Шлосберг, Лев Маркович

Лев Маркович Шлосберг<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Депутат Псковского областного Собрания депутатов
с 18 сентября 2016 года 15 декабря 2011 года — 24 декабря 2015 года
Рождение:	30 июля 1963(1963-07-30) (60 лет) Псков, Псковская область, РСФСР, СССР
Партия:	«Яблоко»
Образование:	Псковский государственный педагогический университет имени С. М. Кирова, Московская школа гражданского просвещения
Деятельность:	политик, журналист
Сайт:	[shlosberg.ru rg.ru]

Лев Ма́ркович Шло́сберг (род. 30 июля 1963, Псков) — российский политик, правозащитник, журналист. Председатель Псковского регионального отделения и член федерального Политического комитета партии «Яблоко».

На федеральном уровне стал известен после публикации 25 августа 2014 года в издаваемой им газете «Псковская губерния» сведений о гибели при невыясненных обстоятельствах военнослужащих-контрактников 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии Леонида Кичаткина и Александра Осипова.

С 15 декабря 2011 года по 24 сентября 2015 года был депутатом Псковского областного Собрания депутатов, лишён полномочий по решению областного Собрания от 24.09.2015.. Суд в дальнейшем отказал в обжаловании решения о лишении полномочий.

В декабре 2015 года баллотировался на пост председателя партии «Яблоко», прошёл во второй тур голосования, где уступил Эмилии Слабуновой.

Биография

Родился 30 июля 1963 года в городе Пскове в семье учителей. Окончил среднюю школу № 8 города Пскова.

В 1980 году поступил на исторический факультет Псковского государственного педагогического института им. С. М. Кирова. Успешно окончил его в 1985 году, защитив дипломную работу на тему «Оборонные сооружения Пскова в XVII — начале XVIII вв. по материалам Разрядного приказа, изображениям и другим источникам» (научный руководитель Инга Константиновна Лабутина).

Сразу после окончания института начал работать воспитателем и учителем в Себежском специальном профтехучилище № 1 Псковской области (для старших юношей-правонарушителей). Однако работу пришлось прервать в связи с призывом в Советскую Армию. В 1985—1987 годах служил в (гарнизон Вазиани Краснознамённого Закавказского военного округа). После завершения срочной службы продолжил работу в Себежском специальном профтехучилище (1987—1990).

С 1990 года — учредитель и (до января 2015 года) директор Центра социального проектирования «Возрождение». В 1991 году Л. М. Шлосбергу присвоено звание «Социальный инноватор СССР». Он является автором проекта негосударственного высшего учебного заведения Псковского Вольного института, учреждённого им в 1992 году; в 1992—1998 годах был членом Совета попечителей и Консультативного учёного совета этого заведения. С 1993 года — организатор и первый руководитель Псковской городской службы психологической помощи по телефону (Телефона доверия).

Политическая деятельность

В июне 1994 года вступил в Псковское областное общественно-политическое объединение «Яблоко», с января 1995 года — член общероссийского общественно-политического Объединения «Яблоко» (в настоящее время — Российская объединённая демократическая партия «Яблоко») и связал с ним свою политическую карьеру. С 1996 года — председатель Псковского регионального отделения Объединения «Яблоко». В 1996 и 2000 годах был доверенным лицом кандидата на должность Президента РФ Г. А. Явлинского. А с 2008 года — член Федерального Бюро РОДП «Яблоко».

В 1998 году закончил федеральный класс Московской школы политических исследований. Обладатель сертификата «Школы Демократии» Совета Европы. В 2003 году был слушателем Просветительского центра Московской школы политических исследований.

Активно участвует в общественно-политической жизни города Пскова и области. В 1998—2000 годах — председатель Общественной палаты города Пскова. С июня 2000 года по декабрь 2003 года — помощник депутата, председателя комитета Государственной Думы РФ по образованию и науке А. В. Шишлова по работе в Псковской области. В 2006—2007 годах — сопредседатель Круглого стола некоммерческих организаций Псковской области.

В 2007 году стал заместителем председателя, членом президиума Псковского областного отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, а с 2008 года — член Общественного совета по культурному наследию Псковской области. Одновременно, с декабря 2011 года по 24 сентября 2015 года был депутатом Псковского областного Собрания депутатов, заместителем председателя комитета по законодательству, экономической политике и местному самоуправлению, членом постоянной комиссии по противодействию коррупции.

