Шипкинский перевал

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Координаты: 42°46′ с. ш. 25°19′ в. д. / 42.767° с. ш. 25.317° в. д. / 42.767; 25.317 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=42.767&mlon=25.317&zoom=14 (O)] (Я) Ши́пкинский перева́л[1], Ши́пка (болг. Шипченски проход) — горный перевал в Болгарии через Балканы. Высота — 1185 м. Получил название от деревни Шипка, лежащей у южного подножия хребта, в долине реки Тунджи. Через перевал проходит шоссе между городами Казанлык и Габрово, которое является одной из основных транспортных связей между Северной и Южной Болгарией. Самая высокая точка перевала — одноимённая гора Шипка.





История перевала

Первые исторические сведения о перевале относятся к 335 году до н. э., когда Александр Македонский прошёл через перевал со своими войсками в рамках своего военного похода против трибалов.

В 279278 годах до н. э. через перевал прошло кельтское племя галаты, которые основали своё государство в Казанлыкской котловине во Фракии, со столицей Тилис, недалеко от современного болгарского города Казанлык.

Особенно возросло экономическое и стратегическое значение перевала во времена Римской империи, в ІІV веках. Тогда через Шипкинский перевал проходили две основные римские дороги, построенные и оснащённые с использованием лучших для своего времени строительных технологий:

После завоевания Болгарии османами в ХІV веке, османы превратили поселения Габрово и Шипка в гарнизонные (т. наз. дервентджийские) поселения для охраны перевала.

В ХVIII веке село Шипка являлось основным пунктом для обмена товаров между Северной и Южной Болгарией и османские турки называли его Куру́ скеле́ (Сухая пристань).[2]

Русские на Шипке

Во время русско-турецкой войны 1806—1812 годов русский отряд под командованием князя Вяземского взял Тырнов и Габрово, а передовые русские отряды достигли Казанлыка.

Во время русско-турецкой войны 1828—1829 годов русский отряд под командованием генерала Киселёва во второй раз вошёл в Тырнов и Габрово. После заключения Адрианопольского мира (1829), отряд генерала Киселёва оставался на Шипкинском перевале около месяца, ведя географические и картографические исследования.

Оба раза болгары радостно приветствовали приход русских и снабжали их провизией и проводниками, хорошо знающими пути в окрестностях перевала, а к русским войскам присоединялись гайдуки, которые и до их прихода боролись против османов.[2] В 1875 году русский полковник Артамонов составил подробную топографическую карту шоссе, которое шло через Шипкинский перевал. 2 ноября 1876 года Артамонов был назначен штаб-офицером над вожатыми в полевом штабе действующей армии, где он занимался организацией агентурной разведки в Болгарии, поисками проводников и переводчиков для штабов отдельных отрядов. В разгар войны, 30 октября 1877 года, Артамонов был назначен исправляющим дела начальника военно-топографического отделения полевого штаба действующей армии.

В начале 1877 года Главный военно-учебный комитет русской армии издал две брошюры — «Маршруты в Европейской Турции» и «Балканы», где подробно описывались все горные перевалы на Балканах, в том числе и Шипкинский. Эти две брошюры и топографическая карта Артамонова составили основное топографическое обеспечение русских войск в русско-турецкой войне 1877—1878 годов

Во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов на перевале разыгралось одно из основных сражений в войне — Оборона Шипки, в которой болгарские ополченцы под командованием генерала Столетова сражались рядом с русскими войсками под командованием генералов Дерожинского и Радецкого. В память об этих боях создан национальный парк-музей, церковь «Рождества Христова», а на перевале установлен памятник Свободы.

В начале 1920-х годов Шипкинский монастырь «Рождества Христова» передал несколько своих зданий под приют Российского общества Красного Креста для увечных воинов. В приюте, рассчитанном на 120 человек, в 1923—1970-х годах проживали ветераны Русской Императорской армии, оказавшиеся после Гражданской войны на территории Болгарии. В 1922 году на горе рядом с приютом возникло Русское кладбище на Шипке, на котором были похоронены многие десятки русских генералов, офицеров и солдат. Последние захоронения были произведены в 1936 г. К началу 2010-х Шипкинское кладбище практически слилось с горным лесом и находилось в крайне запущенном состоянии, однако в 2013-16 гг. его территория была очищена волонтерами и стала доступной для посещения.

