Шлагетер, Альберт Лео

Альберт Лео Шлагетер
нем. Albert Leo Schlageter
Лейтенант артиллерийских войск Альберт Шлагетер. 1918 год
Дата рождения	12 августа 1894(1894-08-12)
Место рождения	Шёнау, Германская империя
Дата смерти	26 мая 1923(1923-05-26) (28 лет)
Место смерти	Гольцгейм (Дюссельдорф), Веймарская республика
Принадлежность	Германская империя, Фрайкор, Веймарская республика
Род войск	артиллерия
Звание	лейтенант
Командовал	артбатарея

А́льберт Ле́о Шла́гетер (нем. Albert Leo Schlageter; 12 августа 1894, Шёнау — 26 мая 1923, Гольцгейм, ныне в составе Дюссельдорфа) — немецкий лейтенант в отставке, член фрайкора и партизан периода после Первой мировой войны, один из главных мучеников в нацистском мартирологе.

Биография

Родился в Шёнау в католической семье. Во время Первой мировой войны служил в армии, сражался на Западном фронте, награждён Железными крестами 1-го и 2-го класса.

В 1917 г. произведен в лейтенанты и назначен командиром батареи. После демобилизации (в декабре 1918) поступил на экономический факультет фрайбургского университета, но затем вступил во фрайкор (также в качестве командира батареи), участвовал в боях с большевиками в Прибалтике, в марте 1920 г. во время Капповского путча — в боях с Рурской Красной армией, в 1921 г. — в боях с поляками в Верхней Силезии во время Третьего Силезского восстания. В Силезии он организовал налет на крепость Коссель, где французскими властями содержались арестованные немцы, которых предполагалось депортировать на Остров Дьявола во Французской Гвиане, и освободил пленников; его батарея сыграла важную роль в победе в удачной для немцев битве при Аннаберге. Во время этих событий он спас от самосуда попавших в плен к немцам французов, на что указывала защита во время суда над Шлагетером.

В октябре 1922 года он, наряду с Россбахом и Хауенштайном, был одним из основателей Национально-Социального объединения, (затем Германская рабочая партия), объединившегося с НСДАП в качестве коллективного члена. Однако, после французской оккупации Рура в начале 1923 года Шлагетер порвал с НСДАП из-за запрета Гитлера участвовать в борьбе с оккупантами, и перебрался в Рур, где организовал группу, занимавшуюся саботажем и диверсиями, в частности организовав крушения поездов на вокзале Хюгель в Эссене и на железнодорожном мосту у Калькума.

Пленение, суд и расстрел

Благодаря информации внедренного агента, 7 апреля 1923 года был арестован в Эссене и обвинен в шпионаже и саботаже . 8 мая трибунал приговорил его к расстрелу.

Писать прошение о помиловании Шлагетер отказался, заявив: «Я не привык просить о пощаде». Расстрелян 26 мая 1923 года. Последними словами Шлагетера, согласно свидетельствам очевидцев и нацистской пропаганде, была фраза

Будь кем хочешь, но имей мужество быть тем, кто ты есть, целиком Оригинальный текст (нем.)   Sei was du willst, aber was du bist, habe den Mut, ganz zu sein. —

Нацисты обвинили в его выдаче школьного учителя, коммуниста Вальтера Кадова, который был убит Рудольфом Хёссом при помощи Мартина Бормана. За это Хёсс был осуждён на 10 лет тюрьмы, а Борман — на 1 год.

Шлагетер стал культовой фигурой правых националистов, а затем нацистов (которые при этом тщательно скрывали его разрыв с НСДАП в 1923 г.); ему посвящались стихи, песни, Ганс Йост написал пьесу «Шлагетер». Именем Шлагетера были названы корабль и пехотная ( панцергренадерская ) дивизия.

Ссылки

• Альберт Лео Шлагетер: тематические медиафайлы на Викискладе
• [www.dhm.de/lemo/html/biografien/SchlageterAlbert/ Биография Альберта Лео Шлагетера на сайте Немецкого исторического музея  (нем.)]
• [www.nb-info.ru/shlageter121206.htm Лео Шлагетер: забытый герой Германии]
• [velesova-sloboda.vho.org/archiv/pdf/billung-albert-leo-schlageter-geroi-nemetskoi-osvoboditelnoi-borby.pdf Герман Биллунг. Альберт Лео Шлагетер — герой немецкой освободительной борьбы]

Отрывок, характеризующий Шлагетер, Альберт Лео

– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.