У этого термина существуют и другие значения, см.
Шиманг.
Округ Шиманг
Chemung County| Страна |
США
|
|---|
| Статус |
округ
|
|---|
| Входит в |
Нью-Йорк (штат)
|
|---|
| Административный центр |
Элмира
|
|---|
| Дата образования |
1836
|
|---|
| Население (2009 год) |
88 331
|
|---|
| Плотность |
83 чел./км²
|
|---|
| Площадь |
1064 км²
|
|---|
|
|
| Часовой пояс |
UTC-5, летом UTC-4
|
|---|
| Индекс FIPS |
[quickfacts.census.gov/qfd/states/36/36015.html 015]
|
|---|
| [www.chemungcounty.com/ Официальный сайт] |
|---|
Координаты: 42°09′19″ с. ш. 76°44′50″ з. д. / 42.155281° с. ш. 76.747179° з. д. / 42.155281; -76.747179 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=42.155281&mlon=-76.747179&zoom=12 (O)] (Я){{#coordinates:}}: недопустимая долгота
Округ Шиманг (англ. Chemung County) — округ штата Нью-Йорк, США. Население округа на 2000 год составляло 91072 человек. Административный центр округа — город Элмира.
История
Округ Шиманг основан в 1836 году; назван в честь слова индейского племени ленапе, означающее "большой рог", что также являлось названием местной индейской деревни. Источник образования округа Шиманг: округ Тийога.
География
Округ занимает площадь 1064 км2.
Демография
Согласно переписи населения 2000 года, в округе Шиманг проживало 91072 человек. По оценке Бюро переписи населения США, к 2009 году население уменьшилось на 3%, до 88331 человек.[1] Плотность населения составляла 83 человек на квадратный километр.
Напишите отзыв о статье "Шиманг (округ, Нью-Йорк)"
Примечания
- ↑ [quickfacts.census.gov/qfd/states/36/36015.html Бюро переписи населения США - Chemung County, New York] (англ.)
 |
|---|
| | Столица | | |
|---|
| | Крупнейшие города | |
|---|
| | Статьи по теме | |
|---|
| | Политика | |
|---|
| | География |
</div> |
|---|
</table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Шиманг (округ, Нью-Йорк)Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.
Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
|
