Шкот

Шкот (нидерл. schoot) — снасть бегучего такелажа, предназначенная для растягивания нижних (шкотовых) углов парусов по рею или гику. Также с помощью шкотов оттягивают назад углы парусов, не имеющих рангоута.

Каждый шкот получает дополнительное наименование по названию паруса, например: фока-шкоты, грота-шкоты (проходят назад и растягивают парус к подветренному борту). Марса-шкоты служат для управления марселей. Брам-шкоты при постановке брамселей растягивают шкотовые углы к нокам марселя. Бом-шкоты (бом-брам-шкоты) при постановке бом-брамселей растягивают нижнюю шкаторину по брам-рею. Фор-стень-стаксель-шкоты вытягивают назад шкотовый угол, когда стаксель поднят фалом. Бизань-шкоты, фор-трисель-шкоты и грот-трисель-шкоты служат для постановки триселей и бизаней. Лисель-шкоты — шкоты у лиселей.

Для облегчения выбирания шкотов их делают в виде талей.

Многошкивные тали для установки гика под нужным углом к ветру также называются шкотами, например: грота-гика-шкот, спинакер-гика-шкот.

Шкоты передних парусов на современных яхтах, как правило, выбирают с помощью многоскоростных лебёдок шпилевого типа.

Литература

• Шкот, морская снасть // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.;
• Морской Словарь, Москва, Военное издательство МО СССР, 1959 год;
• Морской Энциклопедический Словарь, Ленинград, «Судостроение», 1991, ISBN 5-7355-0280-8

Отрывок, характеризующий Шкот

– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.