Шлейх, Карл
Карл Людвиг Шлейх | |
Carl Ludwig Schleich | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: |
Бад-Заров, провинция Бранденбург, Свободное государство Пруссия, Веймарская республика[2] |
Страна: |
Германская империя, Веймарская республика |
Научная сфера: | |
Учёная степень: |
Dr. habil. |
Учёное звание: | |
Альма-матер: | |
Известен как: | |
Сайт: |
[www.carl-ludwig-schleich.de l-ludwig-schleich.de] |
Карл Людвиг Шлейх (нем. Carl Ludwig Schleich; 19 июля 1859, Штеттин[1] — 7 марта 1922, Бад-Заров[2]) — немецкий хирург, писатель, поэт, философ.
Содержание
Биография
Родился в Штеттине, изучал медицину в Цюрихе, Грайфсвальде и Берлине, где был помощником Рудольфа Вирхофа.
В 1879 г. получил аттестат зрелости в гимназии Штральзунда. Изучал медицину в университете Цюриха (в это время также занимался музыкой, дружил с поэтом Готфридом Келлером; был членом студенческого корпуса), затем — в университете Грейфсвальда и (до 1886 г.) в Шарите (Берлин, Университет Фридриха Вильгельма). В Шарите был помощником Лангенбека, Бергманна и Вирхова и в 1886 г. сдал там Первый государственный экзамен.
В 1887 г. получил докторскую степень по хирургии в университете Грайфсвальда у Г. Хелфериха[de], ученика К. Тирша[de][3], и был оставлен там ассистентом. В 1889 году открыл частную клинику гинекологии и хирургии на 15 коек в Кройцберге (Фридрихштрассе, 250), которой занимался до 1901 г. Профессор (с 1899 г.), тайный советник. С 1900 г. — руководитель хирургического отделения общинной больницы в Гросс-Лихтерфельде (ныне — Штеглиц-Целендорф, административный округ Берлина).
Умер во время пребывания в санатории в Бад-Зарове. Похоронен на Юго-западном кладбище (Штансдорф, район Потсдам-Миттельмарк), могила является почётным захоронением Берлина.
Семья
Отец — Карл Людвиг Шлейх (1823—1907), офтальмолог, тайный медицинский советник; ученик И. Диффенбаха[de].
Мать — Констанция (урождённая Кистер; 1832—1919). Брат матери — Эрнст Кистер[de] (1839—1930), профессор хирургии, председатель Немецкого хирургического общества (1903).
Братья и сёстры: Анна (1854—1918), Катарина (1856—1923), Эрнст Эдвард (1862—1944), Клара (1863—1916), Гертруда (1867—1943).
Жена — Гедвига (нем. Hedwig; 1862—1945), дочь Рудольфа Эльшлегера (нем. Rudolf Oelschlaeger), президента берлинско-штеттинской железнодорожной компании[4]. Брак был бездетным.
Научная деятельность
Защитил диссертацию о костной аневризме (аневризматической саркоме).
Разработал и довёл до совершенства метод местного обезболивания, заключавшийся в инфильтрации области оперативного вмешательства раствором хлорида натрия с добавлением кокаина. В докладе на берлинском конгрессе хирургов в 1892 г. представил этот метод как более предпочтительный, чем опасный наркоз.
Избранные труды
- Schmerzlose Operationen : Oertliche Betäubung mit indifferenten Flüssigkeiten. Psychophysik des natürlichen und künstlichen Schlafes. — 1894. (4. Ausdr. — 1899)
- Neue Methoden der Wundheilung. — 2. Ausdr. — 1900.
- Hygiene der Hand und chirurgische Prophylaxe. — 1901.
- Atoxische Wundbehandlung. — 1902.
- Публикации на русском языке[5]
- Шлейх К. Л. О местной анестезии / Пер. с нем. под ред. д-ра С. Б. Оречкина. — СПб.: газ. «Практ. врач», 1902. — 36 с. — (Отт. из журн. «Соврем. клиника». — 1902. — Т. 1, вып. 16).
- Шлейх К. Л. Новые способы лечения ран : Как их применять и упростить в повседневной практике = Neue Methoden der Wundheilung. Ihre Bedingungen und Vereinfachung für die Praxis / Пер. с 2 нем. изд. д-ра С. Б. Оречкина. — СПб.: журн. «Соврем. медицина и гигиена», 1901. — 315 с. — (Отт. из журн. «Соврем. медицина и гигиена». — 1901. — № 7-11).
Творчество
Считался хорошим певцом и отличным виолончелистом, что делало его желанным гостем берлинских салонов (в особенности салона Берты фон Ансвальдт, 1850—1919), где встречался с композитором Лео Блехом, писателями Вальтером Ратенау и Германом Зудерманом, издателем Эрнстом Ровольтом. Вращался в кругах берлинской богемы, общался с поэтом Рихардом Демелем, композитором Конрадом Анзорге, писателем Августом Стриндбергом (с последним его связывала тесная дружба).
