Ширинский-Шихматов, Андрей Александрович

Андрей Александрович Ширинский-Шихматов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Эстляндский вице-губернатор
18 мая 1908 — 22 марта 1910
Монарх:	Николай II
Предшественник:	Алексей Фёдорович Гирс
Преемник:	Александр Александрович Евреинов
Симбирский вице-губернатор
22 марта 1910 — 4 марта 1913
Предшественник:	Пётр Петрович Шиловский
Преемник:	Александр Викторович Арапов
Саратовский губернатор
4 марта 1913 — 1915
Предшественник:	Пётр Петрович Стремоухов
Преемник:	Сергей Дмитриевич Тверской
Рождение:	10 января 1868(1868-01-10)
Смерть:	2 февраля 1927(1927-02-02) (59 лет)
Род:	Ширинские-Шихматовы
Отец:	Александр Прохорович Ширинский-Шихматов
Супруга:	Людмила Карловна фон Мекк (1872—1946)
Образование:	Императорское училище правоведения
Награды:

Князь Андрей Александрович Ширинский-Шихматов (1868—1927) — российский государственный деятель, статский советник, кинолог, охотовед.

Биография

Образование он получил в Императорском училище правоведения, службу начал в 1892 году по линии министерства внутренних дел. В 1909 году он был назначен Эстляндским вице-губернатором, а в марте 1910 г. перемещен на ту же должность в Симбирскую губернию.

Исполняющий дела вице-губернатор князь А. А. Ширинский-Шихматов с первых же дней, как случился недород, понял, что крестьянство до следующей весны просуществовать не сможет. Ещё до моего возвращения с присущей ему энергией и заботливостью весь отдался этому большому и сложному делу… Ему выпала тяжелая работа — проверка на местах в уездах размера нужды и помощи. Поздней осенью и в жестокие морозы князь А. А. Ширинский-Шихматов, рискуя здоровьем, не выходя из экипажа, а зачастую и верхом, неутомимо объезжал губернию, являясь незаменимым мне помощником.

— губернатор А. С. Ключарев, осень 1912 г.[www.uldelo.ru/Node/1304]

В феврале 1913 года ему было предложено исправлять должность саратовского губернатора. С 1915 г. — член совета при министре внутренних дел.

Государственную деятельность совмещал с охотничьими путешествиями. В 1890-х годах путешествовал по отдаленным губерниям России, результатом чего стал «Альбом северных собак» — сборник фотоснимков с классификацией пород, составленной впервые. Он разработал стандарты лаек, дал обстоятельные обзоры проходившим выставкам.

А. А. Ширинский-Шихматов был знатоком медвежьих охот, автор книги «По медвежьим следам», изданной в 1900 году. Конструктор пули для гладкоствольного охотничьего оружия, носящей его имя, и механической медвежьей рогатины. Публиковал литературные рассказы в журнале «Охотник». После революции преподавал на Московских курсах охотоведения имени С.Т. Аксакова.

В период с 10 по 12 сентября 2010 года в Свечинском районе Кировской области в охотничьем хозяйстве «Великоустье» проводился Первый чемпионат России среди лаек по подсадному медведю и вольерному кабану, посвященный памяти князя А. А. Ширинского-Шихматова.

Награды

• Орден Святого Станислава 2-й степени;
• Орден Святой Анны 2-й степени с мечами и бантом;
• Орден Святого Владимира 4-й степени (1907).

• Медаль «В память коронации императора Александра III»;
• Медаль «В память русско-японской войны»;
• Медаль Красного Креста «В память русско-японской войны 1904—1905 гг.»

Ссылки

• [www.sarrest.ru/cultura/pers/10/gnl28.html Губернаторы Саратова]
• [www.uldelo.ru/Node/1304 Деловое Обозрение 2007 № 1 (108).]

Отрывок, характеризующий Ширинский-Шихматов, Андрей Александрович

– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.