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=4b2HwxBfjGc Лев Шлосберг про антисиротский закон] (26 декабря 2012).
	[www.youtube.com/watch?v=0YjZX9WBs-Y Лев Шлосберг о подлинных врагах области] (27 марта 2014).
	[www.youtube.com/watch?v=TxbVFXqvomI Лев Шлосберг о личной ответственности депутата] (2 октября 2014).
	[www.youtube.com/watch?v=4qxN1p6bKag Выступление Льва Шлосберга при вручении газете "Псковская губерния" европейской премии "Свобода слова"] (24 июня 2015).

В декабре 2012 года выступил на заседании Псковского областного Собрания депутатов при рассмотрении поддержки так называемого закона Димы Яковлева. Видео выступления просмотрели почти 150 тыс. пользователей видеохостинга Youtube.

Летом 2014 года собирался участвовать в выборах губернатора Псковской области, но не прошёл муниципальный фильтр.

19-20 декабря 2015 года на съезде партии «Яблоко» Лев Шлосберг баллотировался на пост её председателя, однако 91 голосом против 56 делегаты избрали поддержанную лидером партии Григорием Явлинским и действовавшим на тот момент председателем Сергеем Митрохиным Эмилию Слабунову. В предшествовавших внутрипартийным выборам консультациях Лев Шлосберг высказывался за создание «широкой демократической коалиции» на основе «Яблока» во время избирательной кампании в Государственную Думу в 2016 году. Был выбран для переговоров с демократическими партиями о взаимодействии на выборах и разграничении избирательных округов ()

13 октября 2016 года Лев Шлосберг заявил о своей готовности заменить президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина.

Издание газеты «Псковская губерния»

Л. М. Шлосберг известен как журналист и издатель. С апреля 2001 года он был издателем, директором (до февраля 2015 года) и главным редактором (до ноября 2013 года) региональной общественной газеты «Псковская губерния». За цикл публикаций о гибели псковских десантников под чеченским селом Улус-Керт 29 февраля — 1 марта 2000 года стал лауреатом премии Союза журналистов России «Золотое перо России» за 2010 год. С 2004 года — генеральный директор Северо-западного регионального центра публичной политики (Псков). В 2011 году за статью «Главное — достроить дом?» о судьбе останков 75 тысяч советских военнопленных, захороненных на территории концентрационного лагеря «Шталаг-372» в 1941—1944 гг., стал лауреатом всероссийского конкурса журналистов «Золотой гонг» — 2011 в специальной номинации «Известный солдат».

Моя главная профессия — при всем огромном уважении к профессии пишущих людей, и я рад, что не утратил способности быть журналистом и писать живым языком… Но все-таки моя главная профессия — политический менеджер. Лев Шлосберг в интервью интернет–изданию Meduza 25 декабря 2015 года.

Расследование гибели российских солдат в 2014 году

25 августа 2014 года газета «Псковская губерния» (директором которой на тот момент являлся Л. М. Шлосберг) первой опубликовала информацию о закрытых похоронах в Выбутах (под Псковом) военнослужащих-контрактников 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии Леонида Кичаткина и Александра Осипова, погибших на минувшей неделе «при невыясненных обстоятельствах». В издании была высказана версия о том, что погибшие могли принимать прямое участие в вооружённом конфликте на востоке Украины на стороне противников украинских властей, где и были убиты.

Журналисты, занимавшиеся этим делом, получали угрозы и подверглись нападению возле кладбища. А 29 августа 2014 года на Льва Шлосберга, возвращавшегося домой из офиса, напали со спины трое неизвестных. Его избили тупыми предметами, нанося удары по голове и животу. Л. М. Шлосберг был госпитализирован, у него были диагностированы черепно-мозговая травма, временная амнезия, перелом носа и множественные гематомы лица.

Сам Л. М. Шлосберг, как и лидер партии «Яблоко» С. С. Митрохин, напрямую связывают избиение с публикацией информации о похоронах российских десантников, а также с грядущими губернаторскими выборами в регионе, где Л. М. Шлосберг намеревался участвовать. По словам пресс-секретаря Г. А. Явлинского Игоря Яковлева, псковская полиция отпустила троих человек, задержанных по подозрению в нападении.

