Шнеерсон, Менахем-Мендл

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Шнеерсон Менахем Мендл»)
Перейти к: навигация, поиск
Менахем-Мендл Шнеерсон
Ребе хасидского движения «Хабад»
Имя при рождении:

Мендель Лейвикович Шнеерсон[1]

Дата рождения:

18 апреля 1902(1902-04-18)

Место рождения:

Николаев, Российская империя

Дата смерти:

12 июня 1994(1994-06-12) (92 года)

Место смерти:

Нью-Йорк, США

Отец:

Леви-Ицхак Шнеерсон

Награды и премии:

Рабби Менахем-Мендл Шнеерсон (в прижизненных публикациях и традиционно ивр.מנחם מענדל שניאורסאהן‏‎[2][3][4], англ. Menachem Mendel Schneerson; 18 апреля 1902, Николаев — 12 июня 1994, Нью-Йорк), чаще упоминается, как Любавичский (Любавический) ребе (идишדער ליובאַוויטשער רבי‏‎, дер любавичер ребе, ивр.הרבי מליובאװיטש‏‎, ха-раби ми-любавич)[5] — 7-й и последний ребе Хабада. Один из виднейших еврейских деятелей XX века. Считается мессией некоторыми из своих последователей, часть из которых не признают его физической смерти.[6]

В 1994 году награждён посмертно высшей наградой США — Золотой медалью Конгресса.





Биография

Ранние годы

Ребе родился 11 Нисана 5662 года (18 апреля 1902) в городе Николаеве. Его отец рабби Леви-Ицхок Шнеерсон был одним из известнейших раввинов России того времени. Ученый, обладающий глубокими знаниями в Талмуде, еврейском законе, хасидской мысли, стал непримиримым противником большевиков. Его жена Хана, дочь николаевского раввина Меера-Шлоймо Яновского, была единомышленницей и верным другом своего мужа.

Мальчика, первого ребенка в семье, назвали в честь прадедушки, рабби Менахема-Мендла, третьего Любавичского Ребе, широко известного в еврейских кругах своим галахическим трудом "Цемах цедек". Знаменитый родственник отца Любавичский Ребе рабби Рашаб снабдил родителей ребенка серией указаний. Например, мать совершала ритуальные омовения рук "нетилат ядаим" перед каждым кормлением младенца.

Когда Менахему-Мендлу было пять лет, родители вынуждены были забрать его из хедера в связи с его необычайными успехами в учебе и нанять ему учителей для индивидуальных занятий. Учитель из хедера был уверен, что "этот ребенок родился быть великим".

У Менахема-Мендла было два брата — Довбер и Исроэл-Арье-Лейб. Судьба Довбера оказалась трагичной. С детства у него были серьезные проблемы со здоровьем, и большую часть времени юноша проводил в больницах. Это скорее всего явилось причиной того, что семья не смогла уехать за границу, когда представилась такая возможность. Когда же рабби Леви-Ицхок был арестован и сослан в Казахстан, где Довбер не мог получать необходимую медицинскую помощь, да и дорога для него представлялась слишком трудной, было решено, что он останется в Днепропетровске. Во время войны он разделил судьбу миллионов евреев — был расстрелян фашистами. Что касается Исроэла-Арье-Лейба, то ему суждено было стать ученым, математиком. Вскоре после революции он уехал в Палестину, а затем переехал в Англию и прожил там до конца жизни.

В многочисленных воспоминаниях о детстве Ребе обращает на себя внимание одна деталь — отсутствие сведений о детских играх. Мальчик не игрался, он учился. Отец рано понял, что его сын не сможет быть простым "ешива-бохер", студентом ешивы. Мальчику было девять лет, когда он послал свои изыскания в еврейской юрисдикции в детскую газету "Ах", которая выходила тогда в Любавичах. Его сочинение опубликовали.

