Шнитке, Альфред Гарриевич
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
| Альфред Шнитке Alfred Schnittke | ||||
 Альфред Шнитке | ||||
| Основная информация | ||||
|---|---|---|---|---|
| Полное имя |
Альфред Гарриевич Шнитке | |||
| Место рождения | ||||
| Профессии |
композитор, кинокомпозитор, пианист, теоретик музыки, педагог | |||
| Жанры |
академическая музыка, киномузыка | |||
| Награды |
| |||
Альфре́д Га́рриевич Шни́тке (24 ноября 1934 — 3 августа 1998) — советский и германский композитор, педагог и музыковед, один из наиболее значительных музыкальных деятелей второй половины XX века[1][2][3][4][5]. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1987).
Содержание
- 1 Биография
- 2 Награды и премии
- 3 Стиль и музыкальный язык
- 4 Основные произведения
- 5 Документальные фильмы о композиторе
- 6 В театре
- 7 Память
- 8 См. также
- 9 Примечания
- 10 Библиография
- 11 Ссылки
Биография
Альфред Шнитке родился в Энгельсе в Республике немцев Поволжья в еврейско-немецкой семье[6]. Его отец, Гарри Викторович Шнитке (1914—1975), родился во Франкфурте-на-Майне, куда его родители перебрались из Либавы в 1910 году[7][8]. В 1927 году (в некоторых источниках указывается 1926 год) вместе с родителями переехал в Москву, в 1930 году — в Покровск, где вступил в партию и работал журналистом в советских немецких изданиях; рассказы и корреспонденции с фронта на русском языке печатал в газете «Большевик». Мать, Мария Иосифовна Фогель (1910—1972), происходила из немецких колонистов, переселившихся в Россию в 1765 году и осевших в деревне Каменка; работала учительницей немецкого языка. В 1943 году отца будущего композитора призвали на фронт, а Альфред с младшим братом (впоследствии поэтом, прозаиком и переводчиком В. Г. Шнитке) были отправлены в Москву, где жили у деда и бабушки по отцовской линии — инженера Виктора Мироновича (1889—1956) и редактора Теи Абрамовны Шнитке. Теа Абрамовна (урождённая Кац, 1889—1970) работала редактором в Государственном издательстве иностранной литературы[9][10], занималась немецкой филологией и переводами на немецкий язык, в том числе была автором учебника «Грамматика немецкого языка» (с Э. Б. Эрлих, Москва: Издательство литературы на иностранных языках, 1963; второе издание — Киев, 1995)[11], редактором и автором примечаний к немецкому изданию романа Томаса Манна «Будденброки» (2-е издание — 1959), роману Яна Петерсона «Наша улица» (Unsere Straße, там же, 1952, нем.)[12], перевела на немецкий язык романы А. А. Фадеева «Последний из Удэге» (1932 и 1972), А. Б. Чаковского «Weither leuchtet ein Stern» (совместно с сыном, Гарри Шнитке, 1964)[13][14][15].
Родители Шнитке между собой говорили по-немецки, и первым языком композитора стал немецкий, однако впоследствии он обращался к матери по-немецки, а к отцу по-русски.[16]
Музыкальное образование для А. Г. Шнитке началось в 1946 году в Вене, Австрия, куда его отец был командирован после Великой Отечественной войны корреспондентом и переводчиком газеты Österreichische Zeitung[de]. По возвращении в Москву в 1948 году семья поселилась в подмосковной Валентиновке, и мать и отец устроились на работу в редакцию газеты «Neues Leben» (впоследствии в этой же газете работала и младшая сестра Альфреда Ирина, в ней же публиковался и его брат Виктор). Отец занимался переводами советской литературы на немецкий язык для издательства литературы на иностранных языках «Прогресс». В 1958 году Шнитке окончил Московскую консерваторию по классу композиции у Евгения Голубева[17], а затем и аспирантуру[18].
С 1961 по 1972 год Шнитке преподавал инструментовку и чтение партитур в Московской консерватории[18], имел только одного ученика по композиции (Р.Аллояров)[19]. С 1962 года (особенно активно в 1970-е гг.) также зарабатывал на жизнь сочинением музыки к фильмам.