16 сентября 2014 года Л. М. Шлосберг направил депутатский запрос в Главную военную прокуратуру России Сергею Фридинскому с просьбой о расследовании гибели десантников 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии, поиске виновных в их гибели и привлечении к уголовной ответственности. 2 октября 2014 года, впервые после нападения, принял участие в заседании Псковского областного Собрания депутатов.

Лишение депутатских полномочий

24 сентября 2015 года на заседании Псковского областного собрания депутатов (далее — облсобрание, ПОСД) Лев Шлосберг был лишён депутатских полномочий, большинством голосов коллег. «За» проголосовал 41 депутат, «против» — три. Указываемая причина — представительство в суде, что по закону недопустимо для депутата (кроме случаев законного представительства).

Как отмечал (в письме от 15 сентября на имя председателя облсобрания Александра Котова) прокурор области Сергей Белов, Шлосберг участвовал в судебных разбирательствах по оспариванию включения АНО Центр социального проектирования «Возрождение» в реестр «иностранных агентов» как представитель этой АНО. При этом Шлосберг осуществлял деятельность в облсобрании на профессиональной постоянной основе, что, согласно федеральному закону «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации», накладывает ограничения на возможность участия в судебных разбирательствах. Прокурор посчитал, что Шлосберг не являлся законным представителем АНО и таким образом нарушил указанную норму; Шлосберг, основатель и учредитель этой АНО, оспаривает это, ссылаясь в том числе на получение доверенности от её нынешнего директора. Также, со слов Шлосберга, Псковский городской суд счёл его представительство законным, зная, что он депутат облсобрания, работающий на постоянной основе, однако вышестоящая инстанция — областной суд — при рассмотрении апелляции, поданной центром «Возрождение», не допустила депутата к процессу в качестве представителя интересов этой организации. 16 сентября решением Совета Собрания вопрос о нарушении Шлосбергом законодательства был включён в повестку заседания (45-й сессии ПОСД пятого созыва), назначенного на 24 сентября. 17 сентября Комиссия по контролю за достоверностью сведений о доходах, об имуществе и обязательствах имущественного характера, представляемых депутатами областного Собрания пришла к заключению, что Шлосберг «нарушил ограничения и запреты, установленные актами Российской Федерации». 18 сентября [sobranie.pskov.ru/files/documents/18092015151255201.pdf проект постановления] о досрочном прекращении полномочий Шлосберга, подписанный шестью членами ПОСД, был направлен для рассмотрения. 23 сентября двенадцать депутатов Законодательного собрания Санкт-Петербурга направили письмо депутатам ПОСД, в котором обратили внимание, что федеральный закон не предусматривает досрочное прекращение депутатских полномочий за нарушение ограничений на участие в судебных разбирательствах, а закон Псковской области и его толкования не могут противоречить федеральному законодательству (согласно Конституции РФ).

Внешние видеофайлы
	[www.youtube.com/watch?v=CjWK-31BTVo «Тридцать лет спустя» — речь Льва Шлосберга на сессии Псковского облсобрания 24.09.15].
	[www.youtube.com/watch?v=xEWQ5Pk3Qd4 Псковское областное Собрание обсуждает вопрос о лишении Льва Шлосберга полномочий депутата].

Сам Шлосберг заявил (общаясь с журналистами 24 сентября 2015 года после озвучивания решения ПОСД), что юридических причин для лишения его мандата нет; он считает решение, принятое ПОСД, чисто политическим и намерен обжаловать его в суде. Также он утверждает, что на депутатов облсобрания оказывалось давление. Незадолго до заседания ПОСД Лев Шлосберг (в обращении к гражданам, опубликованном в издании «Псковская губерния») заявил: «Политическим заказчиком лишения меня мандата являются губернатор Псковской области Андрей Турчак и его группа. Я очень сильно надоел этим людям: своей работой в Собрании, депутатскими запросами, борьбой с коррупцией, контролем за расходованием бюджетных денег, вмешательством в дела, которые они хотели бы никогда не выводить в общество.»

28 сентября 2015 года Шлосберг подал исковое заявление в Псковский городской суд, требуя признать постановление ПОСД о досрочном прекращении его полномочий незаконным. 21 октября 2015 года Шлосберг сообщил в Facebook, что Псковский городской суд отказал ему в исковых требованиях, а мотивированное решение будет изготовлено в течение пяти дней. Политик планирует обжаловать это судебное решение в апелляционном порядке.