Его интересовала не только Тора, но и светские науки. Отец разрешил ему изучать науки в свободное от изучения Торы время, которое занимало у него 18 часов в день. Тем не менее маленький Менахем-Мендл в течение шести месяцев экстерном закончил местную гимназию, получив золотую медаль и государственный аттестат.

В 1923 году молодой человек отправился в Ростов на, вероятно, самую важную встречу в своей жизни. Он поехал познакомиться с рабби Иосефом-Ицхоком Шнеерсоном, Любавичским Ребе. В 1927 году вместе с семьей Ребе он покинул Россию, а в 1929-м в Варшаве женился на дочери Ребе Хае-Мусе. Из Варшавы молодожены переехали в Берлин.[7]

После отъезда из СССР продолжил учёбу в раввинской семинарии Hildesheimer, а затем стал вольнослушателем в Университете Фридриха Вильгельма на факультетах философии и инженерии. В 1933 году переехал в Париж, где закончил инженерное отделение высшей школы - École spéciale des travaux publics, du bâtiment et de l'industrie (ESTP). После этого поступил на математическое отделение в Сорбонне. В 1940 был вынужден оставить учёбу и 11 июня, за три дня до захвата Парижа нацистами и установления морской блокады, успел эвакуироваться в Виши, а затем в Ниццу, где оставался до отъезда из Европы.[8]

Переехав в Нью-Йорк в 1941 году, некоторое время работал на бруклинском судостроительном заводе. Затем стал помогать своему тестю, эвакуированному в 1940 году из Варшавы, и тоже обосновавшемуся в Нью-Йорке, в расширении деятельности Хабада. В 1942 году тесть назначил его директором центральных организаций движения (Издательство Кехос и Молодёжное движение Хабада). В 1950 году тесть скончался.

Ребе

В 1951 году, после отказа старшего зятя и обращений хасидов с просьбой принятия на себя руководства движением, стал 7-м любавичским ребе. Принятием на себя руководства Хабадом было произнесение на хасидском собрании («фарбренген»), посвященному году со дня смерти 6-го любавичского ребе, исследования «Боси легани» 10 швата 5711 года по еврейскому календарю.

В качестве лидера Хабада Ребе вел широкую деятельность по распространению еврейского образования для разных возрастов. Были открыты новые любавические ешивы, в которых наряду с Талмудом изучался хасидизм, в США, Канаде, Австралии, Англии, Франции, Израиле и России. Была создана система школ Охалей Йосеф Ицхак, в которых наряду с общеобразовательными предмета ученики получали основы еврейского образования. Были созданы системы школ и семинаров для девочек: Бейт Ривка и Бейт Хана, в которых в дополнение к получению аттестата зрелости и специальности на серьезном уровне преподавалось хасидское учение. Была создана система колелей Леви-Ицхака для изучения иудаизма людьми пенсионного возраста.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3944 дня]

По его инициативе были открыты центры в сефардских общинах Марокко и Франции, а также в Бразилии, Аргентине, Австралии. Позже центры были открыты также в Индии, Китае, Таиланде, Непале. К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3944 дня]

Ребе активно поддерживал тайных последователей и подпольную деятельность по сохранению еврейства в СССР. После распада СССР он был одним из первых, кто заново воссоздал еврейские общины в странах СНГ. Одной из главных целей его деятельности было подготовка к пришествию мессии.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3944 дня]

Признание Ребе Машиахом

В соответствии с мнением еврейских законоучителей, считается, что Машиах, хоть и не раскрыт, присутствует в каждом поколении евреев и обладает несколькими признаками.[9] В частности, это праведник, духовный лидер поколения и потомок Давида, то есть представитель династии царей Израиля.[10][11]

В связи с тем, что Ребе действительно являлся незаурядной личностью, выдающимся еврейским лидером и духовным наставником сотен тысяч евреев, многие из его последователей стали воспринимать его как возможного Освободителя. А 14 апреля 1992 г. было принято раввинское постановление[12] о том, что Любавичский Ребе официально считается потенциальным Машиахом («бехезкат Машиах»).