В 1989—1990 годах Берлинская научная коллегия[de] предоставила Альфреду Шнитке стипендию[20].
В 1990 году композитор вместе с семьёй переехал в Германию. Начал преподавать в Гамбургской высшей школе музыки.
В последние годы жизни здоровье Шнитке резко ухудшилось: композитор перенёс три инсульта, но тем не менее до конца сохранял творческую активность. Шнитке скончался в Гамбурге 3 августа 1998 года. Похоронен в Москве, на Новодевичьем кладбище (участок № 10).
Семья
Двоюродный брат А. Г. Шнитке — правозащитник и общественный деятель Владимир Эдуардович Шнитке (род. 1939), председатель петербургского общества «Мемориал» (1989), основатель Петербургского научно-исследовательского центра «Холокост». Двоюродная сестра — Ольга Анатольевна Шнитке (в замужестве Меерсон, род. 1959), американский славист.
Жена — пианистка Ирина Катаева, сын Андрей.
Награды и премии
- Государственная премия РСФСР имени Н. К. Крупской (1986) — за музыку к мультфильмам «Я к вам лечу воспоминаньем…», «И с вами снова я…», «Осень» производства киностудии «Союзмультфильм», созданным режиссёром Андреем Хржановским по рисункам и текстам А. С. Пушкина.
- Государственная премия Российской Федерации (1995).
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1987).
- Ника — 1989
Стиль и музыкальный язык
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Творчество Шнитке характеризуется концептуальностью замыслов, масштабностью, экспрессией, типичны сложно дифференцированная оркестровая и ансамблевая фактура, полистилистика, системы цитат.
Основные произведения
Сценические произведения
- 1974 — Der gelbe Klang (Жёлтый звук). Сценическая композиция для пантомимы, инструментального ансамбля, сопрано соло, смешанного хора, магнитной ленты и цвето-световых проекторов. Либретто Василия Кандинского на немецком языке (в переводе А. Шнитке).
Оперы
- 1962 — Одиннадцатая заповедь. Не оркестрована;
- 1991 — Жизнь с идиотом. Опера в 2 актах. Либретто Вик. Ерофеева;
- 1993, премьера в Вене (1995) — Джезуальдо. Опера в 7 картинах, с прологом и эпилогом. Либретто Р. Блетшахера;
- 1994 — История доктора Иоганна Фауста. Кантата в 3 актах с прологом и эпилогом.
Балеты
- 1971 — Лабиринты. Балет в 5 эпизодах. Либретто В. Васильева.
- 1985 — Эскизы. Хореографическая фантазия по мотивам Гоголя. Балет в одном действии. Либретто А. Петрова. № 1 и № 11 для балета сочинены коллективно Альфредом Шнитке, Г. Н. Рождественским, С. А. Губайдулиной, Э. В. Денисовым. Большинство номеров в оркестровой редакции Г. Рождественского.
- 1986 — Пер Гюнт. Балет в 3 актах с эпилогом. Либретто Дж. Ноймайера по одноимённой драме Генрика Ибсена.
Сочинения для оркестра
(в том числе с участием солистов-вокалистов и солистов-инструменталистов)
Симфонии
- 1957 — Симфония «нулевая» в 4 частях
- 1972 — Симфония № 1 в 4 частях
- 1979 — Симфония № 2 (St. Florian) для солистов, камерного хора и симфонического оркестра в 6 частях
- 1981 — Симфония № 3 в 4 частях
- 1984 — Симфония № 4 для солистов и камерного оркестра. Одночастная
- 1988 — Симфония № 5 = Concerto Grosso № 4 для гобоя, скрипки, клавесина и симфонического оркестра в 4 частях
- 1992 — Симфония № 6 в 4 частях
- 1993 — Симфония № 7 в 3 частях
- 1994 — Симфония № 8 в 5 частях
- 1997—1998 — Симфония № 9 в 3 частях
Concerti Grossi
- 1977 — Concerto Grosso № 1 для 2 скрипок, клавесина, подготовленного фортепиано и струнных (есть авторская версия для флейты, гобоя, клавесина, подготовленного фортепиано и струнных) в 6 частях
- 1981—1982 — Concerto Grosso № 2 для скрипки, виолончели и симфонического оркестра в 4 частях
- 1985 — Concerto Grosso № 3 для 2 скрипок, клавесина, фортепиано и 14 струнных.
