Школа № 8 (Львов)
Поделись знанием:
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
(перенаправлено с «Школа №8 (Львов)»)
Средняя школа № 8 — школа с углублённым изучением немецкого языка во Львове (Украина), расположенная на улице Подвальной, 2.
История
Здание школы было построено в 1809 году.
В 1818 году основана немецкая гимназия, от которой ведёт свою историю нынешняя школа № 8. С марта 1850 года она функционирует как Вторая высшая городская гимназия с немецким языком обучения. В 1852 году гимназию перевели в здание на улице Подвальной, 2, где она находится и сейчас.
С 1919 до 1939 года гимназия носила имя Кароля Шайнохи, польского историка, писателя и публициста.
В марте 1944 года гимназия была преобразована в общеобразовательную среднюю школу № 8.
Преподаватели
- Яков Головацкий — галицко-русский историк и этнограф[1].
- Мирон Зарицкий — математик, профессор Львовского университета, действительный член НТШ, преподавал в гимназии математику.
- Василий Щурат — украинский литературовед, поэт, председатель НТШ и ректор «украинского Тайного университета», преподавал в гимназии украинский язык.
- Роман Ингарден — польский философ, профессор Львовского национального университета, преподавал в гимназии математику
Известные выпускники школы
- Маркиан Шашкевич (1811—1843) — украинский поэт и прозаик, автор «Русалки Днестровской»[2];
- Каспар Вайгель (1880—1941) — польский ученый геодезист и фотограмметрист, ректор Львовской политехники в 1929/30 году;
- Станислав Лем (1921—2006) — польский писатель—фантаст и философ[2];
- Илько Лемко (1951) — музыкант, публицист, исследователь истории Львова;
- Олег Тягнибок (1968) — украинский политик[2].
Напишите отзыв о статье "Школа № 8 (Львов)"
Примечания
Источники
- [www.schule8.org.ua/ Сайт школы]
Отрывок, характеризующий Школа № 8 (Львов)
Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
