Шнайдер, Отмар

Отмар Шнайдер
Гражданство	Австрия Австрия
Дата рождения	27 августа 1928(1928-08-27)
Место рождения	Лех-на-Арльберге, Форарльберг, Австрия
Дата смерти	25 декабря 2012(2012-12-25) (84 года)
Место смерти	Гётцис, Форарльберг, Австрия
Карьера
Клуб	Ski Club Arlberg, Ст. Кристоф ам Алберг (Австрия)
Медали
Олимпийские игры Золото Осло 1952 Слалом Серебро Осло 1952 Скоростной спуск Чемпионаты мира Золото Осло 1952 Слалом Серебро Осло 1952 Скоростной спуск

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отмар Шнайдер (нем. Othmar Schneider, 27 августа 1928, Лех-на-Арльберге, Форарльберг, Австрия — 25 декабря 2012, Гётцис, Форарльберг, Австрия) — австрийский горнолыжник, чемпион и серебряный призёр зимних Олимпийских игр в Осло (1952).

Спортивная биография

В 1949 г. начал изучать фармацевтику в университете Инсбрука. В конце 1940-х гг. к нему пришли первые успехи в горнолыжном спорте. В 1950 г. он побеждал на соревнованиях под эгидой Международной федерации лыжного спорта (FIS): в слаломе и комбинации во французском Шамони и в скоростном спуске в Санкт-Морице и Давосе; еще более успешным для спортсмена был следующий сезон. Своих наивысших достижений горнолыжник добился на зимних Олимпийских играх в Осло (1952), на которых он стал чемпионом в слаломе и серебряным призером в скоростном спуске. По итогам опроса спортивных журналистов Австрии в 1952 г. он был признан Спортсменом года.

В 1953 г. он прерывает образование и успешно выступает на соревнованиях в Северной Америке, в следующем году — добивается нескольких побед на европейских стартах, а в 1954 г. становится четвертым на Кубке мира в Швеции в гигантском слаломе. Участие в зимних Играх в Кортина-д’Ампеццо (1956) завершилось для спортсмена неудачно, в слаломе он занял лишь двенадцатое место.

По завершении горнолыжной карьеры успешно выступал в соревнованиях по спортивной стрельбе, был 34-кратным чемпионом Австрии в этом виде спорта (по 17 раз в индивидуальном и командном зачетах). Принял участие в трех чемпионатах мира и двух чемпионатах Европы, на первенстве мира в Туне (1974) выиграл бронзовую медаль в командной стрельбе из пистолета на 50 м, на европейском чемпионате в Бухаресте (1975) стал третьим в командных соревнованиях по стрельбе из пистолета на 25 м. Являлся тренером австрийских стрелков на летних Олимпийских Играх 1976 г.

В 1963 г. создал горнолыжную школу в Портильо (Чили), став одним из основных организаторов чемпионата мира 1966 г. После возвращения на родину в 1968 г. построил роскошный отель Христиании в Лехе.

Ссылки

• www.sports-reference.com/olympics/athletes/sc/othmar-schneider-1.html
• www.kristiania.at/de/81/othmar-schneider-biographie.aspx
• www.olympia.at/main.asp?VID=1&kat1=87&kat2=538&kat3=&NID=798&DDate=02.01.2013

Отрывок, характеризующий Шнайдер, Отмар

– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.