Шкала Эксле
Шкала Эксле (нем. Grad Oechsle)— это гидрометрическая шкала, измеряющая плотность виноградного сусла, служащая индикатором спелости винограда и содержания сахара. Применяется в виноделии. Названа в честь Фердинанда Эксле (1774—1852) и широко применяется в немецкой, швейцарской и люксембургской винодельческой промышленности. Согласно шкале Эксле один градус Эксле (° Oe) соответствует одному грамму разницы между массой одного литра сусла при 20 °C и одним 1 килограммом (массой одного литра воды). Например, сусло с массой 1084 г на литр имеет 84° Oe.
Классификация вин
Шкала Эксле лежит в основе немецкой классификации вин. В высшей категории качества Prädikatswein (ранее известной как Qualitätswein mit Prädikat, QmP), вино получает «предиката» (Prädikat) на основе градуса Эксле для сусла. Законодательные нормативы определяют диапазон значений по шкале Эксле для каждого «предиката» (Prädikat), которые зависят от винодельческого региона и сорта винограда[1]:
- Kabinett — 67-82 °Oe
- Spätlese — 76-90 °Oe
- Auslese — 83-100 °Oe
- Beerenauslese и Eiswein — 110—128° Oe (Eiswein производится из подмороженного на лозе винограда и не требует заражения ягод благородной плесенью — Botrytis — в отличие от Beerenauslese)
- Trockenbeerenauslese — 150—154 °Oe (достигается заражением Botrytis)
Содержание сахара согласно шкале Эксле может относиться только к неферментированному винному суслу, но не к готовому вину.
См. также
Напишите отзыв о статье "Шкала Эксле"
Примечания
- ↑ [www.deutscheweine.de/icc/Internet-EN/nav/171/17117d71-9ffe-401e-76cd-461d7937aae2 Deutsches Weininstitut: Must weights], accessed on March 26, 2009
Отрывок, характеризующий Шкала Эксле
Пьер внимательно посмотрел на нее.– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