- 1988 — Concerto Grosso № 4 = Симфония № 5 для гобоя, скрипки, клавесина и симфонического оркестра в 4 частях
- 1991 — Concerto Grosso № 5 для скрипки, симфонического оркестра и фортепиано (Klavierklange) за сценой
- 1993 — Concerto Grosso № 6 для скрипки, фортепиано и струнного оркестра в 3 частях
Концерты
- 1957 — (Скрипичный) Концерт № 1 для скрипки с оркестром в 4 частях: Allegro ma non troppo, Tempo iniziale — Presto — Andante — Allegro scherzando(новая редакция 1962)
- 1960 — Концерт для фортепиано с оркестром в 3 частях: Allegro — Andante-(attacca)-Allegro
- 1964 — Музыка для фортепиано и камерного оркестра в 4 частях: Variationi — Cantus firmus — Cadenza-(attacca)-Basso ostinato
- 1966 — (Скрипичный) Концерт № 2 для скрипки и камерного оркестра. Одночастный
- 1971 — Концерт для гобоя, арфы и струнных. Одночастный
- 1979 — Концерт для фортепиано и струнных (одночастный)
- 1978 — (Скрипичный) Концерт № 3 для скрипки и камерного оркестра в 3 частях: Moderato — Agitato -(attacca)- Moderato
- 1984 — (Скрипичный) Концерт № 4 для скрипки с оркестром в 4 частях: Andante — Vivo — Adagio (attacca) — Lento
- 1985 — Концерт для альта с оркестром в 3 частях: Largo — Allegro molto — Largo
- 1985—1986 — Концерт № 1 для виолончели с оркестром в 4 частях: Pesante moderato — Largo — Allegro vivace — Largo
- 1987—1988 — Концерт для фортепиано (в 4 руки) и камерного оркестра. Одночастный
- 1989 — Монолог для альта и струнного (камерного) оркестра. Одночастный
- 1990 — Концерт [№ 2] для виолончели с оркестром в 5 частях: Moderato (attacca) — Allegro (attacca) — Lento (attacca) — Allegretto vivo (attacca) — Grave
- 1994 — Концерт для троих: для скрипки, альта, виолончели и струнных с фортепиано в 4 частях: Moderato — [без указания темпа] — Largo — [без указания темпа]
- 1995 — Концерт для альта № 2
- 1997 — Концерт для альта и малого оркестра (не опубликован; находится на стадии расшифровки)
Другое
- Pianissimo для большого оркестра (1967-68)
- 1966 — Вариации (коллективные) на темы Шестнадцатой симфонии Н. Я. Мясковского для симфонического оркестра. Авторы: М. И. Чулаки, А. Н. Александров, Е. К. Голубев, С. А. Баласанян, В. Г. Фере, Д. Б. Кабалевский, А. Шнитке, А. Николаев, Н. Н. Сидельников, А. Я. Эшпай, Р. К. Щедрин.
- 1968 — Pianissimo…
- 1972—1978 — In memoriam (оркестровая версия фортепианного квинтета) в 5 частях: Moderato — Tempo di Valse-(attacca)-Andante — Lento-(attacca)-Moderato pastorale.
- 1980 — Пассакалия для оркестра
- 1981 — Гоголь-сюита (Сюита из музыки к спектаклю Театра на Таганке «Ревизская сказка»). Оркестровая редакция Г. Рождественского.
- Увертюра
- Детство Чичикова
- Портрет
- Шинель
- Фердинанд VIII
- Чиновники
- Бал
- Завещание
- 1984—1985 — Ритуал (Памяти погибших во Второй мировой войне, к 40-летию освобождения Белграда).
