Шнайдер, Кристоф

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Шнайдер К.»)
Перейти к: навигация, поиск
Кристоф Шнайдер
Christoph Schneider
Основная информация
Годы активности

с 1990

Профессии

Барабанщик

Инструменты

ударная установка, труба

Жанры

Neue Deutsche Härte

Псевдонимы

Doom

Коллективы

Rammstein, Feeling B, Die Firma

Лейблы

Motor Music
Republic
Slash
Universal Music Group

Кристоф «Doom» Шнайдер (нем. Christoph Schneider; 11 мая 1966 года, Восточный Берлин, ГДР) — немецкий музыкант, по прозвищу «Doom», наиболее известен как барабанщик индастриал-метал-группы Rammstein.





Биография

Кристоф Шнайдер родился 11 мая 1966 года в берлинском округе Панков в Восточной Германии. Отец был директором Берлинской оперы, мать — преподавателем музыки. В семье было два ребёнка. Сестра Шнайдера Констанс, на два года моложе его, в первое время существования Rammstein шила вместе с ним костюмы для малоизвестной тогда группы.

Увлечение музыкой началось с того, что родители Кристофа захотели, чтобы их сын стал музыкантом, и отдали его в музыкальную школу. Там ему были предложены на выбор труба, кларнет и тромбон. Он остановил свой выбор на трубе. Однако его всегда завораживала игра ударников. И он занялся игрой на барабанах самостоятельно, сначала на самодельной установке, сделанной из консервных банок и вёдер, а позже, в 14 лет, он купил свою первую установку. После чего родители, сторонники классической музыки, ранее активно сопротивлявшиеся его переходу к ударным, успокоились и практически одобрили увлечение сына. Свою профессиональную деятельность Шнайдер начал в дворовых группах, где выступал вместе с друзьями. Кристоф попытался профессионально обучиться игре на барабанах, но провалил вступительный тест. С ударными он справился, а вот фортепиано, пение и нотная грамота его подвели. Таким образом, не получив должного образования, Шнайдер самостоятельно обучился игре на ударных, ориентируясь на любимую музыку.

В 1984 году Кристоф, единственный из участников Rammstein, проходил службу в армии. Вернувшись из армии, работал в телекоммуникационной компании, разнорабочим, два года был грузчиком на горной метеостанции. Вернувшись к музыке, играл на барабанах в группах Keine Ahnung, Frechheit, Die Firma, в которой играл вместе с Рихардом Круспе, а также Feeling B. Там он познакомился с Паулем Ландерсом и Кристианом Лоренцем, будущими согруппниками по Rammstein.

Личная жизнь

Кристоф Шнайдер негативно относится к собственному имени, предпочитая, чтобы его называли по фамилии или использовали прозвище англ. Doom — «рок, гибель, судьба, фатум». По словам Шнайдера, когда необходимо было подобрать броское имя для агентства («Кристоф Шнайдер» — сочли слишком распространённым), тогда Пауль Ландерс, «мозг» коллектива, предложил добавить к имени ударника Doom, по названию любимой всеми участниками Rammstein игры. Шнайдер не возражал.

Mузыкальные предпочтения

Из музыкальных предпочтений: Deep Purple, Led Zeppelin, Dimmu Borgir, Ministry, Motörhead, Meshuggah. Особое влияние на него как на ударника оказал ударник AC/DC Фил Радд. В целом Шнайдер предпочитает тяжёлую музыку, но известно, что слушает всё, что кажется ему интересным на данный момент, например Coldplay[1] или Мадонну[2], а также любит певицу Николь Шерзингер и увлекается её творчеством.

Оборудование

  • Тарелки Sabian[3]
  • Тарелки Meinl серий Soundcaster Custom и Byzance (использовал до 2009)[4]
  • Ударная установка Sonor
  • Барабанные палочки Vic Firth SCS (Christoph Schneider)[5]
  • Педали
  • Микрофоны

Дискография

Rammstein
Feeling B

Видеография

Напишите отзыв о статье "Шнайдер, Кристоф"

Примечания

  1. [www.rammsteinfan.ru/fanarea/docs/kerrang2005/ «Мы приблизились к саморазрушению» | Интервью | Rammstein Fan ru]
  2. [www.drugmetal.ru/blog/shestkie_terki/9257.html Интервью Кристофа Шнайдера (Rammstein) от 11.02.2011 / Жёсткие тёрки / ДрагМеталлы]
  3. [www.sabian.com/EN/artists/Christoph_Schneider.cfm Christoph Schneider | SABIAN Cymbals]
  4. [meinlcymbals.com/blog/blog_post/archive/2009/19/may/article/artist_leaving_meinl.html?cHash=5f174e0b96]
  5. [www.vicfirth.com/artists/christoph_schneider.php Vic Firth Signature Artist: Christoph Schneider]


Отрывок, характеризующий Шнайдер, Кристоф

И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.