Шмяк!
| Шмяк! | |
| en:Thud! | |
| Автор: | |
|---|---|
| Жанр: | |
| Язык оригинала: | |
| Оригинал издан: | |
| Издатель: |
Doubleday |
| ISBN: | |
| Предыдущая: | |
| Следующая: | |
«Шмяк!», «Бум!», «Бац!» (англ. Thud!)[1] — фэнтези известного английского писателя Терри Пратчетта, написано в 2005 году. Впервые на русском языке было издано издательством «Эксмо» в декабре 2013 года[2], также есть неофициальные переводы.
Тридцать четвёртая книга из серии цикла «Плоский мир», седьмая книга из цикла о Страже.
Содержание
Сюжет
Странные события происходят в Анк-Морпорке в преддверии дня Кумской Долины. Этот день — знаменательная историческая дата, которую отмечают два самых крупных расовых сообществ города — тролли и дварфы (гномы). Кумская Долина — узкая и каменистая долина в Овцепикских горах, по которой протекает своенравная река Кум. Давным-давно, тысячу лет назад в этой долине дварфы устроили засаду на троллей, или же тролли устроили засаду на дварфов. Нет, конечно, они сражались друг с другом со дня сотворения, но именно после Битвы при Кумской Долине их взаимная ненависть приобрела официальный статус и привела к развитию разновидности мобильной географии. Любая схватка дварфа с троллем становилось «Битвой при Кумской Долине». Даже простая потасовка в пивнушке становилась продолжением Кумской Долины.
И вот Кумская Долина пришла в Анк-Морпорк. Как раз накануне очередной годовщины Битвы произошло загадочное убийство глубинного дварфа (грега или скальта), так дварфы называют своих старейшин — хранителей сокровенных знаний и законов. Подозрение немедленно падает на троллей. Дварфийское сообщество возмущено, но и тролли не собираются спокойно стоять в стороне и ждать развития событий. На улицах появились загадочные надписи — тролльские граффити, приветствующие какого-то Мистера Сияющего. Тролли насторожились и вот-вот по кланам разошлют така-така, боевую дубинку троллей, означающую начало войны. И среди всей этой сумятицы, из Королевского музея искусств украли картину — огромное полотно безумного художника Методии Плута. Что интересно, на этом полотне была изображена та самая битва при Кумской Долине…
Убийцу необходимо найти как можно скорее, чтобы предотвратить очередное воплощение битвы при Кумской Долине, но уже в Анк-Морпорке.
Командор городской стражи Сэр Сэмюэль Ваймс лично занялся этим делом и даже спустился в шахту, которую дварфы (гномы) вырыли под городом и где произошло убийство глубинного дварфа. Ему удается узнать, что дварфы что-то скрывают, но сам он попадает под воздействие древнего и страшного существа, которое можно вызвать, если умирающий, своею собственной кровью нарисует его руну. Дварфы называют это существо «Призываемая Тьма» и боятся лишний раз произнести его имя. «Призываемая Тьма», овладевшая Ваймсом, приводит его в пещеры под руслом реки в Кумской Долины. Там Ваймс находит ключ к решению всех загадок и настигает убийцу.
Персонажи
Главные герои
- Сэмюэль Ваймс
- Сибила Овнец
- Ангва фон Убервальд
- Салация фон Хампединг, вампир, новая служащая городской Стражи
- Призывающая Тьма
Второстепенные герои
- Фред Колон
- Моркоу Железобетонссон
- Шельма Задранец
- Шнобби Шноббс
- мистер Сияющий (в некоторых переводах — мистер Блеск)
- Кирпич
Интересные факты
- Английское название книги («Thud») соответствует названию популярной на Плоском мире настольной игры «Бум», которая изображает войну троллей и гномов. Игра «Бум» упоминается во многих книгах о Плоском мире, в частности, патриций Витинари ведет постоянную игру по переписке с правительницей Убервальда леди Марголоттой [3].
Напишите отзыв о статье "Шмяк!"
Примечания
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Отрывок, характеризующий Шмяк!
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.
У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
