся отдалась новому чувству, что и не пыталась скрывать, что ей было теперь не горестно, а радостно и весело.
Когда, после ночного объяснения с Пьером, княжна Марья вернулась в свою комнату, Наташа встретила ее на пороге.
– Он сказал? Да? Он сказал? – повторила она. И радостное и вместе жалкое, просящее прощения за свою радость, выражение остановилось на лице Наташи.
– Я хотела слушать у двери; но я знала, что ты скажешь мне.
Как ни понятен, как ни трогателен был для княжны Марьи тот взгляд, которым смотрела на нее Наташа; как ни жалко ей было видеть ее волнение; но слова Наташи в первую минуту оскорбили княжну Марью. Она вспомнила о брате, о его любви.
«Но что же делать! она не может иначе», – подумала княжна Марья; и с грустным и несколько строгим лицом передала она Наташе все, что сказал ей Пьер. Услыхав, что он собирается в Петербург, Наташа изумилась.
– В Петербург? – повторила она, как бы не понимая. Но, вглядевшись в грустное выражение лица княжны Марьи, она догадалась о причине ее грусти и вдруг заплакала. – Мари, – сказала она, – научи, что мне делать. Я боюсь быть дурной. Что ты скажешь, то я буду делать; научи меня…
– Ты любишь его?
– Да, – прошептала Наташа.
– О чем же ты плачешь? Я счастлива за тебя, – сказала княжна Марья, за эти слезы простив уже совершенно радость Наташи.
– Это будет не скоро, когда нибудь. Ты подумай, какое счастие, когда я буду его женой, а ты выйдешь за Nicolas.
– Наташа, я тебя просила не говорить об этом. Будем говорить о тебе.
Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Шилохвость&oldid=81079964»