- 1985 — (K)ein Sommernachtstraum (Не по Шекспиру)
- 1991 — Sutartines для струнного оркестра и ударных
- 1992 — Hommage à Grieg (Посвящение Григу)
- 1994 — Симфонический пролог для оркестра
- 1994 — For Liverpool для оркестра
Камерные произведения
- Соната для скрипки и камерного оркестра, 1963-67
- Трио-соната
- Quasi una sonata для скрипки и камерного оркестра, 1968
- Сюита в старинном стиле (Suite in the Old Style), 1972
- Moz-Art a la Haydn, 1977
- A Paganini
- Соната для виолончели и фортепиано, 1978 (посв. Наталье Гутман)
Вокальные и хоровые произведения
Для солиста (солистов) с сопровождением
- 1965 — Три стихотворения М. И. Цветаевой для меццо-сопрано и фортепиано.
- 1972 — Голоса природы для 10 женских голосов и вибрафона (без слов).
- 1975 — Восемь песен из спектакля «Дон Карлос» для баритона и фортепиано. Текст Ф. Шиллера (в русском переводе).
- Дурные монахи;
- Песнь о любви;
- О театре;
- Друзьям;
- Песня мародёров;
- Надежда;
- Горная дорога;
- Прошение.
- 1977 — Магдалина для голоса и фортепиано. Стихи Б. Л. Пастернака (из романа «Доктор Живаго»).
- 1980 — Три мадригала для сопрано, скрипки, альта, контрабаса, вибрафона, клавесина. Стихи Ф. Танцера.
- I. Sur une etoile;
- II. Entfernung;
- III. Reflection.
- 1980 — Три сцены для сопрано и ансамбля.
- 1988 — Drei Gedichte von Viktor Schnittke (Три стихотворения Виктора Шнитке) для голоса и фортепиано.
- «Wer Gedichte macht…» (без названия);
- Der Geiger (Скрипач);
- Dein Schweigen (Твоё молчание).
- 1993 — Mutter для меццо-сопрано и фортепиано. Стихи Э. Ласкер-Шюлер (на немецком языке).
- 1994 — Пять фрагментов по картинам И. Босха для тенора и малого оркестра. Тексты Эсхила и Н. Рёзнера.
Для хора (с сопровождением и без)
- 1958 — «Нагасаки», оратория для хора и симфонического оркестра в 6 частях.
- 1975 — Реквием из музыки к драме Шиллера «Дон Карлос» для солистов, смешанного хора и инструментального ансамбля в 14 частях.
- 1976 — Der sonnengesang des Frany von Assisi для 2 смешанных хоров и 6 инструментов. Текст Франциска Ассизского (в немецком переводе).
- 1980—1981 — Миннезанг для 52 хористов. Тексты миннезингеров XII—XIII столетий.
- 1983 — Seid nuchtern und wachet… (История доктора Иоганна Фауста). Кантата для контртенора, контральто, тенора, баса, смешанного хора и оркестра. Немецкая версия текста из народной книги «История о докторе Иоганне Фаусте…», изданной И. Шписом в 1587 году; русская версия — эквиритмический перевод В. Шнитке.
- 1984 — Три хора для смешанного хора a capella.
- Богородице Дево радуйся;
- Господи Иисусе Христе;
- Отче наш.
- 1984—1985 — Концерт для смешанного хора в четырёх частях на стихи Г. Нарекаци в переводе на русский язык Н. Гребнева, «Книга скорби» (Книга скорбных песнопений), Советакан грох, Ереван, 1977. Глава III, с. 49—63., в 1984 году была написана 3-я часть, а части 1, 2 и 4 — в 1985 году:
- «О, повелитель сущего всего, бесценными дарами нас дарящий»;
- «Собранье песен сих, где каждый стих наполнен скорбью»;
- «Всем тем, кто вникнет в сущность скорбных слов»;
- «Сей труд, что начинал я с упованьем и с именем Твоим».
- 1987 — Стихи покаянные для смешанного хора без сопровождения в 12 частях. К 1000-летию крещения Руси. Тексты XVI века. (Первое исполнение — 26 декабря 1988 года, Дом культуры МГУ на Ленинских горах. Государственный камерный хор, дирижёр В. Полянский)[21].
- Плакася Адамо предъ раемо съдя;
- Приимя мя, пустыни, яко мати чадо своё;
- Сего ради нищъ есмъ;
- Душе моя, душе моя, почто во гръсех пребываеши;
- Окаянне убогыи человъче!;
- Зря корабле напрасно приставаема;
- Душе моя, како не устрашаешися;
- Аще хощеши победити безвремянную печаль;
- Воспомянух житие своё клироское;
- Придъте, христоносении людие;
- Наго изыдохо на плачь сеи;
- Без слов.
