Шлезингер, Артур Мейер

Артур Мейер Шлезингер
англ. Arthur Meier Schlesinger Jr.
1960-е
Имя при рождении:	Arthur Bancroft Schlesinger
Род деятельности:	историк, писатель
Дата рождения:	15 октября 1917(1917-10-15)
Место рождения:	Колумбус, штат Огайо
Гражданство:	США США
Дата смерти:	28 февраля 2007(2007-02-28) (89 лет)
Место смерти:	Манхэттен, Нью-Йорк
Отец:	en:Arthur M. Schlesinger, Sr.
Дети:	пятеро

Артур Мейер Шлезингер (англ. Arthur Meier Schlesinger Jr.; 15 октября 1917, Колумбус (Огайо) — 28 февраля 2007, Манхэттен) — американский историк, писатель, социальный критик и либеральный политический деятель (советник Эдлая Стивенсона и Джона Кеннеди).

Трижды лауреат Пулитцеровской премии: в 1946 году за книгу «Век Джексона», в 1966 году за книгу «Тысяча дней» и в 1979 году за книгу «Роберт Кеннеди и его времена».

Биография

Сын Артура Шлезингера (1888—1965), который был влиятельным социальным историком в Университете штата Огайо и Гарвардском университете. Артур-младший посетил Академию Филлипса Эксетера в Нью-Хэмпшире и получил у него первую степень Гарварда в возрасте двадцати лет, когда он дипломирует свод с отличием. В 1940, он был назначен на трехлетнее товарищество в Гарварде. Его товарищество было прервано входом Соединенных Штатов во Вторую мировую войну. В 1942—1945 годах служил в Управлении по сбору военной информации и Управлении стратегических служб.

Служба Шлезингера оставляла ему время, чтобы закончить его первую книгу, «Век Джексона», за которую он получил Пулитцеровскую премию в 1945. В 1946—1961 преподаватель истории в Гарварде: 1946—1954 он был адъюнкт-профессором, стал профессором в 1954. В написанной им в 1951-1958 годах трилогии о Ф. Д. Рузвельте описал происхождение и характер политики «Нового курса».

В 1947 Шлезингер стал вместе с бывшей первой леди Элеонорой Рузвельт, будущим вице-президентом Хьюбертом Хамфри и экономистом, давним другом Джоном К. Гэлбрэйтом членом-учредителем организации «Американцы за демократическое действие», являлся её национальным председателем в 1953—1954. В 1952 стал основным спичрайтером и горячим сторонником кандидата в президенты губернатора Иллинойса Эдлая Стивенсона. В 1956 работал в кампании Стивенсона (наряду с 26-летним Робертом Кеннеди) и поддерживал связь с сенатором Джоном Кеннеди, напарником Стивенсона кандидатом в вице-президенты. Шлезингер знал Джона Кеннеди, начиная с посещения Гарварда, и все более и более сближался с Кеннеди и его женой в 1950-х. Во время политической кампании 1960 года Шлезингер поддерживал Кеннеди.

После выборов 30 января 1961 ушел из Гарварда и был назначен Специальным помощником президента. Работал прежде всего над латиноамериканскими делами, в течение всего срока пребывания в Белом доме является спичрайтером.

В феврале 1961 Шлезингеру сообщили об «операции Куба». Он выступал против плана в меморандуме президенту, заявляя, что «одним махом вы рассеете всю экстраординарную добрую волю, которая повышалась к новому правительству через мир. Это установило бы злорадное изображение нового правительства в умах миллионов». С сенатором Уильямом Фулбрайтом Шлезингер послал несколько записок президенту, выступающему против забастовки, во время встреч он сдерживал своё мнение, отказывающееся подорвать президентское желание единогласного решения. После откровенного отказа вторжения Шлезингер позже жаловался, что «позже после залива Свиней, он горько упрекал меня за то, что сохранял настолько тихим во время тех решающих обсуждений в комнате кабинета… Я могу только объяснить свой отказ сделать больше, чем поднимают несколько робких вопросов, сообщая, что импульс положить конец этой ерунде был просто уничтожен обстоятельствами обсуждения.» После того, как негодование утихло, Кеннеди шутил, что Шлезингер «написал мне меморандум, который будет выглядеть довольно хорошим, когда он найдет время для письма его книги по моему правительству. Только он лучше не издает тот меморандум, в то время как я все ещё жив!» Во время кубинского Ракетного Кризиса, Шлезингер не был членом Исполнительного комитета Совета национальной безопасности), но помог Послу ООН Стивенсону спроектировать своё представление кризиса к Совету Безопасности ООН.

После того, как президент Кеннеди был убит 22 ноября 1963, Шлезингер оставил свой пост в январе 1964. Написал историю правительства Кеннеди под названием «Тысяча дней: Джон Ф. Кеннеди в Белом доме», выигравшую его вторую Пулитцеровскую премию.

В 1966 году вернулся к академической деятельности. В 1966—1994 профессор гуманитарных наук в Городском университете Нью-Йорка.

31 марта 1994 года был избран иностранным членом Российской академии наук.

Демократический активист

• Среди основателей организации «Американцы за демократическое действие»
• Спичрайтер для двух кампаний по выборам президента Эдлая Стивенсона в 1952 и 1956
• Спичрайтер для кампании Джона Кеннеди в 1960
• 1961—1964 специальный помощник президента по латиноамериканским делам и составлению речей.
• Спичрайтер для кампании Роберта Кеннеди в 1968
• Спичрайтер для кампании Джорджа Макговерна в 1972
• Участвовал в кампании по выборам президента Эдварда Кеннеди в 1980 году
• С мая 2005 до смерти был блогером в The Huffington Post.

Сочинения

• The Age of Jackson. 1945.
• The Crisis of the Old Order: 1919–1933 (The Age of Roosevelt, Vol. I). 1957.
• The Coming of the New Deal: 1933–1935 (The Age of Roosevelt, Vol. II). 1958.
• The Politics of Upheaval: 1935–1936 (The Age of Roosevelt, Vol. III). 1960.
• A Thousand Days: John F. Kennedy in the White House. 1965.
• Robert Kennedy and His Times. 1978.
• Артур М. Шлезингер. Циклы американской истории = Cycles of American History (1986). — М.: Прогресс, 1992. — 688 с. — ISBN 5-01-003551-5.

Ссылки

• [ria.ru/spravka/20070301/61430637.html Артур Шлезингер. Биография американского историка] РИА Новости

Отрывок, характеризующий Шлезингер, Артур Мейер

– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.