Шлейка (собачья)

Шле́йка — специальная часть собачьей экипировки, позволяющая более чётко контролировать собаку, развивать силу, выносливость и служебные качества. Состоит из кожаных или тканных (из растительных и/или синтетических волокон) ремней, охватывающих грудь и часть спины собаки и заменяющих ошейник. Точка крепления поводка приходится не на шею, а на холку или круп, благодаря чему собаке свободней дышать и легче двигаться. Слово шлейка образовано как уменьшительное к существительному шлея, являющейся частью сбруи лошадей.

Шлейки рассчитаны на разные специализации собак и потому существуют различные конструкции шлеек в зависимости от типа их применения. Очень важно, чтобы собачья шлейка была идеально подогнана по размеру, а также была рассчитана на темперамент и физическую силу собаки, учитывала её породу.

Прогулочная шлейка

Основное назначение прогулочной шлейки — служить основой для прикрепления поводка. Считается, что она более удобна для прогулок с собакой, не травмирует шею, так как собака избавлена от рывков поводком за ошейник. Такие шлейки незаменимы для собак с толстыми шеями (мопсы, некоторые породы бульдогов). Точка крепления поводка — холка или середина спины собаки. Обычная прогулочная шлейка, надевающаяся на грудь собаки, позволяет избегать какого-либо давления поводка на шею питомца, когда тот устремляется вперед. Она не сдавливает ни шею, ни грудную клетку, поэтому не мешает собаке дышать и не провоцирует кашель.

В отличие от ездовых шлеек, которые устроены так, что рефлекс «сопротивления» заставляет собаку рваться вперед (именно из-за этого рефлекса ездовые собаки тянут сани против давления), правильные прогулочные шлейки меняют направление приложения давления.

Следует учитывать, что невоспитанной собакой в шлейке гораздо сложнее управлять, так как у неё появляется возможность для манёвров (горло не сдавливает ошейник), она может начать сильнее тянуть, а большую собаку будет сложнее удержать от прыжка на незнакомца. Прогулочные шлейки удобны и для маленьких собак, которые привыкли хватать и грызть поводок. Шлейки для средних и крупных собак могут быть снабжены ручкой для удержания. Владельцы часто выбирают шлейки, желая украсить своих питомцев. Встречаются шлейки и с дополнительными грузами. Такие шлейки позволяют постепенно развивать выносливость собаки, помогают в реабилитации после переломов. Дополнительные грузы делаются съёмными, что позволит подобрать нужный вес.

Ездовая шлейка

Ездовая шлейка изобретена североамериканскими индейцами более 400 лет назад. Часто данный тип шлейки называют Алык (Алак). Распространенный по всему Северу простой и в то же время очень удобный тип шлейки делался из сыромятной кожи, хорошо выделанной нерпичьей кожи, юфти или нитяной фитильной ленты шириной 4—4,5 сантиметра. Ездовая шлейка предназначена для работы с небольшим весом на большие расстояния. В настоящее время в гонках, а также во всех разновидностях ездового спорта, использующего тягловую силу собак, данная конструкция шлейки имеет самое широкое распространение. Точка крепления поводка (потяга) — круп собаки. Ездовые шлейки сегодня изготавливаются из синтетических материалов, которые, в отличие от кожи не растягиваются, не разбухают при намокании и не теряют эластичности при высыхании. Синтетические ткани не грызут собаки, ремни могут быть любой длины и толщины. В тех местах, где алык оказывает максимальное давление на корпус собаки, его подшивают мягким материалом.

Исследования биологов Национального университета Аляски (Фейрбенкс, США) показали, что при работе собаки в такой шлейке грудная клетка получает примерно 62 % нагрузки, остальные 38 % равномерно распределяются по корпусу. Таким образом, нагрузка на переднюю часть тела значительно превосходит нагрузку на остальную часть. Это может быть использовано для коррекции фигуры собак, в частности, для выработки так называемой высокопередости, что очень ценится у некоторых пород. При соблюдении известных предосторожностей, шлейка для скиджоринга очень полезна при выращивании щенков начиная с 2-х месяцев, так как она стимулирует развитие скелета, правильный постав конечностей и оптимальные углы между ними.

