Ши, Мартин Арчер
| Мартин Арчер Ши | |
 Автопортрет (1794) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
13 августа 1850 (80 лет) |
| Гражданство: | |
 Работы на Викискладе | |
Мартин Арчер Ши (англ. Martin Archer Shee; 23 декабря 1769, Дублин — 13 августа 1850) — британский художник-портретист.
Сын торговца, не признававшего профессию художника достойным делом, Ши в 1788 г. уехал в Лондон, где был представлен Джошуа Рейнолдсу и принят в студенты Королевской Академии художеств. В 1798 г. он был избран её членом-корреспондентом, в 1800 — полным академиком, после чего въехал в дом на Кавендиш-сквер, прежде занимаемый Джорджем Ромни, и во многом унаследовал его роль одного из главных лондонских портретистов.
Помимо занятий живописью, Ши опубликовал ряд стихотворений о живописи (в том числе сборник «В память о сэре Джошуа Рейнолдсе и другие стихотворения», 1814), об одном из них благосклонно отозвался Байрон. Написанная Мартином Арчером Ши трагедия «Аласко» была принята к постановке театром «Ковент Гарден», но не получила цензурного разрешения и не увидела света.
В 1830 г. Ши был избран президентом Королевской Академии художеств. На заседании парламентской комиссии по поводу деятельности Академии в 1836 г. он выступил с основательной защитой существующего устройства дел.
Галерея
- Martin Archer Shee - William Roscoe - Google Art Project.jpg
Историк и коллекционер Уильям Роскоу
- Jane, Lady Munro by Sir Martin Archer Shee.jpg
Леди Джейн Монро
- Sir William Webb Follett by Sir Martin Archer Shee.jpg
Уильям Уэбб Фоллет
Напишите отзыв о статье "Ши, Мартин Арчер"
Отрывок, характеризующий Ши, Мартин Арчер
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
