Шимкевич, Владимир Михайлович
Поделись знанием:
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
| Владимир Михайлович Шимкевич | ||||||
 Владимир Шимкевич (фото из ЭСБЕ) | ||||||
| Место смерти: | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Научная сфера: | ||||||
| Место работы: | ||||||
| Учёная степень: |
доктор зоологии (1889) | |||||
| Учёное звание: |
профессор (1889), академик РАН (1920) | |||||
| Альма-матер: | ||||||
| Известные ученики: | ||||||
| Награды и премии: |
| |||||
Владимир Михайлович Шимкевич (28 июля (9 августа) 1858, Карачев — 23 февраля 1923, Петроград) — российский зоолог, академик Российской академии наук (1920). Пропагандист и теоретик эволюционного учения.
Биография
Владимир Михайлович Шимкевич родился (28 июля (9 августа) 1858 года в городе Карачеве.
- В 1877 году Владимир Шимкевич окончил 4-ю московскую гимназию
- В 1881 году окончил естественное отделение физико-математического факультета московского университета
- В 1886 году получил учёную степень магистра зоологии в Санкт-Петербургском университете: с 1886 года состоял приват-доцентом и хранителем зоотомического кабинета при Петербургском университете
- В 1889 году получил степень доктора зоологии за диссертацию «Наблюдения над фауной Белого моря» («Труды Санкт-Петербургского Общества Естествознания», том XX, 1889)
- С 1889 года профессор и заведующий кафедрой зоологии позвоночных Петербургского университета
- С 1906 года член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук
- С 1920 года академик Российской академии наук
- В 1919—1922 годах — ректор Петроградского государственного университета[1]
- Похоронен на Смоленском православном кладбище.
Экспедиции
Неоднократно (в 1889, 1891—1892, 1995, 1898, 1900 и 1903 годах) Владимир Михайлович Шимкевич был командирован за границу для научных наблюдений на зоологические станции в Неаполе, Виллафранка, St.-Vaast и Роскофе. Кроме того, был командирован университетом и Императорским Санкт-Петербургским обществом естествоиспытателей для зоологических испытаний на Белое море в 1887, 1888 и 1893 годах.
Труды
Основные труды по морфологии, эмбриологии и систематике беспозвоночных животных. Описал зародышевые листки членистоногих, преимущественно паукообразных; доказал трёхсегментное строение олигомерных червей и кишечнодышащих. Ряд работ по систематике и эволюции морских пауков (пантопод). Шимкевичу принадлежат широкие филогенетические обобщения об основных путях эволюции животных, в частности о происхождении разных групп червей и хордовых. Выступал с теоретическими статьями по проблемам эволюции, в которых защищал и развивал дарвиновскую теорию естественного отбора. Широко пропагандировал биологического знания. Активный организатор науки и высшей школы, Шимкевич занимался также вопросами преподавания биологии в средней школе. Автор учебников по общей биологии и сравнительной анатомии позвоночных для университетов и учебника зоологии для средней школы.
- Биологические основы зоологии (СПб., 1901), 5 изд., т. 1-2, М.-П. Л., 1923-25;
- Курс зоологии и позвоночных. СПб., 1891—1892, совместно с Н. Н. Полежаевым ;
- Курс сравнительной анатомии позвоночных животных (СПб., 1903), 3 изд., М. П., 1922;
- Многоколенчатые (Pantopoda), в серии «Фауна СССР и сопредельных стран». вып. 1 и 2, 1929—30. Л., 1929-30.
Владимир Михайлович Шимкевич написал свыше 700 статей для Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.
Семья
Его отец, Михаил Фаддеевич Шимкевич, имел усадьбу между Большой Аратью и Чуфаровом.
Женат дважды; 2-я жена — Людмила Эдмондовна (урожд. Жирардо)[2].
Сын В. М. Шимкевича, полковник Михаил Владимирович Шимкевич (1885—1942), революционер-социалист, советский драматург; был женат на поэтессе Берте Моисеевне Китросер; их сын, Андрей Шимкевич, был свидетелем в расследовании судьбы Рауля Валленберга.
Напишите отзыв о статье "Шимкевич, Владимир Михайлович"
Примечания
- ↑ Хотя БСЭ указывает начальный год ректорства 1921-й, должность руководителя университета Шимкевич занимал с 1919 года: в этот год он, как ректор, произнёс речь во время празднования столетнего юбилея университета — см. Василий Кондратьев Жизнь Андрея Николева; также — [www.soran1957.ru/?id=ivan_100616111345_3273 Фотолетопись СО РАН]
- ↑ [ranar.spb.ru/files/visual/pdf/Reestr_fix%20(1).pdf Реестр описей… архива РАН]
Литература
- Шимкевич, Владимир Михайлович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Шимкевич, Владимир Михайлович — статья из Большой советской энциклопедии.
- Дерюгин К. М. Биография и научные труды В. М. Шимкевича, «Труды Ленингр. общества естествоиспытателей», 1926, т. 56, в. 2 (лит.);
- Райков Б. Е. Из истории зоологии в Ленинградском государственном университете // «Вестник ЛГУ. Сер. биологии», 1953, в. 2, № 4;
- Федотов Д. М. Академик В. М. Шимкевич. К столетию со дня рождения // «Вестник ЛГУ. Сер. биологии», 1958, в. 4, № 21;
- Федотов Д. М. Выдающийся русский зоолог-дарвинист // «Природа», 1958, № 11;
- Полянский Ю. И. Выдающийся русский морфолог-дарвинист // «Архив анатомии, гистологии, эмбриологии», 1963, т. 45, № 12.
Ссылки
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52772.ln-ru Профиль Владимира Михайловича Шимкевича] на официальном сайте РАН
Отрывок, характеризующий Шимкевич, Владимир Михайлович
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Умершие в Санкт-Петербурге
- Кавалеры ордена Святого Владимира 4 степени
- Кавалеры ордена Святой Анны 2 степени
- Кавалеры ордена Святого Станислава 2 степени
- Учёные по алфавиту
- Члены-корреспонденты Санкт-Петербургской академии наук
- Действительные члены РАН (1917—1925)
- Выпускники 4-й Московской гимназии
- Выпускники физико-математического факультета Московского университета
- Преподаватели физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета
- Ректоры Санкт-Петербургского государственного университета
- Зоологи России
- Похороненные на Смоленском православном кладбище
- Авторы Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона
