Широкий лентец

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Широкий лентец

Фрагмент тела половозрелого червя
Научная классификация
Международное научное название

Diphyllobothrium latum (Linnaeus, 1758)[1]


Изображения
на Викискладе

Широ́кий ленте́ц (лат. Diphyllobothrium latum) — вид ленточных червей из отряда Pseudophyllidea. Половозрелые стадии обитают в тонкой кишке человека и, по некоторым данным, других млекопитающих, питающихся рыбой[2][3]. Длина тела отдельных особей может доходить до нескольких метров[2]. Жизненный цикл включает свободноплавающую личинку корацидий и две паразитические стадии — процеркоид (локализуется в полости тела веслоногого рака) и плероцеркоид (проникает в мышцы или печень рыбы)[2]. Человек заражается дифиллоботриозом через пищу — поедая заражённую рыбу, не подвергшуюся термической обработке, или сырую икру щуки[4].





Строение и жизненный цикл

Длина стробилы, состоящей из значительного количества члеников (до 4000), может достигать длины от 2 до 15 метров. Сколекс длиной 3—5 мм имеет продолговато-овальную форму, сплющен с боков. По бокам располагаются 2 щели (ботрии), с помощью которых червь прикрепляется к слизистой оболочке кишечника. Яйца лентеца желтоватого цвета, овальные, относительно крупных размеров (в среднем 70 на 45 микрометров). На одном конце яйца расположена крышечка, на другом – маленький бугорок . Из организма окончательного хозяина выводятся во внешнюю среду незрелые яйца (до 1.000.000 в сутки). Иногда в фекалиях присутствуют также задние членики (проглоттиды) стробилы.

Развитие яиц происходит в пресноводных водоемах. Ресничная личинка (корацидий) выходит из яйца на 6—16 день после попадания в благоприятную среду. При температуре воды ниже +15°С развития зародыша не происходит, но он сохраняет жизнеспособность в течение 6 месяцев. После заглатывания веслоногими рачками, обитающими в пресных водоемах, корацидий через 2—3 недели превращается в процеркоида.

В организме рыб, поедающих рачков, процеркоиды проникают во внутренние органы и мышцы, и через 3—4 недели превращаются в плероцеркоидов, достигающих длины 4 см и имеющих сформировавшийся сколекс. В половозрелого червя плероцеркоид превращается уже в организме окончательного хозяина. При поедании мелких рыб более крупными хищными рыбами плероцеркоиды способны проникать сквозь стенку их кишечника в мышцы и внутренние органы и продолжать развитие.

Эпидемиология

Заражение паразитом происходит преимущественно в местностях с большим количеством пресноводных водоемов. Инвазия паразита в организм человека происходит при употреблении свежей, недостаточно просоленной икры и сырой рыбы. Основные вторые промежуточные (дополнительные) хозяева широкого лентеца - щука, налим, окунь, некоторые лососевые рыбы. Крупные хищные рыбы, поедающие мелких рыб, могут содержать множество плероцеркоидов. Окончательными хозяевами лентеца широкого являются человек, собаки, кошки, медведи, лисицы, свиньи. Промежуточные хозяева — пресноводные рачки (циклопы, диаптомусы), дополнительные — пресноводные рыбы. Продолжительность жизни червя в организме человека может достигать 25 лет.

Большой вклад в исследование лентеца внёс немецкий гельминтолог Макс Браун. В конце XIX — начале XX века на страницах «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона» была дана следующая оценка трудам учёного: «ему наука обязана открытием цикла развития широкого лентеца (Bothriocephalus latus) и способа заражения человека этим опасным паразитом»[5].

Напишите отзыв о статье "Широкий лентец"

Примечания

  1. Вид [www.marinespecies.org/aphia.php?p=taxdetails&id=105205 Широкий лентец] в Мировом реестре морских видов (World Register of Marine Species(англ.)  (Проверено 22 декабря 2011)
  2. 1 2 3 Вестхайде В., Ригер Р. От простейших до моллюсков и артропод // Зоология беспозвоночных. = Spezielle Zoology. Teil 1: Einzeller und Wirbellose Tiere / пер. с нем. О. Н. Бёллинг, С. М. Ляпкова, А. В. Михеев, О. Г. Манылов, А. А. Оскольский, А. В. Филиппова, А. В. Чесунов; под ред. А. В. Чесунова. — М.: Товарищество научных изданий КМК, 2008. — Т. 1. — С. 266. — iv+512+iv с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-87317-491-1.
  3. Dick, T. A., Nelson, P. A., Choudhury, A. (2001). Diphyllobothriasis: update on human cases, foci, patterns and sources of human infections and future considerations. Southeastern Asian Journal of Tropical Medicine and Public Health 32 (Suppl. 2): 59–76. [www.tm.mahidol.ac.th/seameo/2001-32-suppl-2/14-059.pdf Текст]  (англ.)  (Проверено 22 декабря 2011)
  4. §14. Многообразие паразитических червей и борьба с ними // Биология: Животные: Учебник для 7—8 классов средней школы / Б. Е. Быховский, Е. В. Козлова, А. С. Мончадский и другие; Под редакцией М. А. Козлова. — 23-е изд. — М.: Просвещение, 1993. — С. 41—43. — ISBN 5090043884.
  5. Браун, Макс // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

  • [www.infectology.ru/nosology/parasitic/helmintoses/diphyllobothriosis.aspx Вестник инфектологии и паразитологии. Дифиллоботриоз (Diphyllobothriosis, Bothriocephalosis)]


Отрывок, характеризующий Широкий лентец

А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.