Существуют различные чудесные истории о том, что кто-то видел Ребе. Так, 16 ноября 2006 года в видеозаписи, снятой на сотовый телефон, кто-то разглядел мелькнувший силуэт Ребе в «770» (во всемирном центре движения Хабад)[13]

Взгляды

Отношение к противопоставлению науки и религии

В своём письме[14] одному учёному Ребе так формулирует принципы взаимоотношения науки и религии:

  1. люди, которые интерпретировали отрывки Торы иначе, чем освящённая веками традиция, поступали так только потому, что заблуждались, полагая, будто концепции Торы (о возрасте мира и т. д.) противоречат науке.
  2. Апологетическая литература, созданная в результате этого ошибочного мнения, считала, что допускаемая словесная уступка науке не представляет опасности, если она способствует повышению преданности евреев Торе и заповедям.
  3. В основе этого подхода лежала ошибочная убеждённость, что научные «выводы» категоричны и абсолютны.
  4. Некоторое объяснение этому отношению к науке можно найти в том факте, что Тора оказывает науке больше доверия, чем сама современная наука. Это следует из правила Галахи о том, что запрет нарушать субботний покой теряет силу в случае, когда, по мнению врача, речь идет о жизни человека. Можно назвать много других аналогичных правил.
  5. Важнейшим обстоятельством является то, что последние достижения науки привели к радикальному изменению ею оценки самой себя, чёткому определению границ своих возможностей. Поэтому сейчас в науке нет ничего категоричного, принцип причинности заменён принципом «вероятного следования событий» и т. д.
  6. Современная наука считает, что научные суждения и описания не обязательно «представляют» вещи такими, какие они есть в действительности.
  7. Наука требует эмпирической проверки. В то же время выводы, относящиеся к явлениям, происходившим в условиях, которые неизвестны человечеству, никогда не могут быть проверены.
  8. Поэтому нет оснований считать, что наука (в отличие от некоторых людей, занимающихся наукой) может утверждать что-либо определённое о происходившем в далеком прошлом, на заре истории. Соответственно, нет надобности искать новые интерпретации Торы, чтобы согласовать их с наукой.

Таким образом,К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3944 дня] Любавичский Ребе

  1. достаточно скептически относится к апологетике, считая её своего рода «уступкой» науке;
  2. ограничивает область науки явлениями современности или недавнего прошлого, считая ненаучными попытки распространить это на далёкое прошлое;
  3. указывает на ограниченную достоверность данных науки и их изменчивость, как плодов человеческого разума, в отличие от позиции Торы, являющейся абсолютной истиной, данной Свыше.

Отношение к Государству Израиль

Несмотря на то,К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3944 дня] что последователи ребе построили в Кфар Хабад точную копию его дома в Бруклине, за всю свою жизнь ребе Менахем-Мендл ни разу не посетил Израиль. Похоронен он не на Святой Земле, а в Нью-Йорке.

Из выступления в 1967 году (период Шестидневной войны):

…Это великое чудо, посредством которого Бог позволил еврейскому народу жить независимо на Святой земле, земле наших праотцев, земле, которую завещал еврейской нации Создатель неба и земли.

Эта истина налагает особую ответственность на граждан Израиля и его правительство и даёт им право сохранять еврейское единство страны. Её образовательная система должна основываться на еврейских ценностях и традиции и вдохновляться ими, с тем чтобы её граждане вырастали гордыми стражами еврейского наследия.[15]

Ребе постоянно поддерживал связь с израильским правительством и военным руководством страны по вопросам обеспечения её безопасности.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3944 дня]

Когда поднимался вопрос «земля в обмен за мир», Ребе искал указаний в Торе. Он утверждал, что закон Торы содержит для Израиля условия мира и безопасности: они могут быть достигнуты только с позиций силы и уверенности в себе. Он настаивал, что любое проявление слабости или неуверенности побудит противников Израиля к дальнейшей агрессии и терроризму.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4297 дней]

Книги

Игрот Кодеш

Письма Любавичского Ребе. До сегодняшнего дня вышло 29 томов писем.

