Ши Шэнь
Поделись знанием:
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
| Ши Шэнь | |
| кит. упр. 石申, пиньинь: Shí Shēn | |
| Дата рождения: |
4 век до н.э. |
|---|---|
| Место рождения: |
Китай |
| Дата смерти: |
4 век до н.э. |
| Место смерти: |
Китай |
| Научная сфера: |
астрономия |
| Известен как: |
составитель одного из первых звёздных каталогов |
Ши Шэнь (кит. упр. 石申, пиньинь: Shí Shēn), Ши Шэнь-фу (кит. упр. 石申夫石, пиньинь: Shí Shēnfū) — древнекитайский астроном и астролог.
Жил в 4 в. до н. э. Автор нескольких сочинений по астрономии, в том числе одного из древнейших каталогов звёздного неба, включавшего 809 звёзд. Высказывал предположения о связи солнечных затмений с Луной. Ши Шэнь наряду с Гань Дэ (Гань-гуном) считаются крупнейшими астрономами того времени. Его именем назван кратер на Луне.
Свидетельства о жизни и учении
- «В древности искусными в небесных подсчетах были: Чун и Ли до правления Гао-синя, Си и Хэ при Тане и Юе, Кунь-у во владении Ю-ся, У-сянь при династии Инь-Шан, Ши И и Чан Хун в доме Чжоу, Цзы-вэй в княжестве Сун, Би-цзао в княжестве Чжэн, Гань-гун в княжестве Ци, Тан Мэй в княжестве Чу, Инь Гао в княжестве Чжао и Ши Шэнь в княжестве Вэй». Ши цзи. Глава 27.
- « В недавнем прошлом двенадцать домов владетельных князей чжухоу в семи княжествах поочередно правили, заявляя, что они следуют по стопам союзов цзун [с севера на юг] и хэ [с запада на восток], а [Инь] Гао, Тан [Мэй], Гань [-гун], Ши [Шэнь] в соответствии с событиями своего времени записывали и толковали, но данные их гаданий перепутаны, в них смешано мелкое и крупное». Ши цзи. Глава 27.
- «Со времен Хань среди тех, кто был искусен в небесных подсчетах [ известны] : Тан Ду — по звёздам, Ван Шо — по пара́м и туманам, Вэй Сянь — по гаданиям об урожае. В законах движения пяти планет, выведенных Гань[-гуном] и Ши [Шэнем], считалось, что только планета Ин-хо (Марс) имела попятное движение, но [мы знаем, что] обратные движения и остановки [присущи и другим планетам]. Эти обратные движения планет и частичные и полные покрытия планет Солнцем и Луной — все служило для гаданий». Ши цзи. Глава 27.
Напишите отзыв о статье "Ши Шэнь"
Литература
- Еремеева А. И., Цицин Ф. А. История астрономии. М., 1989. С.37, 310. ISBN 5-211-00347-0.
- Старцев П. А. Очерки истории астрономии в Китае. М., 1961.
- Jean-Marc Bonnet-Bidaud, Francoise Praderie. Star Charts on the Silk Road: Astronomical Star Maps in Ancient China // The Silk Road: Trade, Travel, War and Faith. Edited by Susan Whit-field. Publisher: Serindia Pubns, 2004 P. 81-90. ISBN 1-932476-12-1
Отрывок, характеризующий Ши Шэнь
– Ну что?– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