Во второй половине XX века Болгария была «народной республикой» и членом Варшавского договора. На территории страны проводились совместные болгаро-советские военные учения, такие как «Щит» (1979, 1982, 1983), «Дружба» (1983, 1985) и другие. Планы учения почти каждый раз включали военные манёвры в окрестностях Шипкинского перевала, как одного из самых важных стратегических пунктов на территории Болгарии.

Президент России Владимир Путин посетил Памятник свободы на Шипке вместе с болгарским президентом Георгием Пырвановым в 125-ю годовщину Освобождения Болгарии3 марта 2003 года.

Галерея

См. также

Напишите отзыв о статье "Шипкинский перевал"

Примечания

  1. Словарь географических названий зарубежных стран / отв. ред. А. М. Комков. — 3-е изд., перераб. и доп. — М. : Недра, 1986. — С. 436.</span>
  2. 1 2 Иван Христов. Слави Тодоров. Пътеводител ШИПКА. София. 1988 г. Издательство "Медицина и физкультура". 68 с.
  3. </ol>

Литература

Ссылки

Отрывок, характеризующий Шипкинский перевал

Одна за другой представлялись ей картины близкого прошедшего – болезни и последних минут отца. И с грустной радостью она теперь останавливалась на этих образах, отгоняя от себя с ужасом только одно последнее представление его смерти, которое – она чувствовала – она была не в силах созерцать даже в своем воображении в этот тихий и таинственный час ночи. И картины эти представлялись ей с такой ясностью и с такими подробностями, что они казались ей то действительностью, то прошедшим, то будущим.
То ей живо представлялась та минута, когда с ним сделался удар и его из сада в Лысых Горах волокли под руки и он бормотал что то бессильным языком, дергал седыми бровями и беспокойно и робко смотрел на нее.
«Он и тогда хотел сказать мне то, что он сказал мне в день своей смерти, – думала она. – Он всегда думал то, что он сказал мне». И вот ей со всеми подробностями вспомнилась та ночь в Лысых Горах накануне сделавшегося с ним удара, когда княжна Марья, предчувствуя беду, против его воли осталась с ним. Она не спала и ночью на цыпочках сошла вниз и, подойдя к двери в цветочную, в которой в эту ночь ночевал ее отец, прислушалась к его голосу. Он измученным, усталым голосом говорил что то с Тихоном. Ему, видно, хотелось поговорить. «И отчего он не позвал меня? Отчего он не позволил быть мне тут на месте Тихона? – думала тогда и теперь княжна Марья. – Уж он не выскажет никогда никому теперь всего того, что было в его душе. Уж никогда не вернется для него и для меня эта минута, когда бы он говорил все, что ему хотелось высказать, а я, а не Тихон, слушала бы и понимала его. Отчего я не вошла тогда в комнату? – думала она. – Может быть, он тогда же бы сказал мне то, что он сказал в день смерти. Он и тогда в разговоре с Тихоном два раза спросил про меня. Ему хотелось меня видеть, а я стояла тут, за дверью. Ему было грустно, тяжело говорить с Тихоном, который не понимал его. Помню, как он заговорил с ним про Лизу, как живую, – он забыл, что она умерла, и Тихон напомнил ему, что ее уже нет, и он закричал: „Дурак“. Ему тяжело было. Я слышала из за двери, как он, кряхтя, лег на кровать и громко прокричал: „Бог мой!Отчего я не взошла тогда? Что ж бы он сделал мне? Что бы я потеряла? А может быть, тогда же он утешился бы, он сказал бы мне это слово“. И княжна Марья вслух произнесла то ласковое слово, которое он сказал ей в день смерти. «Ду ше нь ка! – повторила княжна Марья это слово и зарыдала облегчающими душу слезами. Она видела теперь перед собою его лицо. И не то лицо, которое она знала с тех пор, как себя помнила, и которое она всегда видела издалека; а то лицо – робкое и слабое, которое она в последний день, пригибаясь к его рту, чтобы слышать то, что он говорил, в первый раз рассмотрела вблизи со всеми его морщинами и подробностями.
«Душенька», – повторила она.
«Что он думал, когда сказал это слово? Что он думает теперь? – вдруг пришел ей вопрос, и в ответ на это она увидала его перед собой с тем выражением лица, которое у него было в гробу на обвязанном белым платком лице. И тот ужас, который охватил ее тогда, когда она прикоснулась к нему и убедилась, что это не только не был он, но что то таинственное и отталкивающее, охватил ее и теперь. Она хотела думать о другом, хотела молиться и ничего не могла сделать. Она большими открытыми глазами смотрела на лунный свет и тени, всякую секунду ждала увидеть его мертвое лицо и чувствовала, что тишина, стоявшая над домом и в доме, заковывала ее.
– Дуняша! – прошептала она. – Дуняша! – вскрикнула она диким голосом и, вырвавшись из тишины, побежала к девичьей, навстречу бегущим к ней няне и девушкам.


