Широпаев, Алексей Алексеевич
| Широпаев Алексей Алексеевич | |
| Дата рождения: |
23 августа 1959 (64 года) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Гражданство: |
РФ |
| Партия: | |
| Основные идеи: | |
| Род деятельности: |
Сопредседатель «Национал-Демократического Альянса» |
Алексе́й Алексе́евич Широпа́ев (род. 23 августа 1959, Москва, РСФСР) — российский публицист. Автор большого числа стихотворений. Идеолог западного пути России.
Содержание
Биография
Окончил Московское Художественное училище, работал художником-реставратором. С августа 1986 года активно публикуется в националистических и право-радикальных изданиях[1].
В политике сначала выступал с монархических и православных позиций. В 1989—1992 является активистом Христианско-патриотического союза, затем Союза «Христианское возрождение». Выступал за канонизацию Николая II. С начала 1990-х участвует в ряде националистических партий, в частности Фронте национал-революционного действия (ФНРД) и Народной национальной партии (ННП)[2]. Публиковался во многих оппозиционных газетах и журналах («Земщина», «Наш марш», «Народный Строй», «Завтра» и т. д.). Автор, совместно с В. А. Пруссаковым, вышедшей в 1993 г. брошюры «Слава России!»[3]. В марте 2000 года взгляды А. Широпаева эволюционировали в сторону активного антихристианства, обвинения христианской церкви в интернационализме[4]. Широпаев становится критиком «имперской идеологии» России.
Автор книги «Тюрьма народа: Русский взгляд на Россию» (М., 2001) и ряда других, написанных в жанре фолк-хистори, в которых высказывает антиимпериалистические, норманистские, антисемитские и антиевразийские взгляды, противопоставляя «авторитарному» Московскому княжеству «демократическую» Новгородскую республику. Согласно А. Широпаеву, вся история России представляет собой поглощение населяющей её белой расы «азиатчиной», замену исторической русской демократии на авторитаризм. Историческая Русь — неотъемлемая часть Европы, а традиционная для России антизападническая позиция — попытка легитимизировать власть.
После визита в Израиль Широпаев переосмыслил своё отношение к евреям, с уважением относится к жизненной практике израильтян и строительстве национального государства[5]. Эволюцию своих взглядов излагает в интервью с редакторским заголовком «Преображение националиста» (январь 2016)[6]:
… (были антисемитские высказывания в ваших статьях. Но слышал, что у вас изменились взгляды) … моя поездка в Израиль была следствием изменения моих взглядов. Да, возможно, в своё время я писал какие-то вещи, которые я сейчас не написал бы совсем.[6]
Признаёт Голодомор геноцидом украинцев[7].
(Майдан)… было совершенно волшебное впечатление. Есть такое расхожее выражение — «воздух свободы», вот тогда мы им надышались.
Есть русские и есть украинцы, нет никакого триединого русского народа.
«Крымнаш» — это ужас, позор. Мы провалились в культурную и нравственную яму
[6]
Идее «Мобилизации» А. Широпаев противопоставляет идею «Великого Национального Дембеля»[8].
В настоящее время является Сопредседателем общественно-политического движения Национал-Демократический Альянс.
См. также
Напишите отзыв о статье "Широпаев, Алексей Алексеевич"
Примечания
- ↑ Алексей Широпаев [nationalism.org/shiropayev/main.htm Статьи. Стихотворения.]
- ↑ [www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=6498&tm=5 Широпаев Алексей Алексеевич (р. 23.08.1959), писатель, поэт, общественный деятель]
- ↑ [www.worldcat.org/title/slava-rossii/oclc/32847745&referer=brief_results Slava Rossii!]
- ↑ [www.sotnia.ru/ch_sotnia/t2002/t9906.htm Вероотступник]
- ↑ [ru-nazdem.livejournal.com/1231153.html А. Широпаев: «Меня привлекает феномен Израиля…». Визит актива НДА в Израиль, 12 июля 2011][неавторитетный источник? 2969 дней]
- ↑ 1 2 3 [www.svoboda.org/content/article/27489657.html Дмитрий Волчек: Алексей Широпаев — Преображение националиста,Бывший идеолог крайне правых — о разочаровании в империи, монархии и православном фундаментализме 16.01.2016]
- ↑ [shiropaev.livejournal.com/22477.html Алексей Широпаев. Голодомор — это геноцид]
- ↑ [shiropaev.livejournal.com/2826.html Алексей Широпаев. Вши «холодной войны»]
Ссылки
- [www.inache.net/psih/407 Тьма-Родина]
-
— Широпаев, Алексей Алексеевич в «Живом Журнале» - [lj.rossia.org/~shiropaev/ Блог А. Широпаева]
- [www.facebook.com/shiropaev Страница Андрея Широпаева в социальной сети Facebook]
- [rozum.info/load/1-1-0-1 Книга Широпаева «Тюрьма народа: Русский взгляд на Россию»]
- [stafford-k.blogspot.com/2011/07/blog-post_5854.html А. Широпаев: «Меня привлекает феномен Израиля…».]
- [mikhail-polsky.livejournal.com/105817.html#cutid1 Репортаж Михаила Польского о встрече с Аюбом Кара]
- [dniester.ru/content/rossiiskie-natsional-demokraty-nashli-ponimanie-v-izraile Российские национал-демократы нашли понимание… в Израиле]
- [www.7kanal.com/news.php3?id=283302 Алексей Широпаев (НДА) под впечатлением от «Яд-Вашема»]
- [www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=tgLTMzt7t6Y Канал ПИК. Алексей Широпаев: Русский Вопрос]
- [www.lgz.ru/article/20568/ Литературная Газета. Стать новым народом]
- [www.zavtra.ru/content/view/bitva-za-istoriyu-41/ Газета «Завтра». Битва за историю]
- [znak.com/urfo/articles/02-12-20-04/101600.html «Москва может спровоцировать раскол Украины и „добровольное воссоединение“ её восточной части с Россией»]
Отрывок, характеризующий Широпаев, Алексей Алексеевич
Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