- 1989 — Eröffnungvers zum 1. Festspielsonntag (Вступление к первому воскресному празднику) для четырёхголосного смешанного хора и органа.
- 1991 — Торжественный кант для скрипки, фортепиано, хора и большого симфонического оркестра.
- 1992 — Agnus dei для 2 сопрано соло, женского хора и камерного оркестра.
- 1994 — XII. Communio II (Lux Aeterna) из Requiem der Versöhnung (Памяти жертв Второй мировой войны) для смешанного хора и оркестра. Завершено по наброску А. Шнитке Г. Рождественским.
Сочинения для клавишных инструментов
- 1963 — Прелюдия и фуга для фортепиано
- 1965 — Импровизация и фуга для фортепиано
- 1965 — Вариации на один аккорд для фортепиано
- 1971 — Восемь детских пьес для фортепиано
- 1979 — Посвящение Игорю Стравинскому, Сергею Прокофьеву, Дмитрию Шостаковичу для фортепиано в 6 рук
- 1987 — Соната № 1 для фортепиано в 4 частях: Lento — Allegretto — Lento — Allegro (все части без перерыва)
- 1990 — Три пьесы для клавесина
- 1990 — Пять афоризмов для фортепиано (Между пьесами читаются стихи И. А. Бродского.)
- 1990 — Соната № 2 для фортепиано в 3 частях: Moderato — Lento attacca — Allegro moderato
- 1992 — Соната № 3 для фортепиано в 4 частях: Lento — Allegro — Lento — Allegro
- 1994 — Сонатина для фортепиано в 4 руки
Электронная музыка
Музыка к фильмам
- 1962 — Вступление;
- 1963—1964 — Вызываем огонь на себя;
- 1965 — Похождения зубного врача;
- 1966 — Дневные звёзды;
- 1967
- Дом и хозяин
- Комиссар
- Ангел (киноальманах «Начало неведомого века», новелла первая);
- Горячий снег;
- На углу Арбата и улицы Бубулинас;
- Бабочка;
- Право на прыжок;
- Чили в борьбе, надежде и тревоге (документальный);
- Города и годы;
- Былое и думы;
- Трудные дороги мира/Равновесие страха (д/ф);
- В мире басен;
- Выбор цели,
- Осень;
- Домик в Коломне (телеспектакль);
- И всё-таки я верю…;
- Агония;
- Рикки-Тикки-Тави;
- Белый пароход;
- Отец Сергий;
- Капитанская дочка (телеспектакль)
- Парадоксы эволюции (документальный);
- Маленькие трагедии;
- Фантазии Фарятьева;
- Экипаж;
- Звездопад;
- Зачем бабируссе клыки? (д/ф);
- И с вами снова я;
- 1984 — Мёртвые души;
- 1985 — Любимец публики;
- 1988
- Иной (используемая музыка);
- А это случилось в Виши (телеспектакль);
- Посетитель музея;
- Я сюда больше никогда не вернусь (используемая музыка);
- Сфинкс (используемая музыка);
- Воспоминания без даты;
- 1991 — Палата номер шесть (используемая музыка);
- 1992 — Присутствие (используемая музыка);
- 1993 — Владимир Святой;
- 1994 — Мастер и Маргарита;
- 1996
- Страх (используемая музыка)
- Чёрное и белое (используемая музыка);
- Чернобыль. Послесловие (используемая музыка);
- 1999 — Пришельцам новым (используемая музыка).
Документальные фильмы о композиторе
- 1990 — The Unreal World of Alfred Schnittke;
- 1990 — Альфред Шнитке. Монолог («Я, немецкий композитор из России…»);
- 1994 — Альфред Шнитке. Портрет с друзьями;
- 2004 — Альфред Шнитке. Дух дышит, где хочет.
В театре
- Unspoken Dialogues, балет Стивена Бэйнса[en] на музыку Первой сонаты.
Память
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 3 января 2015 года. |
- Самолёт Аэрофлота Airbus A319 (VP-BWJ) носит имя «А. Шнитке».