5 октября 2015 года было сообщено, что вакантное (после лишения Шлосберга полномочий) место единственного представителя «Яблока» в ПОСД займёт Любовь Жильцова.

В сентябре 2016 года по итогам выборов Л. М. Шлосберг вновь стал депутатом Псковского областного собрания депутатов (VI созыва) по списку партии «Яблоко».

Звания и награды

• Звание «Социальный инноватор СССР» (1991).
• Юбилейная медаль в честь 1100-летия первого упоминания г. Пскова в летописи (2003).
• Высшая профессиональная награда Союза Журналистов России «Золотое Перо России» (2010).
• Премия Всероссийской журналистской ассоциации «АРС-Пресс» «Золотой Гонг» (2011).
• Премия Московской Хельсинкской группы «За мужество, проявленное в защите прав человека» (2014).
• «Политик года» по версии читателей газеты «Ведомости» (2015).
• Премия Фонда Бориса Немцова (2016).

Семья

Его родители (Марк Наумович и Бронислава Евсеевна) родились, познакомились и поженились в Пскове. Девичья фамилия матери — Беркал. Прадед Шлосберга по материнской линии Лейба-Вульф Беркал был кантором синагоги в Даугавпилсе. Его дед Евсей Беркал участвовал в Первой мировой войне, был ранен и награждён Георгиевским крестом. Ещё один дед (по линии отца), Наум Шлосберг, псковский фотограф, принимал участие в Великой Отечественной войне и погиб около Харькова в 1943 г.

Жена — Жанна Антоновна Шлосберг (Козлович), врач-кардиолог Псковской городской больницы.

Книги, публикации

Опубликовал более 200 научных, популярных и публицистических статей в российских и зарубежных изданиях.

Автор и редактор книг:

• «Високосный политический год в Псковской области: октябрь 1995 — ноябрь 1996 гг.» (автор В. Вагин, 1998)
• «Бюджет, который можно понять и на который можно влиять. Псков» (1999)
• «Правовые и бухгалтерские аспекты деятельности некоммерческих организаций: псковский опыт» (2000)
• «Псковская область на рубеже веков. Общество. Власть. Политика» (2002)
• «Благотворительность в современной России. Законодательство. Методология. Практика» (2003)
• «Порог Европы. Влияние европейского трансграничного и приграничного сотрудничества на региональное экономическое развитие Псковской области» (2003)
• «Моделирование еврорегиона для Псковской области» (2004)
• «Влияние политических систем на международное сотрудничество» (2005)
• «Псковская губерния». Избранные страницы (2005)
• «Политический процесс в Псковской области в 2002—2005 гг. Общество. Власть. Политика» (2006)
• «Центробежное управление» (2006)
• «Псковская парламентская журналистика» (2007)
• Коллектив авторов. [museums.pskov.ru/pskovoldmodern/seliverstov/statya3 Псковская губерния. Савва Ямщиков] / Под ред. Л. М. Шлосберга. — Псков: Центр социального проектирования «Возрождение», 2010. — 432 с. — 2000 экз.

Ссылки

• [www.yabloko.ru/Persons/shlosberg.html Шлосберг Лев Маркович]. Партия Яблоко. Проверено 22 сентября 2014.
• [pln-pskov.ru/whoiswho/26_/14497.html Шлосберг Лев Маркович]. Псковская Лента Новостей. Проверено 22 сентября 2014.
• [echo.msk.ru/blog/echomsk/1390332-echo/ Интервью Льва Шлосберга радиостанции «Эхо Москвы в Пскове»] 29.08.2014.
• [meduza.io/feature/2015/09/21/eto-lyudi-kotorye-privykli-rabotat-lomom Интервью Л. М. Шлосберга] изданию Meduza, 21 сентября 2015
• [slon.ru/russia/shlosberg-1132114.xhtml Интервью Л. М. Шлосберга] изданию Slon, 23 июля 2014
• [echo.msk.ru/programs/razbor_poleta/1649830-echo/ Интервью Льва Шлосберга радиостанции «Эхо Москвы], 9 ноября 2015

Отрывок, характеризующий Шлосберг, Лев Маркович

– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.