Написал музыкально-теоретические исследования, композиции, песни, новеллы, драмы; несколько популярных произведений, в которых сформулировал свои философские взгляды и критику естественно-научной ориентации медицины.
Его биографические воспоминания «Besonnte Vergangenheit» (1921, «Освещённое солнцем прошлое») за период до 1987 года вышли общим тиражом 4 млн экземпляров.
Отзывы
Наряду со многими одарёнными и значительными людьми я видел в жизни только двух, которых я считал гениями.
Почему Карл Людвиг Шлейх казался гениальным? Его призвание к слишком многому — быть музыкантом, художником, поэтом, врачом, натуралистом — ещё не составляло сущности гения. Он сам называл себя испорченным для врача, и во всех других талантах также не достиг высших ступеней.
Его поэзия оставалась фрагментарной, живопись — начальной, на виолончели выделялись ведущие руки. Это не работоспособность, которая составляет существо гениального человека, а стимул. Он был человеком интуиции. Он не выработал в себе работоспособность, его творения ниспадали на него. Талант — это продукт мудрой селекции, гений взрывается из каждой земли. Пламенный человек, каким был Карл Людвиг Шлейх, так же выделился бы среди эскимосов, как и среди уставших европейцев. Он был горячим источником. С огромным вдохновением к жизни он рос в высоту, неожиданно, внезапно, светился и вспенивал. Он был явлением природы.
Оригинальный текст (нем.)Neben vielen begabten und bedeutenden Menschen sah ich im Leben nur zwei, die ich für geniale Naturen hielt.
Warum schien Carl Ludwig Schleich genial? Dass er zu vielem berufen war, zum Musiker, zum Maler, zum Dichter, zum Arzt, zum Naturforscher, das machte sein geniales Wesen nicht aus. Er selbst nannte sich zum Arzt verpfuscht, und er ist auch in allen anderen Begabungen nicht zur Meisterschaft vorgedrungen.
Seine Dichtung blieb bruchstückhaft, seine Malereien waren Anfänge, auf dem Cello hat es stärker führende Hände gegeben. Es ist nicht die Leistung, die das Wesen des genialen Menschen ausmacht, sondern der Antrieb. Er war ein Mensch der Eingebung. Er hat keine Leistung erarbeitet, seine Schöpfungen überfielen ihn. Das Talent ist ein Produkt weiser Züchtung, das Genie explodiert aus jeder Erde. Ein feuriger Mensch wie Carl Ludwig Schleich hätte unter Eskimos ebenso hervorgeragt wie unter ermüdeten Europäern. Er war eine heiße Quelle. Er stieg mit ungeheurem Elan vital in die Höhe, unvermutet, jählings, leuchtete und schäumte. Er war ein Naturereignis.— Штефан Гроссманн, писатель[6]
Память
- Имя К. Шлейха носит улица в Штральзунде (в районе Knieper Nord).
- Немецким обществом анестезиологии с 1974 г. учреждена премия К. Л. Шлейха.
Напишите отзыв о статье "Шлейх, Карл"
Примечания
- ↑ 1 2 Ныне — Щецин, Польша.
- ↑ 1 2 Ныне — земля Бранденбург, Германия.
- ↑ Killian, Krämer. Meister der Chirurgie. — Stuttgart: Thieme, 1951. — S. 86.
- ↑ Beig R. C. Private Krankenanstalten in Berlin 1869—1914 : Zur Geschichte einer medizinischen Institution im Spannungsfeld zwischen privater Initiative und staatlicher Kontrolle : Diss. med. — Berlin, 2003. — S. 94.
- ↑ Источник — [www.nlr.ru/poisk/ Электронные каталоги РНБ].
- ↑ [www.carl-ludwig-schleich.de/ Meinungen]. Carl Ludwig Schleich. Проверено 28 августа 2013. [www.webcitation.org/6Je49ZHCP Архивировано из первоисточника 15 сентября 2013].
Ссылки
- Шлейх, Карл // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Hess V. [www.deutsche-biographie.de/sfz48722.html Schleich, Carl Ludwig] (нем.) // Neue Deutsche Biographie. — 2007. — Bd. 23. — S 46-47.
Отрывок, характеризующий Шлейх, Карл
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
- Родившиеся 19 июля
- Родившиеся в 1859 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Щецине
- Умершие 7 марта
- Умершие в 1922 году
- Умершие в Бад-Зарове
- Писатели по алфавиту
- Писатели Германии
- Писатели XX века
- Поэты по алфавиту
- Поэты Германии
- Поэты XX века
- Учёные по алфавиту
- Выпускники Грайфсвальдского университета
- Медики по алфавиту
- Хирурги Германии
- Медики XIX века
- Медики XX века
- Немецкие писатели
- Немецкие поэты
- Похороненные на Юго-Западном кладбище (Штансдорф)