Шиц, Антон Осипович
Поделись знанием:
Барон Антон Осипович Шиц (Шитц) (?—1810) — русский военачальник, генерал от кавалерии.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
| Антон Осипович Шиц | ||
| Место рождения | ||
|---|---|---|
| Дата смерти | ||
| Место смерти |
Феодосия, Российская империя; | |
| Принадлежность | ||
| Звание | ||
| Сражения/войны | ||
| Награды и премии |
| |
Содержание
Биография
Дата рождения и вступления в военную службу — неизвестны.
Военная деятельность
28 июня 1783 года бригадир барон Антон Осипович Шиц был назначен командиром Таврического легкоконного полка Екатеринославской конницы, сформированного из существовавшего ранее Славянского поселенного гусарского полка. В 1790 году, сдав полк полковнику С. Ф. Годлевскому, принял под своё командование Таврический егерский корпус, с которым принимал участие в штурме и взятии Анапы.
29 ноября 1796 года указом Императора Павла Первого Таврический конно-егерский полк в связи с сокращением кавалерии был расформирован. Офицеры и солдаты в большинстве своём были отправлены в отставку или переведены дослуживать в другие полки. Создателю и первому командиру полка — барону Антону Осиповичу Шицу — за примерную службу в начале 1790-х годов были пожалованы дачи Гасанбай и Карагоз Феодосийского уезда.
А. О. Шиц был участником русско-турецкой войны 1787—1791 годов.
С 1789 года — генерал-майор, с 29.11.1797 — генерал-лейтенант, с 15.04.1799 — генерал от кавалерии[1].
В период 29.11.1796 — 07.03.1800 — шеф Ольвиопольского гусарского полка[2].
Умер 15 октября 1810 года в Феодосии.
Интересные факты
- В 1787 году, во время известного путешествия Императрицы Екатерины Великой по Югу России, барон Антон Осипович Шиц представлял Её Величеству свой Таврический легкоконный полк Екатеринославской конницы.
- Всех умерших защитников Севастополя в период Крымской войны 1853—1856 годов хоронили на горе Дорткуль на окраине города Карасубазара. В прошлом на вершине этой горы хоронили знатных вельмож и военачальников, тогда там стояла часовня.
- Сейчас на вершине горы находится башня-ретранслятор[3]. В 1981 году при подготовке фундамента для неё рыли котлован, в котором обнаружили склеп, где были захоронены мужчина и женщина. В дальнейшем по регалиям, по левой ключице, перерубленной саблей, и на основе архивных материалов было установлено, что в этом склепе был похоронен екатерининский генерал, барон фон Шиц Антон Осипович, гусарский полк которого был расквартирован в Карасубазаре[4].
- В 1824 году в этом же склепе была похоронена родственница генерала — баронесса Юлия Крюденер[5].
Награды
- Награждён орденом Св. Георгия 3-го класса (№ 92, 19 февраля 1792) — «Во уважение на усердную службу, мужественные поступки и отличную храбрость, оказанныя во время взятия штурмом корпусом под начальством генерала Гудовича города Анапы с истреблением находившагося там неприятеля»[6].
- Также был награждён другими орденами Российской империи.
Напишите отзыв о статье "Шиц, Антон Осипович"
Примечания
- ↑ [www.museum.ru/1812/library/Podmazo/alfshcom_sh.html Шиц Антон Осипович]
- ↑ [www.regiment.ru/reg/III/H/1/0.htm Ольвиопольский гусарский полк]
- ↑ [geokrym.narod.ru/toponim/t-v-ii.html Крым. Географические названия]
- ↑ [novoross.info/people/14574-krym-kray-russkiy-nezabytye-voiny-zabytoy-voyny.html Крым — Край Русский: Незабытые воины забытой войны]
- ↑ [www.pravda.crimea.ua/newspapers/archive/2010/09/09 Незабытые воины забытой войны]
- ↑ [rosgenea.ru/?alf=25&serchcatal=%D8%E8%F6&r=4 Шиц Антон Осипович]
Ссылки
- [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Kavkaz/XVIII/1780-1800/Gudovic/primtext.phtml Шиц фон, Антон Осипович]
- [www.biografija.ru/biography/shitc-anton-osipovich.htm Шитц Антон Осипович]
- [forum.vgd.ru/post/1177/12675/p345655.htm Таврический конно-егерский полк]
- [www.on-line.crimea.ua/guide/belogorsk_look.html История Белогорья]
Отрывок, характеризующий Шиц, Антон Осипович
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
