Шнауберт, Борис Николаевич

Борис Николаевич Шнауберт
Основные сведения
Страна	Российская империя Российская империя
Дата рождения	1852(1852)
Место рождения	Москва
Дата смерти	1917(1917)
Работы и достижения
Учёба:	Московское техническое училище
Работал в городах	Москва, Мытищи, Королёв
Архитектурный стиль	неоклассицизм, модерн
Важнейшие постройки	Дом Перцовой

Бори́с Никола́евич Шна́уберт (1852, Москва — октябрь 1917) — российский инженер-архитектор, один из мастеров московского модерна.

Биография

Учился в Московском техническом училище, которое окончил со званием инженера. Служил на Московско-Казанской железной дороге, построил мост через реку Яузу. В 1887 году работал помощником архитектора А. Л. Обера на строительстве городских боен, наблюдал за сооружением альбуминного завода. Руководил архитектурно-строительной конторой. Неоднократно выполнял заказы богатой купеческой семьи Абрикосовых. Член Московского архитектурного общества с 1903 года. Умер незадолго до октябрьской революции в 1917 году.

Постройки

• Особняк А. А. Бионкур де Катуара (1894, Москва, Улица Красная Пресня, 4а/6);
• Конторское здание (1895, Москва, Варварка, 11), объект культурного нследия регионального значения;
• Часовня (1896, д. Раково Пушкинского района Московской области), не сохранилась;
• Губернская Земская управа (1897, 1902, Москва, Садовая-Триумфальная улица, 10);
• Пристройка южного придела и надстройка церкви Святых Космы и Дамиана в Болшево (1898, Королёв, пос. Болшево, Станционная улица, 43);
• Южный придел Церкви Иконы Божией Матери Владимирская (1898, Мытищи, Ярославское шоссе, 93);
• Строительство особняка Е. И. Цветкова по проекту художника В. М. Васнецова, совместно с В. Н. Башкировым (1899, Москва, Пречистенская набережная, 29);
• Церковь Святого Илии Пророка (новая), поблизости от одноимённой усадьбы Абрикосовых, совместно с архитектором Н. М. Садовниковым (колокольня достроена сто лет спустя) (1900—1904, с. Изварино в Новомосковском административном округе Москвы);
• Особняк (1902, Москва, улица Лобачика, 1);
• Флигель городской усадьбы Е. Н. Вандышниковой — Э. М. Банза (1902, Москва, Улица Воронцово Поле, 3);
• Переход к церкви Успения Пресвятой Богородицы на Чижевском подворье (1902, Москва, Никольская улица, 8, во дворе);
• Дом Н. А. и И. А. Абрикосовых при фабрике «Товарищества А. И. Абрикосова Сыновей» («Директорский дом»), совместно с архитектором А. М. Калмыковым (?) (1905, Москва, Малая Красносельская улица, 7/1), объект культурного наследия регионального значения;
• Перестройка магазина А. И. Абрикосова в пассаже Солодовникова (1905, Москва, Улица Кузнецкий Мост, 8), не сохранился;
• Постройка дома Перцовой по проекту С. В. Малютина, совместно с Н. К. Жуковым (1907, Москва, Соймоновский проезд, 1);
• Перестройка особняка Д. Д. Юдичева (1909, Москва, Еропкинский переулок, 3);
• Собственный доходный дом (ок. 1910, Москва, Хохловский переулок, 3), выявленный объект культурного наследия;
• Доходный дом княза Г. Д. Волконского (1913, Москва, Вознесенский переулок, 10), ценный градоформирующий объект;
• Католическая часовня А. А. Демонси (?, Москва, Наличная улица, 1).

Литература

• Нащокина М. B. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — Издание 3-е. — М.: Жираф, 2005. — С. 481—482. — 2 500 экз. — ISBN 5-89832-043-1.
• Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А. В. Щусева и др. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 279—280. — 320 с. — ISBN 5-900395-17-0.

Ссылки

• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=130833 Шнауберт Борис Николаевич] Статья на сайте biografija.ru

Отрывок, характеризующий Шнауберт, Борис Николаевич

Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.