17 го августа Ростов и Ильин, сопутствуемые только что вернувшимся из плена Лаврушкой и вестовым гусаром, из своей стоянки Янково, в пятнадцати верстах от Богучарова, поехали кататься верхами – попробовать новую, купленную Ильиным лошадь и разузнать, нет ли в деревнях сена.
Богучарово находилось последние три дня между двумя неприятельскими армиями, так что так же легко мог зайти туда русский арьергард, как и французский авангард, и потому Ростов, как заботливый эскадронный командир, желал прежде французов воспользоваться тем провиантом, который оставался в Богучарове.
Ростов и Ильин были в самом веселом расположении духа. Дорогой в Богучарово, в княжеское именье с усадьбой, где они надеялись найти большую дворню и хорошеньких девушек, они то расспрашивали Лаврушку о Наполеоне и смеялись его рассказам, то перегонялись, пробуя лошадь Ильина.
Ростов и не знал и не думал, что эта деревня, в которую он ехал, была именье того самого Болконского, который был женихом его сестры.
Ростов с Ильиным в последний раз выпустили на перегонку лошадей в изволок перед Богучаровым, и Ростов, перегнавший Ильина, первый вскакал в улицу деревни Богучарова.
– Ты вперед взял, – говорил раскрасневшийся Ильин.
– Да, всё вперед, и на лугу вперед, и тут, – отвечал Ростов, поглаживая рукой своего взмылившегося донца.
– А я на французской, ваше сиятельство, – сзади говорил Лаврушка, называя французской свою упряжную клячу, – перегнал бы, да только срамить не хотел.
Они шагом подъехали к амбару, у которого стояла большая толпа мужиков.
Некоторые мужики сняли шапки, некоторые, не снимая шапок, смотрели на подъехавших. Два старые длинные мужика, с сморщенными лицами и редкими бородами, вышли из кабака и с улыбками, качаясь и распевая какую то нескладную песню, подошли к офицерам.
– Молодцы! – сказал, смеясь, Ростов. – Что, сено есть?
– И одинакие какие… – сказал Ильин.
– Развесе…oo…ооо…лая бесе… бесе… – распевали мужики с счастливыми улыбками.
Один мужик вышел из толпы и подошел к Ростову.
– Вы из каких будете? – спросил он.
– Французы, – отвечал, смеючись, Ильин. – Вот и Наполеон сам, – сказал он, указывая на Лаврушку.
– Стало быть, русские будете? – переспросил мужик.
– А много вашей силы тут? – спросил другой небольшой мужик, подходя к ним.
– Много, много, – отвечал Ростов. – Да вы что ж собрались тут? – прибавил он. – Праздник, что ль?
– Старички собрались, по мирскому делу, – отвечал мужик, отходя от него.
В это время по дороге от барского дома показались две женщины и человек в белой шляпе, шедшие к офицерам.
– В розовом моя, чур не отбивать! – сказал Ильин, заметив решительно подвигавшуюся к нему Дуняшу.
– Наша будет! – подмигнув, сказал Ильину Лаврушка.
– Что, моя красавица, нужно? – сказал Ильин, улыбаясь.
– Княжна приказали узнать, какого вы полка и ваши фамилии?
– Это граф Ростов, эскадронный командир, а я ваш покорный слуга.
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.
– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.