  • [www.igrot.com Игрот Кодеш (святые послания)]
  • [www.moshiach.ru/IgrotKodeshInRussian.php Подборка писем Любавичского Ребе в переводе на русский язык]

Маамарим

Маамарим в хасидской традиции — это Божественное откровение.

  • [chassidus.ru/maamorim/maamorim.htm Избранные маамарим Любавичского Ребе в переводе на русский язык]

Ликутей Сихот

Избранные беседы Любавичского Ребе. Запись слушателей, отредактированная Ребе.

Беседы (сихот — на иврите) Ребе произносит на хасидских собраниях — «фарбренген». В отличие от «маамаров», в которых Ребе излагает теорию хасидизма как продолжение и развитие учения Баал-Шем-Това, основателя хасидизма, беседы более легки для понимания, носят более свободный характер, касаясь многих тем. Среди них центральное место занимает интерпретация и объяснения тех или иных разделов Торы, однако, беседы включают также многие вопросы еврейского образа жизни, нравственности, воспитания, актуальных проблем евреев в Израиле, в России и в Соединенных Штатах. (из [chassidus.ru/likutey_sichoys/bereyshis/1/foreword.htm предисловия к изданию Ликутей Сихот на русском языке] изд. Шамир)

  • [chassidus.ru/likutey_sichoys/shamir/01/bereishis/index.htm «Берешит»] Беседы из первого тома Ликутей Сихот по главам книги Берешит. Изд. «Шамир»
  • [chassidus.ru/likutey_sichoys/shamir/01/shmoys/index.htm «Шмот»] Беседы из первого тома Ликутей Сихот по главам книги Шмот . Изд. «Шамир»
  • [chassidus.ru/likutey_sichoys/shamir/02/bemidbar/index.htm «Бемидбар»] Беседы из второго тома Ликутей Сихот по главам книги Бемидбар. Изд. «Шамир»
  • [chassidus.ru/likutey_sichoys/shamir/02/dvarim/index.htm «Дварим»] Беседы из второго тома Ликутей Сихот по главам книги Дварим. Изд. «Шамир»
  • [chassidus.ru/likutey_sichoys/index.htm Большая подборка избранных бесед Любавичского Ребе на Хасидус.ру]

Торат Менахем

Полное собрание выступлений Любавичского Ребе, начиная с 5710 года — как правило, в неотредактированной записи слушателей, в переводе на иврит. «Торат Менахем» начала выходить после 1992 года, на сегодняшний день издано более 30 томов. Издание [lahak.org/ «Ваад Ганахот биЛьшон а-кодеш»] (сайт на иврите) («Комитет по записи бесед Ребе на Святом языке»). [www.livingwiththerebbe.com/ Новый сайт «Ваад ганахот»]

  • [chassidus.ru/toyras_menachem/index.htm Избранные беседы из Торат Менахем на «Хасидус.ру»]

Хайом-йом

Хасидские учения и афоризмы на каждый день. Издано в 1943 году.

  • [yeshiva.ru/seider/yom/elul/7.htm Йом Йом на сайте Йешива.ру]

Интересные факты

Его именем названы улицы в Днепропетровске и на его малой родине - Николаеве (недавно переименованы).

Напишите отзыв о статье "Шнеерсон, Менахем-Мендл"