- 17 августа 2014 года в городе Энгельсе в центре в сквере Шнитке был открыт камень на месте будущего памятника, а на здании бывшей школы № 25 (ныне 1-й отдел энгельсской милиции) открыта памятная доска, на которой написано: «В этом здании бывшей школы № 25 с 1942 по 1946 г. учился великий композитор Альфред Шнитке, почетный гражданин г. Энгельса». Доска выполнена из черного карельского гранита, автор её — покровский скульптор Валентин Прасолов.
- Саратовская областная филармония им. А. Г. Шнитке
См. также
Напишите отзыв о статье "Шнитке, Альфред Гарриевич"
Примечания
- ↑ [articles.baltimoresun.com/1998-08-11/features/1998223121_1_alfred-schnittke-composer-moscow-conservatory Hypnotic pieces filled with meaning Music: Despite official disapproval in the Soviet Union, composer Alfred Schnittke became an important and influential composer in the West]: Now Schnittke is considered as one of the major Russian composers of the second half of the 20th century, among Shostakovich and Prokofiev.
- ↑ [www.classicalarchives.com/composer/3300.html#tvf=tracks&tv=about Classical Archives]: Upon his emergence in the West in the early 1980s, Alfred Schnittke became one of the most talked-about, recorded, and influential composers of the last decades of the twentieth century.
- ↑ [rbth.ru/arts/2013/10/06/avant-garde_composer_through_the_eyes_of_his_contemporary_30525.html Avant-garde composer through the eyes of his contemporary]
- ↑ [alfredschnittke.wordpress.com/category/interviews/ Интервью с Владмиром Юровским]
- ↑ [www.juilliard.edu/journal/1312/schnittke-headlines-focus?destination=node/37253 Schnittke Headlines Focus! Fest]
- ↑ Шульгин Д. И. [[dishulgin.narod.ru/shnitkesoch.html Годы неизвестности Альфреда Шнитке]. Беседы с композитором. — 1-е изд., М., 1993 ]. — М.: Деловая лига, 1993. — 109 с. — 5000 экз. — ISBN 5-86183-004-5.«Мои немецкие предки приехали сюда ещё при Екатерине II, а что касается еврейских предков, то они жили в Прибалтике, а потом в Германии и с 26 года в России»
- ↑ [www.jewage.org/wiki/ru/Profile:P1185991974 Генеалогия семьи Шнитке]
- ↑ [books.google.com/books?id=whaC9q-5xGsC&pg=PR17&lpg=PR17&dq= A Schnittke Reader. Edited by Alexander Ivashkin. Indiana University Press, 2002.]
- ↑ [library.ndsu.edu/grhc/outreach/friends/schnittke6.html Richard Kisling «Dialogue Between the Past and the Present»]
- ↑ [www.deutsche-biographie.de/sfz114666.html Deutsche Biographie: Schnittke, Thea. Katz, Tauba (geborene, 1889—1971)]
- ↑ [search.rsl.ru/ru/record/01006365347 Т. А. Шнитке, Э. Б. Эрлих. Грамматика немецкого языка. М.: Издательство литературы на иностранных языках, 1963]
- ↑ [search.rsl.ru/ru/record/01005901386 Наша улица. Я. Петерсен; Обработка текста, примеч. и словарь Т. А. Шнитке]
- ↑ Валентина Холопова «Композитор Альфред Шнитке» (Глава «Семья. Юность. Музыкальное училище»). Научный редактор — кандидат искусствоведения, профессор УГК Л. А. Серебрякова. М.: Аркаим, 2003.
- ↑ [festival.1september.ru/articles/653208/ В. Ю. Гаврилова «Пространство Альфреда Шнитке (к 80-летию со дня рождения)»]
- ↑ [www.antikvarium.hu/konyv/alexander-tschakowski-weither-leuchtet-ein-stern-238929 Alexander Tschakowski «Weither leuchtet ein Stern»]. Deutsch von Thea Schnittke und Harry Schnittke. Verlag Progress, 1964.
- ↑ [yanko.lib.ru/books/music/shnitke_ivashkin_besedu.html#_Toc18304350 Беседы с Альфредом Шнитке]
- ↑ [www.music-dic.ru/html-music-keld/g/1855.html Голубев] // Музыкальный энциклопедический словарь / Гл. ред. Г. В. Келдыш. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 672 с. — 150 000 экз. — ISBN 5-85270-033-9.
