Шлегель, Иоганн Адольф
| Иоганн Адольф Шлегель |
Иоганн Адольф Шлегель (17 сентября 1721, Мейсен — 16 сентября 1793, Ганновер) — немецкий писатель, поэт и протестантский проповедник, брат Иоганна Элиаса Шлегеля и Иоганна Генриха Шлегеля.
Завершив получение религиозного образования в Лейпциге в 1751 году, он получил сан диакона и одновременно стал лектором по богословию в земельной школе Пфорта. В 1754 году стал пастором и профессором богословия в Цербсте. В 1759 году стал пастором Рыночной церкви в Ганновере. В 1775 году вошёл в состав консистории и получил сан декана в церкви Нойштедтера в Ганновере. До конца жизни прожил в этом городе.
Отец знаменитых в своё время писателей братьев Шлегель, Августа Вильгельма и Фридриха, которые иногда называются одними из самых значительных представителей раннего романтизма в немецкой поэзии. Сотрудничал в популярном в то время литературном журнале «Bremischen Beiträge»; несмотря на активную литературную деятельность и написание большого количества духовных стихотворений и песен религиозного содержания, на сегодняшний день сохранился лишь один его гимн. Напечатал с дополнениями немецкий перевод произведения Шарля Баттё «Einschränkung der schönen Künste auf einen Grundsatz» (Лейпциг, 1759; 3-е издание, 1770).
Напишите отзыв о статье "Шлегель, Иоганн Адольф"
Ссылки
- [www.deutsche-biographie.de/sfz78434.html Статья в DB (нем.).]
Отрывок, характеризующий Шлегель, Иоганн Адольф
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
