Ширинская-Манштейн, Анастасия Александровна

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Ширинский и Манштейн

Анастасия Александровна Ширинская
Дочь морского офицера, командира миноносца «Жаркий» А. Манштейна,
Имя при рождении:	Анастасия Александровна Манштейн
Дата рождения:	23 августа (5 сентября) 1912(1912-09-05)
Место рождения:	бывшее село Рубежное, Российская империя (ныне Лисичанск
Гражданство:	Российская империя Российская империя → Россия Россия
Дата смерти:	21 декабря 2009(2009-12-21) (97 лет)
Место смерти:	Бизерта, Тунис
Награды и премии:

Анастасия Александровна Ширинская-Манштейн (23 августа [5 сентября] 1912, имение Насветевич в бывшем селе Рубежное, Российская империя (ныне — город Лисичанск, Луганская область, Украина) — 21 декабря 2009, Бизерта, Тунис) — старейшина русской общины в Тунисе, свидетельница эвакуации кораблей Черноморской эскадры из Крыма в годы Гражданской войны в России. Анастасия Александровна внесла большой вклад в сохранение исторических реликвий и памяти о Русской эскадре и её моряках.

Биография

В возрасте 8 лет попала в Бизерту вместе с матерью на миноносце «Жаркий». Командиром корабля был её отец А. С. Манштейн, род которого восходит к генералу Кристофу-Герману фон Манштейну, автору «Воспоминаний о России» (XVIII век).

В 1929 году окончила среднюю школу Лякор и была принята в предпоследний класс колледжа «Стефен Пишон» благодаря хорошим результатам экзаменов. С этого времени она начала давать частные уроки.

Дальнейшее образование она получила в Германии и возвратилась в 1934 году в Бизерту.

Все эти годы на свои скромные средства и средства немногих русских тунисцев она ухаживала за могилами, ремонтировала храм, построенный эмигрантами, которые прибыли в Бизерту вместе с ней.

5 мая 1997 года указом Президента Российской Федерации получила гражданство Российской Федерации.

Вновь на родине оказалась в 1990 году. Навестила своё бывшее родовое имение в Лисичанске.

«Я ждала русского гражданства. Советское не хотела. Потом ждала, когда паспорт будет с двуглавым орлом — посольство предлагало с гербом интернационала, я дождалась с орлом. Такая я упрямая старуха».

— [www.rusk.ru/analitika/2009/12/22/russkaya_legenda_severnoj_afriki]

70 лет прожила с Нансеновским паспортом.

В 2000 году во время нового визита в Россию встречалась с российской общественностью в Доме дружбы в Москве.

В 2006 году муниципалитет города Бизерты переименовал одну из площадей города, на которой расположен православный храм Св. Александра Невского, и назвал её именем Анастасии Ширинской.

В измерениях времени 70 лет — это ничто. Поэтому наше поколение знало, что такая страна, такая цивилизация тысячелетняя с такими качествами русского народа не может погибнуть. Но я хочу сказать спасибо моим учительницам-француженкам, которые меня научили писать по-французски, потому что я могла и по-французски книжку написать.

Написала книгу воспоминаний «Бизерта. Последняя стоянка», изданную на французском и на русском языках. В 2005 году за эту книгу Анастасии Александровне была присуждена специальная награда Всероссийской литературной премии «Александр Невский» «За труды и Отечество».

В апреле 2009 года полнометражный документальный фильм «Анастасия», основанный на воспоминаниях Ширинской, получил кинопремию «Ника» Российской киноакадемии как лучший неигровой фильм России 2008 года.

Скончалась 21 декабря 2009 года в своем доме в Бизерте в возрасте 97 лет.

Семья

В 1935 году вышла замуж и родила троих детей.

Её муж — Мурза Сервер Муртаза Ширинский, прямой потомок крымско-татарского рода Ширинских.

Сын Сергей долгое время жил с матерью в Тунисе, скончался 4 мая 2013 года. Дочери Татьяна и Тамара переехали во Францию, так как Анастасия настояла, чтобы они уехали и стали физиками.

Библиография

Ширинская А. А. Бизерта. Последняя стоянка.. — М.: Военное издательство, 1999. — 246 с. — ISBN 5-203-01891-Х.

Государственные и общественные награды

• Орден Дружбы (Россия, 16 апреля 2003 года) — за большие заслуги в укреплении дружбы между народами Российской Федерации и Тунисской Республики
• Медаль Пушкина (Россия, 3 декабря 2008 года) — за большой вклад в развитие культурных связей с Российской Федерацией, сохранение русского языка и русской культуры
• Юбилейная медаль «300 лет Российскому флоту» (Россия)
• Командор ордена культуры (Тунис)
• Почётный диплом Законодательного собрания Санкт-Петербурга (2005 год) — за выдающийся личный вклад в культурное развитие Санкт-Петербурга и укрепление дружественных связей между народами России и Туниса
• Орден святой равноапостольной княгини Ольги III степени (Русская православная церковь)
• Орден преподобного Сергия Радонежского (Русская православная церковь)
• Орден Святителя Московского Иннокентия (Русская Православная Церковь)
• Юбилейная Патриаршая грамота (Русская Православная Церковь)
• Специальная награда «За труды и Отечество» Всероссийской литературной премии «Александр Невский» (Россия)
• Медаль Литке Русского географического общества
• Орден «За заслуги» (Морское собрание Санкт-Петербурга)
• Малый крест ордена Святой Екатерины (Российский императорский дом)

См. также

• Анастасия (фильм, 2008)

Ссылки

• [nedelya.net.ua/news/vremya-nazad/serbskiy-sled-na-karte-luganshchiny Сербский след на карте Луганщины. От Лугани до Бизерты].
• [lislib.at.ua/index/shirinskaja_anastasija_aleksandrovna/0-35 Лисичанская централизованная библиотечная система. Ширинская Анастасия Александровна]
• О документальном фильме «[www.1tv.ru/documentary/ts=35152 Анастасия. Ангел Русской эскадры]»
• О документальном фильме 2 [www.1tv.ru/documentary/fi=6442&fd=201002211210 Анастасия. Ангел Русской эскадры]
• Ширинская А. Бизерта. Последняя стоянка. — М.: Воениздат, 1999.
• Монастырева Галли. [www.redstar.ru/2006/12/07_12/3_02.html Бизерта. Площадь Анастасии Ширинской]
• [www.nvspb.ru/stories/upryamayarusskayastaruhaizbize/ Упрямая русская старуха из Бизерты] // Невское время 11.06.2008
• Николай Сологубовский. [world.lib.ru/s/sologubowskij_n/scenariyanastasia.shtml Отрывки из сценария фильма «Анастасия»]
• [www.sootetsestvenniki.ru/ Статья о Храме Александра Невского в Бизерте и как Анастасия Александровна с прихожанами сохранили Храм]
• [www.hccf.ru/home/concept/ Дом А. А. Манштейн-Ширинской]
• [www.hccf.ru/fund/activities/ Фонд сохранения исторического и культурного наследия им. А. А. Манштейн-Ширинской].

Отрывок, характеризующий Ширинская-Манштейн, Анастасия Александровна

Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.