- ↑ 1 2 [www.music-dic.ru/html-music-enc/q/8628.html Шнитке] // Музыкальный энциклопедический словарь / Гл. ред. Г. В. Келдыш. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 672 с. — 150 000 экз. — ISBN 5-85270-033-9.
- ↑ Чигарева Е.И. Шнитке // Московская консерватория от истоков до наших дней, 1866-2006. М., 2007, с.617.
- ↑ [www.wiko-berlin.de/fellows/fellowfinder/detail/1989-schnittke-alfred-garrijewitsch/ Alfred Garrijewitsch Schnittke] (нем.). Wissenschaftskolleg zu Berlin[de]. Проверено 14 ноября 2014.
- ↑ [lib.ru/CULTURE/SHNITKE/shnitke.txt Беседы с Альфредом Шнитке] в библиотеке Максима Мошкова
Библиография
- Шульгин Д. И. [dishulgin.narod.ru/shnitkesoch.html Годы неизвестности Альфреда Шнитке]. Беседы с композитором. — 1-е изд., М., 1993; 2-е изд., М., 2004 (исправленное).
- [yanko.lib.ru/books/music/shnitke_ivashkin_besedu.html Беседы с Альфредом Шнитке] / Сост. А. Ивашкин. — 1-е изд., М., 1994; 2-е изд., М., 2005 (исправленное)
- Шнитке Альфред. Статьи о музыке/ Сост. Ивашкин, Александр Васильевич . М., 2004
- Холопова В. Композитор Альфред Шнитке. — М., 2003.
- Евгений Баранкин [kinoart.ru/archive/1999/02/n2-article12 «Соединяя несоединимое». Альфред Шнитке. Интервью. 1979 год] // Искусство кино : журнал. — 1999. — № 2.
Ссылки
- [www.classicalconnect.com/#/browse/composer/Alfred_Schnittke/play Произведения Альфреда Шнитке на сайте Classical Connect] Бесплатная библиотека классической музыки на Classical Connect
- [www.jeffreyscottbernstein.com/schnittke/schnittke.html A Commentary on the First Movement of Alfred Schnittke’s Symphony No. 2].
- [web.archive.org/web/20060620050256/dishulgin.narod.ru/shnitkesoch.html/ Раздел персонального сайта Шульгина Д. И., посвящённого технике композиции, жизни и аналитическому исследованию творчества Альфреда Гарриевича Шнитке, выполненного Шульгиным Д. И., в том числе и на основе многократных личных бесед с композитором].
- [genosse.su/galereya/video/166-ya-nemeckiy-kompozitor-iz-rossii-monolog-alfreda-shnitke.html «Я, немецкий композитор из России — Монолог Альфреда Шнитке»] Документальный фильм о композиторе Альфреде Шнитке; Центральная ордена Ленина и ордена Красного Знамени студия документальных фильмов; Москва, 1990 год.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||
Отрывок, характеризующий Шнитке, Альфред Гарриевич
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Энгельсе
- Музыканты по алфавиту
- Композиторы по алфавиту
- Композиторы СССР
- Композиторы России
- Композиторы XX века
- Кинокомпозиторы СССР
- Кинокомпозиторы России
- Пианисты по алфавиту
- Пианисты СССР
- Пианисты России
- Пианисты XX века
- Педагоги по алфавиту
- Музыкальные педагоги СССР
- Музыкальные педагоги России
- Музыкальные педагоги XX века
- Заслуженные деятели искусств РСФСР
- Лауреаты Государственной премии РФ
- Лауреаты Государственной премии РСФСР имени Н. К. Крупской
- Лауреаты премии «Ника»
- Лауреаты Государственной премии РФ в области литературы и искусства
- Лауреаты Императорской премии Японии
- Выпускники Московской консерватории
- Преподаватели Московской консерватории
- Русские эмигранты третьей волны в Германии
- Преподаватели Гамбургской высшей школы музыки и театра
- Похороненные на Новодевичьем кладбище
- Авторы Реквиемов
