Шлейх, Карл

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Карл Людвиг Шлейх
Carl Ludwig Schleich
Дата рождения:

19 июля 1859(1859-07-19)

Место рождения:

Штеттин, королевство Пруссия, Германский союз[1]

Дата смерти:

7 марта 1922(1922-03-07) (62 года)

Место смерти:

Бад-Заров, провинция Бранденбург, Свободное государство Пруссия, Веймарская республика[2]

Страна:

Германская империя, Веймарская республика

Научная сфера:

медицина

Учёная степень:

Dr. habil.

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Грайфсвальдский университет

Известен как:

создатель метода инфильтрационной анестезии;
прозаик, поэт

Сайт:

[www.carl-ludwig-schleich.de l-ludwig-schleich.de]

Карл Людвиг Шлейх (нем. Carl Ludwig Schleich; 19 июля 1859, Штеттин[1] — 7 марта 1922, Бад-Заров[2]) — немецкий хирург, писатель, поэт, философ.





Биография

Родился в Штеттине, изучал медицину в Цюрихе, Грайфсвальде и Берлине, где был помощником Рудольфа Вирхофа.

В 1879 г. получил аттестат зрелости в гимназии Штральзунда. Изучал медицину в университете Цюриха (в это время также занимался музыкой, дружил с поэтом Готфридом Келлером; был членом студенческого корпуса), затем — в университете Грейфсвальда и (до 1886 г.) в Шарите (Берлин, Университет Фридриха Вильгельма). В Шарите был помощником Лангенбека, Бергманна и Вирхова и в 1886 г. сдал там Первый государственный экзамен.

В 1887 г. получил докторскую степень по хирургии в университете Грайфсвальда у Г. Хелфериха[de], ученика К. Тирша[de][3], и был оставлен там ассистентом. В 1889 году открыл частную клинику гинекологии и хирургии на 15 коек в Кройцберге (Фридрихштрассе, 250), которой занимался до 1901 г. Профессор (с 1899 г.), тайный советник. С 1900 г. — руководитель хирургического отделения общинной больницы в Гросс-Лихтерфельде (ныне — Штеглиц-Целендорф, административный округ Берлина).

Умер во время пребывания в санатории в Бад-Зарове. Похоронен на Юго-западном кладбище (Штансдорф, район Потсдам-Миттельмарк), могила является почётным захоронением Берлина.

Семья

Отец — Карл Людвиг Шлейх (1823—1907), офтальмолог, тайный медицинский советник; ученик И. Диффенбаха[de].

Мать — Констанция (урождённая Кистер; 1832—1919). Брат матери — Эрнст Кистер[de] (1839—1930), профессор хирургии, председатель Немецкого хирургического общества (1903).

Братья и сёстры: Анна (1854—1918), Катарина (1856—1923), Эрнст Эдвард (1862—1944), Клара (1863—1916), Гертруда (1867—1943).

Жена — Гедвига (нем. Hedwig; 1862—1945), дочь Рудольфа Эльшлегера (нем. Rudolf Oelschlaeger), президента берлинско-штеттинской железнодорожной компании[4]. Брак был бездетным.

Научная деятельность

Защитил диссертацию о костной аневризме (аневризматической саркоме).

Разработал и довёл до совершенства метод местного обезболивания, заключавшийся в инфильтрации области оперативного вмешательства раствором хлорида натрия с добавлением кокаина. В докладе на берлинском конгрессе хирургов в 1892 г. представил этот метод как более предпочтительный, чем опасный наркоз.