Пуллинговые (грузовые) шлейки

Грузовая шлейка служит для работы с большими грузами (шлейка для вейтпуллинга). В отличие от ездовой шлейки, при работе с которой собака тянет небольшой груз на большое расстояние, шлейка для вейтпуллинга предназначена для работы с весом, превышающим собственный вес собаки. Эта шлейка приспособлена именно для работы собак тяжелоатлетов. Задача собаки — сдвинуть груз, в разы превышающий её собственный (на телеге или волоком) и протащить его небольшое расстояние (на соревнованиях 4.8 — 6 м). Отсюда и особенности конструкции. Она представляет собой длинную шлейку с распоркой, которая снимает нагрузку со спины собаки, переводя её на широкие мышцы груди и плеч. Точка крепления тягового повода — сзади собаки и ниже хвоста.

Пуллинговая шлейка может быть использована для дальнейшего развития грудной клетки и формирования рельефной мускулатуры. Применяется для выработки у собаки классической выставочной стойки и подходит для укрепления общего здоровья собаки, если использовать её для перемещения небольших грузов (например покрышек) регулярно на прогулках.

Шлейки собак-поводырей

Данная шлейка относится к типу специальных прогулочных шлеек. Отличие в том, что у собак-поводырей к ней крепится специальная жесткая дуга, с помощью которой человек управляет собакой. Конструкция учитывает особенности работы в постоянном контакте с человеком. Шлейка, как правило, сшита из прочной многослойной кожи, с надёжными пряжками и удобными широкими ремешками. Может использоваться вместе с ошейником.

Некоторые другие виды шлеек

Караульная шлейка

Применяется для привязи собаки на блокпосту. К караульной шлейке предъявляются самые строгие требования по прочности. Она изготавливается из двух или трёх слоев кожи с брезентом. Конструкции крепления ремней могут несколько различаться, но главное, что собака не может выскочить из такой шлейки. Все ремни прошиты, кольца только сварные, так как шлейка должна выдерживать очень сильную нагрузку. Кольцо для привязи крепится на спине, примерно на уровне лопаток. Обязательна тщательная подгонка, поскольку слишком тесная шлейка затрудняет дыхание и движение- пряжки при рывке лопнут. Из слишком свободной шлейки собака научится выворачиваться.

Для следовой работы

Облегченная версия караульной шлейки. Так как розыскная собака идёт на поводке и интересуется только следом, то проблемы с её удержанием нет. Собака не пытается вырваться из шлейки и можно использовать более свободную экипировку, чтобы не затруднять дыхание собаки.

Для щенков

Рекомендуется ношение шлейки в щенячьем возрасте лишь после 6 — 10 (в зависимости от породы) месяцев, чтобы в процессе формирования тела не вывернулись локти. Конструкции рекомендуются не тяжелые, с соблюдением подгонки по фигуре. Есть мнение, что ношение шлейки позволяет лучше развивать грудную клетку щенков.

Шлейка-жилетка

Обычно используются для миниатюрных пород или средних гладко-шерстных для дополнительного утепления собаки во время прогулки. В качестве утеплителя применяют простежку синтепоном или мехом.

Медицинские шлейки

Применяют для выгула травмированных или частично парализованных животных. Выполнены в виде жилета, захватывающего 2/3 туловища, крепление расположено ближе к задним конечностям, чтобы помогать собаке передвигаться с опорой на передние лапы.

См. также

Понятие шлейка относится не только к кинологии, но и:

• к другим представителям животного мира в жизни человека (кошки, птицы, хорьки, поросята, лошади и др.);
• к названиям сходным по назначению (удержание) частей аксессуаров (ремешки оружия, ножей, сумочек и т. п.).

Отрывок, характеризующий Шлейка (собачья)

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.