Примечания

  1. [www.lechaim.ru/ARHIV/239/shneerson.htm Воспоминания ребецн]
  2. [yiddish.forward.com/image/2/630/0/5//assets/images/articles/lubavitcher-rebbe630.jpg Надгробный памятник: שניאורסאהן]
  3. [www.hebrewbooks.org/40514 מנחם מענדל שניאורסאהן]
  4. [upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/7/75/אהל_הרבי_מליובאוויטש_מבפנים.JPG Надгробная плита на могиле Менахема-Мендла Шнеерсона]: מנחם מענדל
  5. [yiddish.forward.com/image/2/630/0/5//assets/images/articles/lubavitcher-rebbe630.jpg Надгробный памятник: מליובאװיטש]
  6. [www.moshiach.ru/moshiach/life/ «Вечная жизнь»]
  7. [ru.chabad.org/library/article_cdo/aid/548851 Краткий биографический очерк]. ru.chabad.org. Проверено 30 октября 2016.
  8. The Early Years Volume IV, JEM 2008 (ASIN: B001M1Z62I)
  9. [ru.chabad.org/library/article_cdo/aid/1308795 Срок прихода Машиаха]. ru.chabad.org. Проверено 30 октября 2016.
  10. [ru.chabad.org/library/article_cdo/aid/750736 Увидеть Машиаха]. ru.chabad.org. Проверено 30 октября 2016.
  11. [ru.chabad.org/library/article_cdo/aid/1146631 Обязательное ожидание]. ru.chabad.org. Проверено 30 октября 2016.
  12. [www.moshiach.ru/moshiach/psak/psak11nisan5752.html псак-дин]
  13. [www.moshiach.ru/view/miracles/rebe_25heshvan5767.html (видеозапись)]
  14. [chassidus.ru/emuna/3.htm письмо]
  15. [www.chassidus.ru/rebe/100years/tchelovek_i_vek.htm Человек и век]

Ссылки

  • [chassidus.ru/365/365.htm Обретение Неба на Земле. 365 размышлений Ребе (под ред. Цви Фримана, изд. Лехаим)]
  • [chassidus.ru/rebe/100years/index.htm Человек и век (изд. Лехаим)]
  • [chassidus.ru/library/chovkin/rebe/rebe.htm «Ребе»] сост. Эзра Ховкин, изд. «Лев Шомеа»
  • [chassidus.ru/dvizhenie/the_movement/toc.htm «Движение»]
  • [ravvinat.ru/ru/general_information/cities/ Посланники Любавического Ребе в городах России]
  • [chassidus.ru/nedelnaya_glava/ohrtmimim/moshiachessay.htm Эссе р. Тувьи Болтона «Почему Машиах»?]
  • [www.moshiach.ru/ Время Мошиаха]
  • [www.moshiach.ru/study/people/538 Полная биография Ребе]
  • [www.gweek.com.ua/2011/04/blog-post_18.html Губернская Неделя: «Самый известный раввин из Николаева был судостроителем»]
  • [www.moshiach.ru/rebe.php Фотографии Ребе с 1942 по 1994 гг.]
  • [kabbalah-live.ru/aktualiya/nam-nuzhen-segodnya-novyiy-habad-i-novyiy-rebe/ Нам нужен сегодня новый Хабад и новый Ребе] Каббала Live
  • [www.7kanal.com/news.php3?id=282164 Уникальная история спасения Любавического Ребе от Катастрофы]
  • [kabbalah-live.ru/hasidizm-2/tanets-moshiaha/ «Танец мошиаха»] Обзор книги «Любавичский Ребе при жизни и после жизни»
  • [shinmem.org/blog/post/%d0%bb%d1%8e%d0%b1%d0%b0%d0%b2%d0%b8%d1%87%d0%b5%d1%81%d0%ba%d0%b8%d0%b9-%d1%80%d0%b5%d0%b1%d0%b5-%d0%b6%d0%b8%d0%b7%d0%bd%d1%8c-%d0%b4%d0%be-%d0%b8-%d0%bf%d0%be%d1%81%d0%bb%d0%b5-%d1%81%d0%bc Обзор книги проф. Менахема Фридмана и проф. Шмуэля Эйлмана «Любавический ребе, жизнь до и после смерти»]
  • [www.ru.chabad.org/library/article_cdo/aid/719409«Истории «О Ребе»] Обзор историй из жизни Любавичского Ребе
Время деятельности Шнеерсон, Менахем-Мендл в истории иудаизма

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Отрывок, характеризующий Шнеерсон, Менахем-Мендл

– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.