Избранные труды

  • Schmerzlose Operationen : Oertliche Betäubung mit indifferenten Flüssigkeiten. Psychophysik des natürlichen und künstlichen Schlafes. — 1894. (4. Ausdr. — 1899)
  • Neue Methoden der Wundheilung. — 2. Ausdr. — 1900.
  • Hygiene der Hand und chirurgische Prophylaxe. — 1901.
  • Atoxische Wundbehandlung. — 1902.
Публикации на русском языке[5]
  • Шлейх К. Л. О местной анестезии / Пер. с нем. под ред. д-ра С. Б. Оречкина. — СПб.: газ. «Практ. врач», 1902. — 36 с. — (Отт. из журн. «Соврем. клиника». — 1902. — Т. 1, вып. 16).
  • Шлейх К. Л. Новые способы лечения ран : Как их применять и упростить в повседневной практике = Neue Methoden der Wundheilung. Ihre Bedingungen und Vereinfachung für die Praxis / Пер. с 2 нем. изд. д-ра С. Б. Оречкина. — СПб.: журн. «Соврем. медицина и гигиена», 1901. — 315 с. — (Отт. из журн. «Соврем. медицина и гигиена». — 1901. — № 7-11).

Творчество

Считался хорошим певцом и отличным виолончелистом, что делало его желанным гостем берлинских салонов (в особенности салона Берты фон Ансвальдт, 1850—1919), где встречался с композитором Лео Блехом, писателями Вальтером Ратенау и Германом Зудерманом, издателем Эрнстом Ровольтом. Вращался в кругах берлинской богемы, общался с поэтом Рихардом Демелем, композитором Конрадом Анзорге, писателем Августом Стриндбергом (с последним его связывала тесная дружба).

Написал музыкально-теоретические исследования, композиции, песни, новеллы, драмы; несколько популярных произведений, в которых сформулировал свои философские взгляды и критику естественно-научной ориентации медицины.

Его биографические воспоминания «Besonnte Vergangenheit» (1921, «Освещённое солнцем прошлое») за период до 1987 года вышли общим тиражом 4 млн экземпляров.

Отзывы

Наряду со многими одарёнными и значительными людьми я видел в жизни только двух, которых я считал гениями.

Почему Карл Людвиг Шлейх казался гениальным? Его призвание к слишком многому — быть музыкантом, художником, поэтом, врачом, натуралистом — ещё не составляло сущности гения. Он сам называл себя испорченным для врача, и во всех других талантах также не достиг высших ступеней.

Его поэзия оставалась фрагментарной, живопись — начальной, на виолончели выделялись ведущие руки. Это не работоспособность, которая составляет существо гениального человека, а стимул. Он был человеком интуиции. Он не выработал в себе работоспособность, его творения ниспадали на него. Талант — это продукт мудрой селекции, гений взрывается из каждой земли. Пламенный человек, каким был Карл Людвиг Шлейх, так же выделился бы среди эскимосов, как и среди уставших европейцев. Он был горячим источником. С огромным вдохновением к жизни он рос в высоту, неожиданно, внезапно, светился и вспенивал. Он был явлением природы.

Штефан Гроссманн, писатель[6]

Память

  • Имя К. Шлейха носит улица в Штральзунде (в районе Knieper Nord).
  • Немецким обществом анестезиологии с 1974 г. учреждена премия К. Л. Шлейха.

Напишите отзыв о статье "Шлейх, Карл"

Примечания

  1. 1 2 Ныне — Щецин, Польша.
  2. 1 2 Ныне — земля Бранденбург, Германия.
  3. Killian, Krämer. Meister der Chirurgie. — Stuttgart: Thieme, 1951. — S. 86.
  4. Beig R. C. Private Krankenanstalten in Berlin 1869—1914 : Zur Geschichte einer medizinischen Institution im Spannungsfeld zwischen privater Initiative und staatlicher Kontrolle : Diss. med. — Berlin, 2003. — S. 94.
  5. Источник — [www.nlr.ru/poisk/ Электронные каталоги РНБ].
  6. [www.carl-ludwig-schleich.de/ Meinungen]. Carl Ludwig Schleich. Проверено 28 августа 2013. [www.webcitation.org/6Je49ZHCP Архивировано из первоисточника 15 сентября 2013].

Ссылки

Отрывок, характеризующий Шлейх, Карл

– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.


На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.