Шобер, Йохан
Йохан Шобер нем. Johann Schober<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> | |||
| |||
---|---|---|---|
21 июня 1921 — 26 января 1922 | |||
Предшественник: | Михаэль Майр | ||
Преемник: | Вальтер Брайски | ||
| |||
27 января 1922 — 31 мая 1922 | |||
Предшественник: | Вальтер Брайски | ||
Преемник: | Игнац Зейпель | ||
| |||
26 сентября 1929 — 30 сентября 1930 | |||
Предшественник: | Эрнст Штреерувиц | ||
Преемник: | Карл Вогойн | ||
| |||
1923 — 1932 | |||
Предшественник: | — | ||
Преемник: | Франц Брандль | ||
Рождение: | 14 ноября 1874 Перг | ||
Смерть: | 19 августа 1932 (57 лет) Баден-бай-Вин | ||
Партия: | Христианско-социальная партия |
Йохан Шобер (нем. Johann Schober; 14 ноября 1874, Перг — 19 августа 1932, Баден-Венский) — австрийский полицейский, который трижды назначался на должность Федерального канцлера Австрии.
Биография
Шобер служил в австрийской полиции до 1918 года и падения Австро-Венгерской монархии. Хотя он и поддерживал создание республики, но способствовал безопасной эмиграции из страны членов королевской семьи, чем снискал признательность общественности за мирную передачу власти.
В значительной мере благодаря содействию союзнических сил ему было предложено после окончания первой мировой войны занять пост председателя правительства в 1921 году при поддержке Христианско-социальной партии и паннемецких сил.
Шобер получил международное признание своей работы в качестве полицейского администратора и стал известен как отец Интерпола. Находясь на посту начальника полиции Вены в 1923 году, он созвал в Вене 2-й Международный конгресс криминальной полиции, заручившись поддержкой полицией девятнадцати государств. Конгресс принял постановление о необходимости создания коллективного органа — Международной криминальной полицейской комиссии (ICPC). Также был разработан устав комиссии и продолжена работа над постановлениями 1-го Конгресса (проходившего в Монако в 1914 году). Шобер проявил гостеприимство и предложил финансировать мероприятие, поэтому Вена была избрана местом расположения постоянной штаб-квартиры Комиссии. Кроме того, Шобер был избран президентом исполнительного комитета, а его соотечественник — доктор Оскар Дресслер, дипломированный юрист и на тот момент руководитель федеральной полиции Австрии — стал секретарем международного полицейского конгресса.
После ухода с поста канцлера Шобер возвратился к руководству полицией. Но его репутация была запятнана в июле 1927 года, когда его действия привели к гибели 100 человек, принимавших участие в уличных беспорядках в Вене.
Напишите отзыв о статье "Шобер, Йохан"
Ссылки
- [www.parlament.gv.at/WWER/PAD_01754/ Краткая биография] на сайте Федерального собрания Австрии (нем.)
|
|
Отрывок, характеризующий Шобер, Йохан
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.
В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.