Шкарупа, Тимофей Ефремович

Тимофей Ефремович Шкарупа

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Шкарупа Тимофей Ефремович (19 февраля 1884, с. Чаплинка Днепровского уезда Таврической губернии — 24 октября 1970, Нью-Кастл) — полный Георгиевский кавалер.

В русской императорской армии

Накануне и во время Первой мировой войны служил рядовым и унтер-офицером в 14-м Стрелковом полку. За боевые заслуги имел полный Георгиевский бант (все четыре отличия Святого Георгия и Георгиевские медали), был повышен до звания прапорщика, награждён орденом Святого Георгия IV степени (4 марта 1917, за бой 23 мая 1916). Последнее звание в российской армии — штабс-капитан.

После Первой Мировой войны 

В 1923 г. в эмиграции родился сын Юрий, которого воспитывал один, без матери ребенка. В июне 1943 г. вместе с сыном перешел в ряды дивизии СС «Галичина», получил отказ из-за возраста, а сын, Юрий Шкарупа (1923-1984) служил хорунжим в рядах дивизии. В 1950 г. вместе с сыном эмигрировал в Канаду. Умер в г. Уилмингтон (штат Делавэр).

Семья

Жена — Антонина Шкарупа (*12 ноября 1900 года — † июнь 1986, Кливленд, США).

Источники

• ЦДАВОУ. Ф. 1075. -On. 2. -Спр. 557. -С. 142-143;
  
• Некролог//Украинское Казачество. — 1971. — Ч. 1(15). — С. 53-54;
• Некролог Ю. Шкарупы//Известия Комбатанта. — Нью-Йорк. — 1984. — № 3. — С. 93;
• Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Именные списки 1769-1920. —Москва. — 2004. — С. 842.

Отрывок, характеризующий Шкарупа, Тимофей Ефремович

– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.